Спой для меня

Старкова Рина

— Что вы, Герман Александрович! — противится дом-работница, отказывается от помощи и продолжает волочить ведра.

— Я сказал, я помогу! — повышаю голос, и женщина сдается. Отдает мне ведра. Каждое килограмм по двадцать, кажется.

Доношу их до второго этажа и лыблюсь, довольный собой.

— Спасибо, — шепчет Фаина Ивановна, складывает ручки под грудью и смотрит вверх. — Но мне нужно дотащить ведра до третьего этажа. — Напряженно добавляет.

Волоку на третий этаж, и тут же сталкиваюсь с визажисткой Аней.

Она нервно закрывает дверь на ключ одной рукой, в другой сжимает телефон. Оборачивается, видит меня, и руки в кулаки сжимает.

— Знаете что, Герман Александрович! — вместо приветствия налетает на меня. — Вы — умалишенный сноб!

Еще никогда мои подчиненные не обращались ко мне в таком тоне, но сегодня я даже не зверею от наглости красивой девушки. Улыбаюсь.

— Тоже рад тебя видеть, — шепчу в лицо с неприкрытым коварством.

— Как вы могли довести Вику до депрессии? Она уже который день на таблетках! Работает, как проклятая! Даже на свадьбу мою отказывается приходить! А я, знаете ли, хочу ее видеть среди числа подружек невесты, потому что из-за бесконечной работы на вас и разрисовки вашим шлюхам лиц, я растеряла всех подруг!

Аня надувает губы, а я смеюсь ей в лицо. Как-то по-доброму глупо.

— Что вы ржете? А? Малинова, между прочим, единственная, кто мне улыбалась и общалась со мной, а не корчила из себя принцессу, дотянувшуюся до такой звезды, как вы! Вика в вас что-то человечное разглядела, я ума не приложу, что именно! Вы — надутый мыльный пузырь, состоящий из самовлюбленности! — Аня бьет меня ладонью в грудь, красная от ненависти до кончиков ушей. Невольно в памяти всплывает мой ангелок, который точно также нелепо заливался краской.

— Выходит, вы хотите уговорить Малинову прийти на свадьбу. Хотите столкнуть ее со мной лоб в лоб? — щурю глаза. Откуда в Анне столько храбрости, чтобы выговаривать мне все это?

— Я не хочу, чтобы вы к ней подходили и общались с ней, если она все же придет. Вы просто ее недостойны! — бросает напоследок и сбегает вниз по лестнице, оборачивается, смотрит с холодом. Кажется, вот-вот средний палец мне покажет.

— Вы внимания не обращайте, просто нервничает перед свадьбой, — выговаривает Фаина Ивановна, наблюдавшая за нами со стороны.

— То есть, вы не считаете, что я мыльный самовлюбленный пузырь?

Женщина смотрит исподлобья, поджимает губы, молчит. Именно так она и считает.

7.3

Научиться бы жить:

Вика

За последнее время я стала похожа на зомби. Разрывалась между репетициями и работой. И если на репетициях все было почти хорошо, то в «Гвозде» угнетающая обстановка мешала даже спокойно дышать. Вадим и Вера ополчились против меня, подружка совсем не хотела работать и брала себе минимальное число столиков,

в то время как я просто разрывалась.

Пару раз Вера «случайно» опрокидывала на меня коктейли и подносы с закусками, я устала стирать форму. Вадим, мне на зло, перепутывал заказы. А жаловаться управляющей я не могла, зная свое шаткое положение на работе. Чаевые, которые зарабатывала Вера, делились не честно. Она всегда оставляла процент в своем кармане при разделе денег. Совесть не позволяла мне поступать также.

А сегодня так и вообще я случайно наткнулась на озадаченную подружку в туалете. Заметив меня, она передернулась и спрятала за спину тест на беременность. Ситуация набирала отрицательный ход, и я уже задумывалась о поиске новой работы.

Аня звонила каждый день. После того, как Герман послал меня, мы не перестали общаться. Визажистка стала моей отдушиной, которой я могла пожаловаться на жизнь. Но и она доставляла мне хлопоты, звала на свадьбу. Я всем нутром хотела пойти.

Но опасалась встречи с Амурским.

Я старалась не думать о нем, но невольно в лицах мимолетных прохожих замечала его черты. Порой мне казалось, что я чувствую его взгляд на своей спине. Холодный расчетливый взгляд. Взгляд человека, который почти меня убил.

Антидепрессанты работали хорошо только пару дней, а потом я повязла в отчаянии. А Аня продолжала обрывать телефон, зазывая на свадьбу и утверждая, что Герман ко мне даже не приблизиться. А мне до жгучей боли хотелось, чтобы он приблизился. Чтобы обнял. Почувствовать вкус его кожи на своих губах и вновь поддаться безумию. Он смог бы вдохнуть в меня жизнь. Воскресить разбитую душу. Склеить раны.

Но лишь на время. До нового предательства. Вера во все светлое, что я разглядела в Германе, угасала, но еще капля ее теплилась где-то на задворках сознания.

Сегодня я сдалась и пообещала Ане прийти на свадьбу. Заработанные деньги пошли на бежевое платье подружки невесты, а еще часть я отложила на визажиста и парикмахера. Если уж и идти на встречу с бывшим, то во всеоружии.

Вечер пятницы я провела на репетиции. По пути домой, остановилась возле «Гвоздя», переводя дыхание. Пушистые снежинки падали на мои волосы, кружились в свете фонаря, и впервые мне дышалось легче. На улице сегодня тепло, и даже в осеннем пальто я не мерзла, как раньше.

Осмотрела вывеску, посетителей в окне, веселых и смеющихся. И сама улыбнулась.

— Просто отвали от меня! — голос прошиб насквозь, я даже передернулась.

— Но я же это не специально!

Я осторожно подошла к стене и выглянула из-за угла. Вера и Вадим стояли друг напротив друга. Он непринужденно запускал кольца дыма в лицо Верки, а та обиженно сложила руки на груди. В глазах отчаяние, взъерошенная вся, глубоко дышит.

— Мне похуй на твоего ребенка, — выпустив новую порцию дыма, прохрипел Вадим.