Спор на любовь
Шрифт:
Весь этот день, вся эта ситуация выбивала меня из колеи и заставляла чувствовать себя какой-то неполноценной дурочкой, напичканной гормонами.
— Поехали, Дим, у меня полтора часа на то, чтобы поработать с тобой, а потом еще с этим, — я неприязненно кивнула в спину Ника, — встречаться! — прошипела, сжимая кулаки.
Хорошо, что друг не задал свой коронный вопрос: «Все ли у меня в порядке?», иначе пришлось бы посетить травмпункт, прежде чем ехать в гостиницу.
К шести часам я начала нервничать и продолжала трястись до самой крыши, куда меня провожал парень из обслуживающего персонала. Когда моему взору открылся уютный шатер из гирлянд,
Он стоял, снова стоял, а не сидел в инвалидном кресле, снова пытался доказать мне что-то… собственную физическую полноценность?
Лика! Какая же ты дура! С какой стати такому успешному мужчине что-то тебе доказывать?
Постаралась взять себя в руки, вспоминая про то, что наши отношения продиктованы только деловым соглашением, обстоятельствами, работой, но трепет внутри живота, головокружение и бешеный пульс говорили о том, что я жду совершенно иного общения.
— Зачем все это, Ник? — спросила мужчину без предисловий и проследила за тем, как он лениво оборачивается, пробегая любопытным взглядом по шерстяному платью, облегающему мою фигурку, как вторая кожа.
— А ты оделась не как на интервью, — ушел он от ответа, — ждала чего-то подобного?
Я еще раз покосилась в сторону уютной беседки, освещенной светом гирлянд и столика с шампанским.
— Решил меня споить, чтобы я стала сговорчивее? — продолжала я бессмысленную словесную перепалку, которая вошла у нас с Ником в привычку.
— Скорее, надеялся снять напряжение, которое преследуют каждую нашу встречу. — Ответил он с полуулыбкой и непонятным мне замкнутым выражением лица.
Выдохнула, расслабив плечи, и позволила Нику приблизиться и взять меня за локоть. По телу прошла волна жара и удовольствия, позвонки непроизвольно выгнулись навстречу мужчине, а губы готовы были умолять о поцелуе в то время, как он сильнее сжал пальцы, оставляя на коже ощутимый след и резко повел меня за собой.
Лика! — простонала я мысленно, — беги отсюда!
— Останешься? — спросил в этот момент Ник, не оборачиваясь, что шло вразрез с моим внутренним призывом.
— Да. — Ответила сдавленным голосом, будто давая соглашение совершенно на другое. — Тем более у нас много работы, — ехидно улыбнулась и продемонстрировала мужчине клатч, когда он, наконец, обернулся. — Там блокнот и ручка.
— Кто бы сомневался? — отреагировал Ник, становясь вновь задумчивым и отстраненным.
— Что-то случилось? — постаралась я привлечь его внимание.
— Ты случилась, — как-то глухо ответил Ник, нажимая кнопку вызова официанта, — уедешь после открытия?
Я тут же кивнула.
— Если попрошу — останешься?
И снова ответ головой, теперь в отрицательном жесте.
В то время как каждая клеточка моего организма молила о близости с этим мужчиной, когда волоски на руке вставали дыбом от одного его мимолетного взгляда, легкого прикосновения пальцев, разум вопил о спасении в бегстве. Я не понимала его настроения, стараясь найти ответ в карих глазах, которые не были прищурены, как обычно, но упорно смотрели куда угодно, только не на меня.
— Тогда поговорим о деле, — произнес Ник спустя пару минут молчания и взъерошил волосы, снова глядя куда-то за мое плечо.
Я достала блокнот, ручку и текст, напечатанный недавно.
— Ознакомься, — сказала тогда, когда с языка готовы были сорваться мольбы о поцелуях и совместной ночи, но очередное мысленное внушение: «Успокойся, Лика, ты взрослая женщина, ты профессиональный журналист, возьми себя в руки, черт побери!» возымело действие.
Ник просто играет мной, пытается доказать то, что способен любить, пытается сломить мою защиту, чтобы потом бросить и насладиться триумфом, но я ему не поддамся.
Продержусь до открытия и улечу первым же рейсом! — пообещала себе в то время, как рука невольно скользнула по поверхности стола, касаясь пальцев Ника, на что он дернулся, посмотрел на меня исподлобья, а потом скомкал листок с текстом и порывисто поднялся из-за стола.
— Ты сама нарываешься на это! — прохрипел он не своим голосом, хватая меня за плечи и поднимая со стула для того, чтобы впиться губами в мой рот.
Я смотрел на огни города и думал о ней, вспоминал того парня, который вечно крутился рядом с Ликой и злился на те чувства, которые во мне проснулись. Столько лет казалось, что яркие эмоции ушли на задний план, притупились, оставив место физической боли и нудному тупому равнодушию, а теперь?
Я будто заново учился дышать, с каждым вдохом ощущая наполненность, легкость, полноту самого себя, но не кислородом, а ей. А с каждым выдохом сердце готово было разочароваться от обиды и сожаления, потому что мне ни на минуту не хотелось выпускать Лику из виду, терзаясь при этом мыслью о скором расставании. Только это, казалось, послужило причиной моего вопроса: «Если попрошу — останешься»?
Это и ее образ невинной школьницы в скромном бежевом платье, тем не менее, облегающем хрупкую фигуру так, что я на несколько секунду стоял, словно оглушенный. И, конечно, она ответила «нет»! Что еще могла сказать несгибаемая отличница с непримиримым взглядом на жизнь, в котором все делилось на черное и белое?
Я невольно вспомнил прежнюю Лику, пока перед глазами расплывался текст, напечатанный на белом листе стандартного формата. Она всегда была умной, целеустремленной и такой… я не мог подобрать правильного слова, потому что перед глазами стояла строгая сердитая девочка с принципами вождя революции.
С самого первого дня она повесила на меня ярлык легкомысленного повесы и не могла отступиться от него до сих пор. Ей легче было поверить в то, что я действительно перетрахал пол школы, чем в то, что все это сплетни и выдумки впечатлительных старшеклассниц. А мне не хотелось переубеждать эту своенравную заучку и доказывать, что мир давным-давно не делиться только на черное и белое. Я вообще удивлялся, как она достигла подобных высот в журналистике и не сломалась, ведь гибкость, умение анализировать ситуацию и делать правильные выводы, держать язык за зубами и одновременно «жалить» словом для меня всегда были приоритетными в данной профессии. А с этим образом Лика никак не вязалась. Скорее, она могла бы обозвать депутата жадной сволочью и плюнуть в лицо, чем подумать и выдать о нем язвительную правдивую статью, хотя, возможно, я не прав, ведь мы не виделись одиннадцать лет.
В тот момент, когда мои мысли все дальше уносились в прошлое, я почувствовал ее несмелое касание, легкое почти незаметное поглаживание подушечками пальцев моей руки, расслабленно лежащей на поверхности стола. И тогда в голове взорвался фейерверк, а волна чувственной боли и одновременно злости затопила сознание. Я бесился от ее неоднозначности, противоречивости и тупости: после твердого и такого категоричного «нет» она осмелилась дразнить меня, словно школьника, заигрывать, травить своими ласками.