Справиться с мечом
Шрифт:
– Мих, - я чувствовал себя идиотом, - у тебя лишней пары носок нет? А то я как-то о них не подумал…
Меч искренне удивился.
– Ты чего? Там две пары портянок, я ж тебе сам их клал.
Портянок? Если б я ещё знал, как они выглядят… Стоп, вот эти полотенца и есть портянки? А я ими вытираться собирался.
Под истерический хохот не могущей себя сдержать Роксаны я вынес получасовой урок по наворачиванию портянок. Мих умудрялся намотать их обе секунды за две, не больше. С совершенно серьёзной миной он раз тридцать демонстрировал мне этот процесс в ускоренном и замедленном темпе, честно предупредив,
Трупы оборотней ещё полностью не прогорели, но в своём нынешнем виде вряд ли могли встать и кусаться. Мужики подбросили в костры лапника, ничуть не опасаясь лесного пожара, и тронулись в путь.
Было сыро и пасмурно, отбитые бока болели,но шагать по раскисшей дороге в свеженамотанных портянках и новых сапогах я несколько опасался, поэтому сел на влажную солому и сунул в рот травинку. Надо бы прояснить обстановку и начать как-то приспосабливаться к такой жизни.
– Долго ещё?
– спросил я, чтобы как-то начать разговор.
– Да не, - ответил возница, - к обеду доедем, ежели опять кто не выскочит. Оно без старшого ну никак - вишь, что творят,а?
Так-то эти выродки тихие, да и мало их осталось, Драгоцвет-то наш мужик мощный, всех в кулаке держал, не баловал никто… Как уж мы без него будем…
Я сунул в рот травинку и занялся сосредоточенным пережёвыванием. Дурной пример заразителен.
Глава шестая. Мокрое дело.
Четверг, день.
Как выяснилось, каждая семья в Верхних Волчках помимо дома в дерене имела ещё землянку в лесу. У одной из таких землянок мы остановились, и наши провожатые сразу ринулись в чащу, разыскивать родственников и знакомых. Из-за четырёхметрового забора, окружавшегго деревню, доносились рёв, рычение, звуки падающих предметов и треск брёвен. Там кто-то бесновался, изредка кидаясь на стены, от чего забор содрогался. По мне, так эти брёвна могли спасовать только против танка.
–Надо бы оценить обстановку, - задумчиво протянул Мих, оглядывась.
Рекогносцировку мы проводили с ближайшего дерева, благо уж чего-чего, а тут мне позориться не пришлось. Деревню опоясывала пограничная полоса - безлесный участок вдоль всего забора метров пяти шириной - а за ним уже начинались вековые деревья, причём сучья у них со стороны деревни были обрублены на половину ствола. Впрочем, забраться можно было спокойно. Похоже, отсюда наблюдали за деревней не первый раз.
Верхние Волчки стояли в лесу, и до ближайшего поля надо было ехать дальше на север ещё километров пять по извилистой дороге. С высоты вековой сосны я насчитал три улицы, по семь домов в каждой. Дома, как мне показалось, низенькие, но очень широкие, сады небольшие, хозяйственных построек немного. Эх, бинокль бы сюда!
Староста выскочил из-за дома, сжимая в руке топор. Сверху не особо понятно, но ростом он не уступал медведю, телосложением тоже. Почти стандартные здесь для мужчин косы болтались ниже колен, белая борода прикрывала мощную грудь. Староста посмотрел вверх и издал утробное рычание. Звук ударил меня по ушам м покатился дальше в лес. Мужик, между тем, подбежал к забору и попытался на него запрыгнуть - до края он не дотянулся на полметра. Кажется, я понял, зачем здесь такой забор. И зачем землянки. Но тогда, выходит, подобные приступы у жителей (или только у старост?) этой деревни достаточно часты? Похоже, мы дошли-таки до того сумасшедшего дома, о котором я думал при первой встрече с Михом. И санитаром в нём буду я.
Впрочем, оставалась ещё версия, что мужик просто допился до белой горячки. Но это ничего не меняло. Все равно сумасшедший.
Дяденька внизу бесновался по полной программе: рычал, визжал, пытался сорвать ставни с окон. Частенько ему это удавалось. Тогда он с остервенением крушил ставни топором на мелкие щепки. Раза два жахнул по окнам, першибая переплёты рам.
– Мих, - спросил я, - а стрелой его отсюда никак?
Мих задумался, внимательно изучая разыгрывавшуюся внизу картину. Или план местности.
– Можно, - наконец отозвался он.
– Но тогда бы нас звать не стали. У них по части обрядности всё очень строго.
Никаких отступлений от традиций. Причём сами они с выполнением своих же обрядов не справляются. Впрочем, спрошу. Стрел, правда, на него штук тридцать уйдет, даже если с серебряными наконечниками, и даже если в глаз с первого раза попасть.
Мы ещё минут десять полюбовались разыгрывающимся внизу погромом, наконец Мих с чувством сплюнул и спрыгнул на траву.
– Крайне тяжёлый случай, - с видом профессионального психиатра сообщил он собравшемуся внизу народу.
– Может его просто… того?
– он выразительно провёл рукой по горлу.
– Вам это встанет всего в пару монет и три десятка серебряных наконечников, да и нам безопаснее. А если мечом - так вообще бесплатно.
Вот это мне крайне не понравилось. Если Мих готов уложить старосту забесплатно, то как бы нам не нагореть по-крупному с этой работёнкой. Не понравилось это не только мне. Собравшийся вокруг нас народ дружно опустил глаза.
– Что ж мы, без понятия что ли, не видим разве?
– произнесла мрачная женщина лет шестидесяти, закутанная в тёмную шаль. Была она крепкая, статная,властная, и впечатления старухи не производила. Глаза тёмные, глубокие. Незаурядная тётка. И ростом едва ли не с нас с Михом. Волосы уложены венком вокруг головы, как и у большинства женщин. А мужики здесь либо с косами, либо лохматые.
– Да только ведь сам знаешь - у нас обычаи строгие. Не годится от них отступать, пока хоть малейший шанс есть все обряды провести. Ты попытайся, а? А мы еще дюжину монет накинем. А уж коли совсем никак не получится, вот тогда… делай, как знаешь.
– Да уж, родимый, - запричитала стоящая рядом с ней маленькая рыжая бабка,по виду так точно местная ведьма, - на том только и держимся, что традиции дедов блюдём. Как не блюсти-то, мир на том стоит, как же уж можно нарушать-то… только тем и живы. Никак нам без обрядов наших не прожить, рассеемся, сгинем из леса этого! Вон Нижние Волчки сгинули, быльём поросли, а всё отчего? А? Как женить ить забыли, как дитё родить здоровенькое забыли, как убить правильно забыли, как похоронить строго по обычаю забыли, и нету их теперь! Пустырь один! Вы уж постарайтесь,а?