Спор о Сионе
Шрифт:
Браун писал свой труд в 1933 году, но вожди нацизма были повешены в 1946, в еврейский День Искупления, что показывает тщетность протестов Брауна, столь же безуспешных, как и протесты древних пророков. Как в 1946 году, так и 2700 лет тому назад взгляды раввина Фригофа и его древних единомышленников оказывались сильнее. Празднование Пурима подтверждает основные черты истории Сиона, повторяющиеся непрерывно от древности до наших дней: использование нееврейских владык для уничтожения нееврейских народов и осуществления иудейской мести. После Мардохея Ветхий Завет не содержит больше исторических данных, и приходится обращаться к авторитетам иудаизма для проверки того, представлялись ли евреям события последующей истории в том же самом свете, другими словами, как серия еврейских бедствий по вине «язычников», каждое из которых неизбежно кончалось разрушением языческого государства и торжеством иудейской мести. Такая проверка приводит к выводу, что вся история, вплоть до настоящего времени, именно так и преподносится
Следующим после Вавилона и Персии государством, испытавшим на себе действие разрушительной силы еврейства, был Египет. Еврейская община в Александрии, весьма многочисленная ещё и до пополнения её беглецами от вавилонского вторжения была самым крупным скоплением евреев в известном тогда мире; в этом отношении Египет было похож на Россию перед войной 1914–1918 гг. и на современные Соединённые Штаты Америки. Отношение евреев или по крайней мере их старейшин, к египтянам было таким же, как прежде к персам или вавилонянам.
Как пишет Кастейн, Египет был «историческим убежищем» евреев, что по началу может показаться выражением благодарности, пока из последующих слов не становится ясным, что судьбой и этого «убежища» должно было быть его полное уничтожение. Кастейн описывает отношение евреев к египтянам почти теми же словами как и книга Исход, приводящая высказывания египтян о евреях. По Кастейну евреи в Египте «жили закрытыми общинами, уединённо и строили свои собственные храмы… Египтяне ясно чувствовали, что в своей религиозной обособленности евреи презирали их веру и отвергали её». Он добавляет, что евреи «естественно» были на стороне персов, поскольку Персия в своё время помогла им восстановить Иудею.
Другими словами, приняв у себя евреев и давая им их «историческое убежище», Египет не заслуживал с еврейской точки зрения, ни благодарности, ни лояльности. Враждебность к народу, в среде которого они жили, выразилась в поддержке евреями врагов Египта, что, в свою очередь, породило у египтян недоверие к евреям: «Другой причиной враждебности было стремление евреев всячески избежать ассимиляции и сохранить свою обособленность, не разделяя судеб приютившей их страны… Острая духовная необходимость поддерживать связь с каждой ветвью своей нации, лояльность по отношению ко всем без исключения группам своего народа, неизбежно отражались на лояльности их, как граждан любой страны поселения». «Как и в древнем Вавилоне», заключает Кастейн, египетские евреи встретили персидских завоевателей «с открытыми объятиями», несмотря на то, что со стороны Египта они пользовались одним лишь гостеприимством.
Вавилон, Персия, Египет, на очереди теперь была Греция. В 332 до Р.Х. Греция завоевала Персию, и Египет также оказался под властью греков. Александрия стала греческой столицей. Несомненно многие александрийские евреи охотно последовали бы совету Иеремии, «стремиться к миру в городе», однако правящая секта с её доктриной разрушения и здесь была сильнее.
Для верного последователя своей секты, Кастейна, греческая культура была, хотя и «интеллектуально блестящей», но являлась одновременная «прототипом лживости, жестокости, клеветы, лукавства, лени, самодовольной испорченности, жадности и несправедливости». Несущественный для него греческий эпизод истории человечества он заканчивает гордыми словами: Александрийские евреи были причиной разложения культуры эллинизма».
Вавилон, Персия, Египет, Греция… Так вся история от сотворения мира и до начала христианской эры, преподносилась евреям священными книгами и сионскими мудрецами как исключительно еврейское дело, «язычники» упоминались только там, где они сталкивались с евреями, и при описаниях неизбежного их истребления евреями, как в мирные, так и в военные времена.
Можно ли считать подобное изображение событий дохристианской эры правильным? Продолжается ли тоже самое и в наши дни?
Если судить по нашему поколению, для которого это несомненно так, то надо думать, что так было и в прошлом. В наш век столкновения народов, похожие на вавилоно-персидскую войну древности, вначале, казалось бы, и не имели никакого отношения к евреям, но в конце концов всё кончалось иудейским триумфом и иудейской местью, а разрушения и гибель, принесённые войной, представлялись осуществлением иудейского «закона», подобно избиению перворождённых в Египте, разрушению Вавилона и Мардохееву погрому.
За Грецией последовал Рим. Живший в период расцвета Рима Цицерон, видимо понимал роль евреев в гибели греческой цивилизации, подчёркнутую Кастейном двадцать столетий спустя: выступая на процессе Флакка, Цицерон, упоминая евреев, боязливо оглядывался: ему известно, сказал он, что все они держатся друг за друга и способны погубить
Фусций, Овидий и Персий высказывали аналогичные предостережения, а живший в эпоху Иисуса Христа Сенека писал: «Обычаи этого преступного народа распространяются столь быстро, что у них уже есть сторонники во всех странах, и что таким образом побеждённые навязывают свой закон победителям». В это же время римский географ Страбон, изучая распределение и численность евреев (а она и в наше время много выше, чем разрешается показывать в статистике), писал, что нет места на земле, где бы их не было.
Для всех христианских народов Греция и Рим — создатели вечных ценностей, на которых построена европейская культура. Из Греции пришла в мир красота, и греки заложили основы всей поэзии и искусства; из Рима пришла законность, и на его законах основаны Великая Хартия Вольностей, Habeas Corpus и право человека на беспристрастный открытый суд — величайшее из достижений Запада.
Для сионистского историка Греция и Рим — только преходящие явления язычества, равно отвратительные по своему содержанию. Кастейн пишет с презрением, что «с самого начала Иудея с полным основанием видела в Риме одно лишь олицетворение грубой силы, неразумной и глупой».
После Иисуса Христа Рим триста лет подряд преследовал христиан, не без помощи евреев, натравливавших на них римские власти. После своего крещения в 320 г. император Константин запретил евреям насильно подвергать своих рабов обрезанию, держать рабов-христиан и заключать смешанные браки. Хотя всё это ничто иное, как ответное применение иудейского «закона», на этот раз по отношению, к самим евреям, Кастейн видит здесь одно только «преследование иудеев».
После раздела Римской империи в 395 г. Палестина стала частью Византийской империи. Иерусалим перестал быть для евреев запретным городом только после того, как в Риме восторжествовало христианство, без которого в Иерусалим ещё долго не пускали бы ни одного еврея. Однако, когда в 614 г. персы, воюя с Византией, заняли Палестину, евреи «со всех сторон бросились в ряды персидской армии», а затем, как пишет Кастейн, «со всей яростью людей, мстящих за трёхсотлетнее угнетение», организовали «поголовное избиение христиан». Запрещение превращать христиан в еврейских рабов — с точки зрения еврейского историка, несомненно «угнетение». Признательность по адресу новых хозяев-персов быстро заглохла после разгула еврейской мести против христиан, и 14 лет спустя евреи «вошли в переговоры с византийским императором Гераклитом», предложив ему помочь отвоевать Иерусалим у персов.
Затем пришла эра Магомета с исламом. Магомет оценивал евреев не иначе, чем Цицерон и другие, более ранние авторитеты. В Коране, в добавление к тому, что цитировалось раньше, стояло: «Ты конечно найдёшь, что самыми жестокими врагами всех истинно верующих всегда были евреи и идолопоклонники».
Тем не менее, как и христианство, ислам не проявлял враждебности к евреям, и Кастейн к нему сравнительно благосклонен: «Ислам оставил неверным полную экономическую свободу и автономное самоуправление… Ислам был вполне терпим к приверженцам иной веры… Никогда со стороны христианства не давалось иудаизму возможности процветать так свободно, как под исламом». [6]
6
Происхождение и содержание Ислама спорны. Французские исламисты считают, что Коран на 90 % — иудейское духовное наследие. Официальная магометанская версия о его происхождении от архангела Гавриила, продиктовавшего его Магомету, не выдерживает критики. Магомет был неграмотным и ничего записать не мог; «запомнить» содержание этого объёмистого учения невозможно. Нет также оснований верить в то, что Господь Бог, уже однажды пославший на землю своего Сына, найдёт нужным шестьсот лет спустя сообщить свою волю через посредство «неграмотного бедуина» (Кастейн), к тому же в форме, несовместимой с откровением Христова учения. Французские исламисты читают, что автором Корана был раввин тогдашней Мекки, совративший Магомета в иудаизм и написавший для него новое учение на основе иудаизма, но приспособленное для полудикого арабского населения (подвергшееся впоследствии дополнениям, в том числе и анти-еврейским). Главной целью было при этом уничтожение христианской веры, которая к VII веку распространилась среди значительной части арабов. Следующим шагом после полного искоренения христианства на Ближнем Востоке было завоевание магометанами половины христианской Европы, сумевшей лишь с напряжением всех своих сил отвратить смертельную опасность. Нееврейские народы при этом столетиями взаимно уничтожали друг друга, что — согласно анализу Д. Ридом основного содержания иудаизма — полностью соответствовало планам «сионских мудрецов», в особенности в том, что касалось искоренения ненавидимого ими христианства — к тому же чужими руками, т. е. без малейшей опасности для самих евреев. Лит-ра см. Joseph Bertuel, «L’Islam, ses veritables», Nouvelles Editions Latines, Paris, 1981, 2 tomes; Hanna Zakarias (псевдоним учёного-доминиканца, Pere Gabriel Thery), «De Moise a Mohammed», Cahors (Lot), 1955, 2 tomes.