Спорим, мы поженимся ?

Гринь Ульяна Игоревна

— прочитала, как зовут директора с русской стороны.

Георгий Асланович Возников.

Гоша, блин.

— Итак, господа, для нас большая честь принимать вас сегодня в офисе нашей молодой, но стремительно развивающейся компании.

Я переводила.

Я взмокла, как мышь под метлой, но старательно переводила в обе стороны, следя лишь за тем, чтобы не спутать, к кому на каком языке обращаться. Если не знала какого -то китайского слова — витиевато извинялась и просила пояснить. Мой язык, как орган тела, окончательно онемел (не

голоса лишился, а окостенел, несмотря на отсутствие в нём костей), а голос слегка сел. Но я гордилась собой, как никогда, поскольку переводила быстро и правильно.

Ближе к концу даже стала бросать на Гошу, то есть, господина Возникова, победоносные взгляды. Какой-то частью мозга, не участвующей в переводе, думала мстительно: вот так вот, а твоя эйчар меня выставила вон! А ещё я думала, что глупо не иметь в штате хотя бы переводчика английского, ведь китайцы знают этот язык практически в совершенстве.

А ещё...

Промелькнула мысль, что обязательно надо попрактиковаться в китайском, ведь компьютера мне явно не хватает. И начинать учить иероглифы, а не только на пиньине или палладице писать и читать. Ведь китайцы скоро захватят мир, начав с России.

После обмена традиционными подарками, после прощальных слов и рукопожатий, когда китайцы, довольные, как стадо слонов, гуськом потянулись на выход, я решила, что и мне пора смываться из этого дурдома.

Задом, задом, главное, чтобы никто не заметил!

Я была уже в дверях приёмной, когда услышала голос директора.

— Лида, а где переводчица?

— Так с группой ушла, — ответила ему секретарь.

— Догони! — последовал резкий приказ.

Фу, как некрасиво! Разве так разговаривают с сотрудниками? Нет, просто прекрасно, что меня сюда не приняли. Я найду себе место поприятнее.

— Так они уже ушли же.

— Лида, в чём проблема? Догони и верни! Немедленно!

Я мышкой шмыгнула на лестницу, лихорадочно соображая, как скрыться от преследования на высоких каблуках, и нырнула в дверь четвёртого этажа. Сотрудники фирмы смотрели на меня удивлёнными глазами, но я всегда умела делать покерфейс, поэтому просто затаилась, ожидая, пока Лида пробежит мимо, дробно стуча подошвами по лестнице. Когда секретарь добралась до первого этажа, я вышла из укрытия, отряхнула юбку и с гордым независимым видом пошла на выход.

Всё же правду мне говорили: в этих крупных фирмах работают сплошные сумасшедшие.

А я найду себе что-нибудь поменьше, поспокойнее, пусть и по деньгам поскромнее, зато без головной боли.

Почувствовать воздух свободы мне не дали. Вот уже рамка металлоискателя, вот стеклянные раздвижные двери, вот она — улица. Но сзади меня схватили за руку и развернули на сто восемьдесят. Лида!

— Пожалуйста, пойдёмте, Георгий Асланович просит вас вернуться.

Блин!

— Спасибо, меня не интересует!

Я попыталась вывернуться, но женщина держала меня цепко, умоляющим взглядом стараясь вызвать

жалость. Не поддаваться, не поддаваться!

— Пожалуйста!

— Да отпустите меня уже, — возмутилась, но Лида жалким шёпотом попросила:

— Умоляю! Он же меня уволит!

— Г осподи, за что?

— Невыполнение поручения!

— Вы серьёзно?

— Абсолютно! Пожалуйста, у меня дети... Двое...

— Дети — это святое, — пробормотала я, сдаваясь под напором сочувствия. И чего я такая бесхребетная уродилась? — Но только на две минуты!

— Хорошо-хорошо! — обрадовалась Лида, живенько утаскивая меня к лифту. — Главное, что я вас вернула!

Угу, она вернула, и хоть трава не расти. А мне отдуваться, чтобы мама её детей не осталась без работы.

Господин Возников ждал в кабинете. Туда меня втолкнула, совершенно не считаясь с моими чувствами, надеждами и желаниями, секретарша Лида. Я оглядела солидную обстановку, отметила многочисленные кактусы в горшках (некоторые даже цветущие) и (внезапно!) беговую дорожку у стены, а потом храбро взглянула директору фирмы прямо в глаза.

У Возникова они были неуловимо восточные. То ли разрез, то ли яркость тёмной радужки, то ли длинные ресницы — эти глаза выдавали родословную, как и отчество. Осетинские горцы или черкесские князья? К такому мужчине не самокат нужен, а ахалтекинский скакун, сабля на боку и папаха.

— Проходи, садись, — сказал Г оша будничным тоном, и видение всадника на горячем коне исчезло, оставив лишь раздражение. Чего это он мне тыкает? С места не сдвинусь. Пусть так с сотрудниками обращается, а я тут не работаю. Я вообще была милой с китайцами, а не с этим. нарушителем ПДД!

— Вы хотели что-то спросить или уточнить? — осведомилась, постаравшись подпустить в голос как можно больше холода.

— Да. Какие языки знаешь?

Вопрос был задан небрежно и фамильярно. Господи, как же он меня раздражает!

— Китайский, английский, французский, немецкий, итальянский, польский, японский.

Я перечислила и заткнулась. Всё? Можно быть свободной?

Оказалось, нельзя. Гоша прищурился, окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы (искал, наверное, куда поместились все языки), и спросил:

— Сколько тебе платят в агентстве? Я дам больше. Можешь начать завтра.

— Не могу, — вежливо отказалась. — Извините, меня не интересует ваше предложение.

— А меня интересует твоя кандидатура. Назови сумму, за которую ты перейдёшь работать ко мне.

Знаете, как оно бывает? Войдёшь в помещение, где находятся люди, и вдруг поймёшь, что не можешь находиться с одним из них в относительной близости. Даже в одном городе. Беспричинно. Просто, потому что бесит.

Вот и Гоша Возников меня выбесил. И глазами своими, и самокатом, и кактусами, но главное — тыканьем и железобетонной уверенностью, что я, высунув язык и виляя хвостом, соглашусь на его великолепное предложение.