Сплетение песен и чувств
Шрифт:
– Слышу – отозвался Артём, пристально следя за наполнением очередного контейнера. – А сколько отдыхать-то?
– Не знаю, где-то час, может, чуть больше.
– Ясно.
– Ты привыкай, у нас ночью вообще очень спокойно, – не унимался Василия, ему явно хотелось с кем-то поговорить.
Разговоры отвлекают от нестерпимого желания прилечь где-нибудь в уголке на сложенные стопками картонные коробки, и как следует выспаться, не обращая никакого внимания на гул оборудования и крики на линии.
– Ну, ну, я заметил, как тихо – возразил Артём и кивнул на Жанну,
– Эй, Жанка, ты, что ли, нашего парня напугала? – Василия стал серьезнее. – Смотри у меня! У нас один парень во всей смене. А то сама будешь телеги катать и коробки грузить. Парню семнадцать лет, а ты уже пристаешь. Как не стыдно тебе, а?
Жанна повесила тряпку на батарею, поправила свою панаму и показала Василичу средний палец левой руки.
– Так и знал, что твоего интеллекта хватит только на это, – вздохнул Василия. – Да пойми же, парню семнадцать, мы не то, что работать в ночь – трудиться полную смену заставить его не можем. Малолетка он, понимаешь?
– Я попрошу не обижать… – Артём обиделся.
– А я и не обижаю, – загоготал Василия. – Я просто констатирую факты. Тебе семнадцать, ты просился работать, тебе нужны деньги, мы пошли тебе навстречу, все равно народу у нас не хватает. Так что, Артём, тут давай уже без обид.
– Ладно, убедили – еле слышно ответил Артём, теребя в руках кусок картона.
Он соглашался на что угодно, лишь бы заработать денег. За первый месяц работы он получил довольно солидную сумму. Новые шорты, джинсы, футболка, наушники к плееру взамен окончательно сломавшихся – все это было заработано в буквальном смысле потом и кровью: поначалу Артём больно резал руки о кромки картонных коробок. Основную часть заработанного он, конечно, отложил. Осенью нужно было купить куртку.
Да и Алина – хотелось сходить в кино. К тому же идею о том, чтобы жить вместе, Артём не отметал. Ему лишь казалось, что нельзя торопить события, как бы этого не хотелось. Все должно идти своим чередом.
– Детский сад, – Жанна, как бригадир, часто повторяла это. – Только такие матерые и прожженные жизнью анаконды, как я, могут навести здесь какой-то порядок.
Василич, несмотря на статус начальника, побаивался Жанны. Она всегда была спокойна, но могла сказать такое, что не укладывалось ни в какие рамки. Спорить с ней было совершенно бесполезно, как и возражать или призывать к порядку.
– Ты помолчала бы – решился произнести Василич. Приходилось кричать: оборудование шумело нестерпимо, Артём довольно долго привыкал к полному отсутствию тишины в цеху.
Жанна притихла и принялась перекладывать контейнеры и крышки к ним поближе к Артёму. А Артём снова замечтался и даже не заметил, как Василич ушел, Жанна засуетилась у оборудования, а через какое-то время мороженое из раструба перестало идти в контейнер.
– Все, Тёма, приехали, смесь закончилась, – как ни в чем не бывало орала Жанна. – Сейчас помоем линию, и отдыхать пойдешь.
Артём отнесся к этой новости спокойно. У соседней линии работа продолжала кипеть: там мороженое упаковывали в огромные
Часто случалось и другое. Пакет в ящике отправляли в морозильную камеру, а спустя несколько минут из-за деревянной дверцы, прикрывавшей приемное окно, слышалась ругань: пакет разрывало прямо в руках у грузчика. Мороженое падало на пол камеры и мгновенно к ней примерзало, образуя небольшой холмик, который приходилось отколачивать с помощью железного лома.
Для Артёма все здесь было по-новому: сама атмосфера, работа, люди, суета и одновременно спокойствие, способное навести тоску. Но наряду с этим Артём понимал и самое главное – это была свобода. Он ни от кого не зависел, действовал на свое усмотрение, думал о своем личном заработке и мало заботился о том, что делают остальные. А еще он отдыхал от учебы, монотонных дней, проводимых за занятиями и книгами.
Из трубы вместо мороженого текла вода. Артём спешно отодвинул стол, на котором лежали коробки.
– Не зевай – крикнула Жанна. – А то оболью как надо. Лучше эти коробки унеси обратно на склад, все равно не будем сегодня ничего делать на этой линии, а они только под контейнеры.
– Уже несу – ответил Артём.
Впервые за ночь ему захотелось спать.
«Прилечь бы – подумал он. – Представить, что все это уже закончилось, что рядом Алина и вокруг тихо-тихо».
Словно противясь этим мыслям, на другом конце склада загрохотало что-то металлическое – Аня, укладчица со второй линии, пыталась ручным погрузчиком сдвинуть с места поддон с коробками.
– Ну, кто так делает? – спросил Артём. Аня от неожиданности вздрогнула. Это была невысокая девчушка лет восемнадцати. На ее тонких руках виднелись темные следы и длинные царапины.
«Кошка» – догадался Артём.
– Я так делаю, ясно? – невозмутимо пропищала Аня. – Коробки-то все равно нужны, надо как-то вытащить. Может, поможешь, а? Или только языком чесать?
Артём задумался, подошел ближе, оттолкнул Аню и, кряхтя, налег на ручку подъемника. Поддон заскрипел. Артём оставил погрузчик и с трудом, но подвинул соседний поддон. Аня отошла к выходу и сложив руки на груди, молча наблюдала за происходящим. Наконец, Артём сдвинул с помощью погрузчика нужный поддон с места и откатил к выходу. Аня зааплодировала.
– Лучше толкать помоги – заметил Артём. – Я же не железный, а тут явно килограмм двести.
Коробки то и дело норовили сползти с поддона и рассыпаться по проходу, хоть и были связаны вместе липкой лентой, заменявшей веревку. Пол коридора был неровным. У входа на склад начинался скат вниз. Артём и Аня толкали погрузчик с поддоном вперед как на горку. Колеса погрузчика поскрипывали.
– Слушай, сейчас рухнет все – испугалась Аня. – Давай позовем кого-то?
– Кого? – удивился Артём. – Василия вряд ли согласится прийти и подтолкнуть.