Спорим, тебе понравится?
Шрифт:
— Бас, хорош выпендриваться, девочки ждут, — слышу я вкрадчивый голос и тихий смех парня, которого до этого совсем не замечала. Он сидел в тени разлапистой пальмы и что-то читал, а теперь вдруг соизволил присоединиться к общему веселью.
И он тоже был мне знаком.
Рафаэль Аммо — лучший друг Ярослава Басова. Парень — загадка. И как это не удивительно слышать, любимчик моей мамы. Она почти нон-стопом пела дифирамбы его острым, как бритва, мозгам и сетовала на то, что столь образованный молодой человек имел слабость сдружиться с неподходящим себе по уровню интеллекта индивидуумом.
Вот его я считала
— Заглохни, Раф, или сам дуй на перекладину, — отвечает ему Басов.
— Только с тобой, милашка, — парень встаёт и стягивает с загорелых плеч майку, оголяя спину и открывая обзор на несколько цветных и замысловатых татуировок. И я очень сомневалась, что это законно в его-то возрасте.
Но я всё равно не отвожу глаза, а продолжаю нести свою наблюдательную вахту. А затем замираю, когда оба друга начинают исполнять перед толпой и на камеру. Они с двух сторон гимнастической вертикальной трубы хватаются за неё руками, а затем поднимают своё тело в горизонтальное положение, под дружный гомон толпы и визг девчонок.
Кто-то из парней начинает обратный отсчёт от двадцати пяти. И мне кажется, что это самые длинные секунды в моей жизни. Я смотрю на Ярослава и Рафаэля и не понимаю, как они вообще способны лишь силой рук удерживать собственное тело в абсолютной горизонтали.
— Пять! — голосит толпа. — Четыре! Три! Два! Один...
Все скандируют от восторга. Кто-то кричит «снято». А девочки буквально виснут на своих героев, и меня откровенно передёргивает от этого неприкрытого предложения.
— Ужасно, — встряхиваюсь я, чувствуя, как неприятные мурашки бегут по позвоночнику.
А в следующий момент замираю, когда Ярослав и Рафаэль максимально близко подходят к моему укрытию. Сейчас нас разделяет только живая изгородь между двумя лавками. С одной стороны — я. С другой — они.
— Раф, что за блонда в розовом? Что-то знакомое... А я её уже, да?
— Да.
— А когда я успел?
— У Серяка на вписке.
— Мне понравилось?
— М-м, нет..., — затем рассмеялся хрипло и добавил, — и мне тоже.
А я, услышав всё это, не поняла ровным счётом ничего. Только стало как-то грязно и гадко на душе, а затем я развернулась и на пятой космической припустила в сторону дома.
Да и вообще! Правильно мама говорила — от мальчиков нужно держаться подальше.
Глава 3 – Невидимка
Вероника
Когда в моей предыдущей школе появлялся новенький — это был всегда настоящий фурор, сродни эффекту разорвавшейся бомбы, не иначе! Все только и делали, что болтали о вновь прибывшем, пытались подружиться с ним или просто глазели так, будто бы увидели второе пришествие. Ну вы поняли...
Мне же самой в первый мой учебный день в новой школе уделили не больше внимания, чем прошлогоднему прогнозу погоды. Не то чтобы я ждала чего-то эпичного, но просто думала, что кто-то захочет пообщаться со мной, может быть, узнать, откуда я приехала в этот город и почему. Но, увы.
Даже моя соседка
— Как прошёл твой первый день в новой школе? — спросила меня мама после уроков, когда мы собрались все вместе ужинать на кухне.
— Нормально, — пожала я плечами и затравленно глянула на запеканку с творогом. После тарелки наваристого борща и доброй порции салата у меня были большие сомнения, что ещё хоть что-то способно поместиться в моём желудке.
Но у любимых родственников был свой взгляд на это.
— Ешь! — подтолкнула мне бабушка блюдце с десертом.
— Нормально? Ну и хорошо, — кивнула мать, а затем добавила, — надеюсь, тебе нет надобности напоминать, что не стоит трубить на всю гимназию, что ты моя дочь?
— Не стоит, — пожала я плечами.
Я была копией своего отца. И носила мамину девичью фамилию. Никто даже мысли не допустил бы, что я дочь Храмовой Алевтины Петровны. Но мама всё равно продолжала паниковать по этому поводу. Причина? Довольно банальна — она считала не этичным преподавать мне, да и проблем с родителями своих учеников иметь не хотела, боясь быть уличённой в излишней лояльности ко мне, как к своей дочери. Именно поэтому факт нашего родства не афишировался, да и директор мамины опасения всецело разделял.
Так и вышло, что я была просто Вероника Истомина — новенькая, до которой никому нет дела.
Невидимка.
Но я понимала почему всё сложилось именно так и не собиралась сражаться с ветряными мельницами. Да, я не то чтобы была из разряда тех, на кого сворачивают голову парни. Маленького роста — всего-то скромные метр и пятьдесят пять сантиметров. И если бы Дюймовочка, но, увы. Бабулино бесконтрольное раскармливание делало своё дело. Нет, я не была китом или что-то в этом роде. Но имела вполне себе немодные лишние сантиметры в талии, бёдрах и ещё в паре критических мест. И пухлые щёчки, за которые мама любила меня теребить, когда была мною довольна. Что же касается всего остального? Ну, что можно сказать? Я не была Анджелиной Джоли и даже на её блёклую копию не потянула бы. Обычная — вот что я думала о своей внешности. Нос как нос — прямой, и, слава богу, без горбинки. Брови тоже прямые без каких-либо изящных изгибов. Губы на десятку по шкале заурядности. И даже глаза были скучного серо-зелёного цвета.
Да, скажем честно — не фонтан.
И на фоне всего этого явного унылого зрелища, очки и извечно туго заплетённая коса смотрелись даже не пьяной вишенкой на засохшей пироженке, а волчьей ягодой на безвкусной галете.
И ладно бы невзрачность, да? П-ф-ф, подумаешь... Но ведь когда она выставлена перед неприкрытым вау, то её хочется просто небрежно смахнуть в сторону и отряхнуть руки.
А ведь так и было. Я попала в элитную гимназию, и ученики в ней били почти все как на подбор — богатые, богатые, ну и богатые ещё тоже. Кто-то больше, кто-то меньше, но суть дела не меняла. Сюда можно было не так-то просто попасть, ибо имел место строгий отбор и очень редко, когда педагогический совет делал ставку только на умственные способности учащегося.