Справедливая гордыня
Шрифт:
Нет, это конечно всё очень сильно повлияло на крепость скреп и прочих уз у нашего коллектива, но склеены они теперь были хоть и намертво, но моими биологическими жидкостями! Теми, которые из меня выдавливались демоницей и лисицей с воистину жестокой беспощадностью!
Еще бы неделя и сошёл бы с ума.
Но теперь всё, земля. Плевать на страшного Системного Администратора, плевать на его неуязвимых приспешников, вообще на всё плевать! Мы продаём Веритаса первым делом! Отдаём, дарим, всучиваем, награждаем им, плевать на всё! И на звание пирата в том числе вместе с его дурной славой! Нафига она нам теперь, когда меня весь мир и так знает?! Всё уже, полимерчики-то тю-тю!
— Мач, вставай! Мы всё уронили…, — виновато пробубнила Тами, пихая меня ногой.
— Да кто вас просил трогать бочки? — вымученно простонал я, переворачиваясь на спину.
— Шляпа со вжухом подрались, Матильда бросилась разнимать, столкнулась лбами с Мимикой, ну и…, — тут же доложила мне гномка.
— Я с вами со всеми в город не пойду. Вы его уроните или сломаете, — высказался я в голубое небо, — Возьму с собой Лилит и Мимику.
— Матильда очень хотела! — встала гномка грудью на защиту интересов подруги.
— Ничего она из-под плаща анонимности не покажет, — обломал я чаяния жрицы, — Пускай тут сидит. И вообще, оденьтесь, вон снег начинается.
Город, возле которого мы бросили якорь, посоветовала нам Лилит. Хороший город, просторный, богатый. Основное население — половинчики. Эта раса у меня всегда вызывала определенные сомнения, со времен прошлой жизни, ну по причине своей неестественности. Если подумать, то кто есть пресловутый половинчик? Слегка карликовый добродушный человек со слабо выраженными мышцами, но хорошо прорисованным пузом. Это если в возрасте. Женщины у них просто мечта японского педофила, мангаки и прочих хиккикомори, даже в 40 лет выглядят подростками. Не суть, а суть в вопросе — а как они выжили-то вообще, даже в этом добродушном мире? Не сильные, не ловкие, не умные, ленивые, довольно мирные и беззащитные. Ну вот как?
Полна вселенная тайн.
Что еще можно сказать хорошего о этой невысокой расе — они все, поголовно, испытывают довольно большой пиетет перед высокими фигурами в черных плащах анонимности. Рассекали мы по улицам этого города, не останавливаемые никем. Местные жители на окраинах лишь жались к стенам домов, рассматривая нашу троицу с огромным любопытством, но без всякой опаски. Храбрость, да. Не упомянутое мной при ранних размышлениях качество этой расы. Хм, а что будет, если кому-нибудь из них подарить кольцо? Надо проверить. Еноты же любят стирать всё, что попало в их поганые лапы, может и тут проканает подобный рефлекс…
Город был не сколько развитым, сколько офигевшим, иного слова не находилось. Да и не город это был вовсе, а огромный пригород с особняками и подземными холмовыми домами, куча огородов, а где-то там в центре — огромный базар, на который вело аж четыре широчайших шестиполосных дороги для телег! Многоквартирные здания?! Нету!
Зато телег, тягловых животных, половинчиков, жен половинчиков, детей половинчиков, домашних животных половинчиков, столько, что стоит страшный гам, несмотря на то что мы просто идём по обочине вдоль дороги! И тут, на этой самой обочине, нас еще пытаются задавить половинчики-гомосексуалисты!
— Куда прешь, скотина неумытая?!
— Тебя тут не стояло!!
— Подвинь осла, он гадит на мою бабушку!!
— Пусть сама подвинется!
— Она не может! Мы на похороны едем, имей совесть!
— Так скорбит, что жопу подвинуть не может, хочешь сказать?!
— Она мертвая! Хоронить везем!
Шум, гам, бедлам, все курят и орут. Сутолока, кавардак, поломанные повозки, пара толстяков вовсю пыхтят, пиная друг друга. Оханье целого девчачьего крепкозадого коллектива, споро собирающего яблоки из перевернувшейся повозки, блеяние белоснежной овцы, которую тянут в три стороны детишки… и всё это под легким пушистым снежком, медленно падающим с неба.
— Что-то я сомневаюсь, что мы туда насчет корабля приехали, — пробурчал я под согласное угуканье Мимики, — Здесь всё очень по сельскому. Разве что парус на портянки продадим.
— Частое ошибочное мнение о половинчиках, Мач, — интимно зашептала суккуба мне в ухо, — Это одна из самых богатых рас Фиола. Просто… они крайне консервативны, когда речь заходит о быте и жизни.
— И нафига им тогда столько денег? — удивился я, глядя, как ругаются два пузатых хоббита, чьи небольшие стада коз радостно перепутались между собой.
— Пожрать любят! И запасы сделать! — пискнула Мимика, отскакивая от бодро несущегося в светлое будущее поросенка.
— А еще у них отлично получается вести банковские дела, — хмыкнула суккуба, — Половинчики никого не раздражают, очень аккуратно ведут записи, сотрудничают со всеми расами мира. Кроме темных, разумеется. А еще исторически сложилось так, что эти малыши никогда и ни с кем не начинали войн. Вообще. Защищались ожесточенно и эффективно, это они умеют прекрасно, но сами ни шагу не делали за пределы своих небольших стран.
Вот оно как. Безобидные и суетливые негодяйчики, промышляющие банковским делом. Логично…
Долго ли коротко, но, перемещаясь на своих двоих, не обремененные овцами, детьми, товарами, телегами и ослами, мы довольно быстро дошли до огромного базара, именуемого здесь центром города. Здесь продавали море всякой всячины, начиная от зубочисток из особо вкусного дерева и заканчивая беговыми страусами, на которых был особый ажиотаж. Других рас на этом базаре-вокзале, наполненном самыми разными звуками, было совсем мало, что было и понятно — зачем гостям страусы и куры? Гостям нужны редкости, причудливости, магические побрякушки и прочие артефакты. А они, уважаемые гости в капюшонах, у нас вон тама. Воооон тама! Три поворота налево, один направо, у мерзкой стервы в красном переднике с большой бородавкой на носу налево, там до тупичка, а когда увидите стражу, скажите, что пришли от Валириены! Хотите беляшиков? Свежие, горячие!
Разумеется, мы хотели беляшиков. Я, конечно, электрик в прошлом, да еще и саратовский, но чай лаптем в жизни не хлебал, понимание имел всегда широкое. Когда еще представится случай увидеть суккубу и кошкодевочку, пожирающих беляши?
— А зачем нам продавать Веритаса? — задала очевидно мучающий её вопрос Мимика, блестя губами и глазами из-под капюшона, — Деньги есть, мы можем его просто оставить где-нибудь на сохранение.
— Потому что он почти живой, — пояснил я, спасая Мимику от своры беснующейся детворы, скачущей стадом козликов по улице, — И он нервничает, пока связан с нами. Вот сама подумай, будь ты живым кораблем, который почти не способен защитить себя сам, хотела бы ты плавать с нашей командой?