Справедливая гордыня
Шрифт:
Отряхнуться, кашлянуть, пропукаться, подойти к следующим дверям, повторить.
Как говорится, сила есть — ума не надо. А вот были бы мы хотя бы 180-го уровня, то не прошли бы ни в жизнь. Скорее всего, жестко наполучали бы даже на первом этаже от прислуги, которая вовсе себе не ставила целью всерьез нам навредить. На втором, если бы не гей-вечеринка, то по словам Хаято повторилось бы тоже самое, как и на третьем, но здесь бы нам пришлось частенько останавливаться, чтобы объяснить каждому новому мини-боссу, что именно мы ему можем подарить. А потом всё, приехали бы.
Но бывшие «пираты мутной лагуны» были неимоверно круты своими уровнями. Мы просто сдували один за другим кабинеты, как волк поросячьи творения, мы шли, не допуская ни единой ошибки, одним слаженным механизмом, выдающим местным жителям внезапные мизерикордии. Мы были круты как яйца и горы, купно и врозь. Мы были самой неотвратимостью.
Пока…
— Твою жеж мать! — рявкнул я, наблюдая, как короткая мини-юбка горничной скрывается в двери напротив еще до того, как Саяка успела повесить свою «метель» на зал. Упустили! А Хаято предупреждал, что слуги с первого этажа на третьем выполняют особую функцию — они не нападают, а поднимают тревогу, убегая в другие залы!
Вот теперь нам пришлось жарко!
Проблема в полный рост встала сразу — непредсказуемость! Там, где стражники, несмотря на своих волшебниц, просто не могли ничего сделать, долбясь ко мне в щит, местные кидались площадными заклинаниями и проклятиями с самыми разными эффектами настолько плотно, что мне, стоящему в дверях и держащему на себе физические удары, сразу стало очень кисло.
Причем буквально!
Привкус кислой тухлятины во рту, шевелящиеся волосы, противно дергающие кожу, да и та цвет сменила на непотребный, повылезали прыщи, глаза слезятся, ноги трясутся, характеристики понизились (пусть и немного!), ты стоишь, ругаясь простым человеческим матом и отбивая щитом удары министра здравоохранения, здорового кряжистого гнома, восторженно орущего что-то вроде «убьем их всех!», «соберись, братва!», «ни шагу назад!». Причем удары выполнялись молотком, напоминающим помесь терапевтического и кувалды!
Но ладно я, у которого к разной дряни вкачано сопротивлений почти под крышечку, а как досталось девчонкам? Особенно с прыщами и особенно на гоблинской мордашке!
Начав вздрагивать от «ужасных куплетов» злой как триста тридцать три собаки Мимики, я подумал, что день уже хуже стать не может, но тут Саяка метнула свой горшок…
Нет, метнула она его хорошо. Тактически грамотно метнула так, что поднявшееся облако фиолетового дыма меня, стоящего у дверей не зацепило, тут вопросов никаких. Проблема была в том, что уже до некоторых, переживших заклинания той же самой Саяки, начало доходить, что их убивают, а ведь это же хорошо, да? Очень хорошо! Скоро всем должно было стать хорошо, и им, и нам!
А тут горшок. Великая, мать её, Кишечная Бомба.
— Саяка!! — отчаянно взвыл я, чувствуя, как удары по щиту становятся тверже и сильнее, — Дура! Им тысячи лет! Думаешь, они не знают, что такое — срать прилюдно?!!
— Знаем!! — прогрохотал трамбующий меня министр здравоохранения, — Так что познайте отчаяние!! «Блеск одиноких холмов!»
— Ха, мазила! — раздраженно крикнул я, страдая от множества разных мелких пакостей и не ощущая какого-то дополнительного изменения в организме, — На-ка! «Пылающий взмах»!
Вот его гном не пережил, правда, почему-то падал с улыбкой, полной не только блаженства, но еще и нескрываемого ехидства. А вот к чему он так поганенько улыбался, я узнал приблизительно через минуту, продолжая самоотверженно рубиться с поступающими и поступающими работниками монстрячьей номенклатуры. Только вот, почему-то, один. Безо всякой помощи из зала за спиной. Позади была тишина и шиш с маслом магической поддержки.
— Эй! — повернул я голову к замолкшим девчонкам, — Вы чег…
Ой…
— Мач…, — низко и очень угрожающе прошипела Руюка, — Уйди…
— Но я же защищаю…, — нервно пробормотал я, уже планируя отпрыгнуть куда подальше.
— Хватит их защищать! — глаза Лилит метали молнии, громы и обещание скорого жестокого геноцида.
— Будь по-вашему! — не стал я искушать судьбу, отпрыгивая нафиг с дороги шести крайне разозленных женщин.
Они были злы, в прыщах, пятнах, с измененным цветом кожи… но такими были уже достаточно давно, да и временно это всё, чего уж там. А вот лысыми…
Лысыми мы все стали очень недавно.
Расправа над оставшимися монстрами была предельно жестокой, но очень короткой, не так уж и много их оставалось, да еще и покоцанных заклинаниями Саяки. Хуже всего пришлось горничной, которая, собрав всех на этаже своими воплями, присоединилась к бою последней. Её, отчаянно визжащую, Саяка подняла на руках, а затем смачно хряснула о собственное колено, выбивая из бедняжки остатки очков здоровья.
Я не мешал. Сидел себе тихо, потирал лысину, гладил полностью лишенного шерсти Виталика, посматривающего на меня с видом побитого щенка, утешительно теребил ему рога, да бросал на девушек «жары души», в которых они практически не нуждались. После того, как все жители третьего этажа оказались повержены, разные пятна, прыщи и прочая гадость с нас пропала, а вот волосы… они не вернулись. Мы все стали голыми как коленка!
Вот тебе и «блеск одиноких холмов» …
Тяжело дышащие девушки, оглядывая зал, в котором только что вынесли всё живое, очень старались друг на друга не смотреть. Но у них не получалось. И это было страшно.
— М-мач, — утробно булькнуло зловещее лысое существо с перекошенным от ярости лицом, в котором я лишь по двум копьям опознал Тами, — Вперед! На следующий этаж! Или мы за себя не отвечаем!!
Интерлюдия
Высоко над миром Фиол в пустоте космоса плавал солидных размеров остров, состоящий из застывшей черной лавы. На нем было несколько слегка активных вулканов, изящный небольшой дворец, также черного цвета, а еще проплешина в самом центре, заполненная изумрудного цвета травой. На этой самой траве стояло здание из белоснежного мрамора, напоминающее нечто среднее между огромной беседкой и комнатой отдыха. В нем, в этом самом здании, сейчас присутствовала одна персона, которая была, как это говорится… на бровях.