Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]

Скаландис Ант

Татьяна подошла, посмотрела, задумчиво провела тонкими пальчиками по стволу и спросила:

— Этот тоже газовый?

Вот это девчонка! Я обнял ее, прижал к себе на мгновение и прошептал:

— Пять баллов, как говорил один мой старый знакомый. Или у вас принято шесть? Но все равно я сдаюсь. Едем Вместе.

А когда я завел машину, потихонечку разворачиваясь, вывел ее на шоссе и там остановил, по «жигулевской» привычке давая движку прогреться, Татьяна, севшая сзади, показала

мне на часы.

— Сколько минут прошло после его звонка?

И я уже не удивился, услышав уверенный и пунктуальный ответ:

— Семь.

— За двадцать три минуты отсюда и до yшей… Мало вероятно. Но попробовать можно. Все-таки «Ниссан-Патроль».

Я сделал последний глоток, передал бутылку Татьяне, чтобы она ее убрала подальше, и дал по газам.

— Давай вернемся когда-нибудь на это же место, — предложил я, ностальгически глядя в зеркальце заднего вида.

— Давай, — согласилась Татьяна.

Она сидела посреди груды торопливо сваленного барахла и зевала.

— Слушай, а у тебя хороший дом?

— У меня очень хороший дом. И двенадцать яблонь.

— Яблоки еще не поспели, — проявила она знание фенологических сроков Тверской губернии. — А на печке у тебя поспать можно?

— Можно. Но летом лучше спать на сеновале.

— Хорошо. Я лягу спать на сеновале.

— Я тоже там лягу. Если только нам дадут поспать.

Татьяна промолчала, словно не услышала этой реплики, и снова зевнула.

Я гнал машину уже со скоростью сто семьдесят. Быстрее боялся — все-таки дорога была извилистой. Я гнал машину и думал.

«Татьяна Лозова. Совершенно случайно встретила на дороге психа, афериста, чокнутого писателя Разгонова, ну, получила от него известную помощь, ну, провела с ним ночь, ну, очевидно, не самую плохую ночь в своей жизни… Однако неужели этого достаточно, чтобы теперь умчаться с ним в неизвестность, навстречу опасной авантюре, навстречу смерти, быть может? Любовь? Возможно, это любовь. Возможно».

Я чувствовал, что была еще какая-то тайна, была какая-то страшная, зловещая тайна в судьбе этой рыжей девочки Тани Лозовой, и она действительно хотела помочь мне, и действительно могла помочь, а я действительно хотел и, наверно, мог помочь ей. Вот в чем было дело. И мы летели сквозь этот безумный грозовой и солнечный август со скоростью сто семьдесят в неизвестность.

Неизвестность встретила нас очень скоро. Она вышла на дорогу, и я вынужден был затормозить, увидев издалека перегородившую мне путь фигуру.

Ручку передач я бросил в нейтралку, а скорость упала, Думается, почти до пешеходной, когда метрах в пяти от стоящего с широко расставленными ногами человека я понял, что тормозить-то было как раз и не надо. Дальше все произошло одновременно. Татьяна крикнула:

— Газуй!

Я включил вторую передачу и вдавил акселератор в пол.

Человек на дороге выстрелил с двух рук, точно прицелясь в мою инстинктивно наклонившуюся к баранке голову. И в ту же секунду, отбросив тяжелый пистолет-пулемет типа «кедра», подпрыгнул и колесом перекатился по асфальту в кювет, кажется, его ботинки даже чиркнули по капоту рванувшегося вперед «Ниссана».

Я еще не успел подумать, почему это звук выстрела показался мне очень странным, когда Татьяна, схватив с переднего сиденья автомат, перекатилась по салону, с невероятным проворством распахнула маленькую створку задней двери и коротко распорядилась:

— Пригнись!

Я еще успел увидеть, что за нами едет машина, а потом все зеркала ушли из поля моего зрения, потому что на повороте нужно смотреть только вперед, если лежишь мордой на руле, вокруг свистят пули, а помирать еще не хочется.

Трескотня стояла оглушительная — по-видимому, она выпустила в них пол-обоймы. И наконец выдохнула сладострастно:

— Есть!

Я приподнял голову и до следующего поворота дороги успел разглядеть их машину — кажется, джип «Гранд-Чероки», — развернутую поперек шоссе. Преследователи теперь стремительно удалялись от нас.

На панели отчаянно пищала фиолетовая лампочка, но в автоматике после всей этой пальбы, видно, что-то разладилось, и голос Тополя все никак не хотел проклюнуться.

— Вроде тебя вызывают, — сказала Татьяна.

— Да-да, — откликнулся я рассеянно и нажал кнопку.

— Ясень, Ясень! Что случилось?! Прием, — ворвался в стереодинамики «Ниссана» откровенно перепуганный голос Тополя, и я, внутренне торжествуя, небрежно ответил:

— Да ничего особенного, Тополь, ты же сам все знаешь. Прием.

— Идиот!!! — буквально взорвался он. — Говори быстрее, от этого зависит жизнь людей.

«Ага», — подумал я и, встряхнувшись от алкогольно-романтического угара, сообщил:

— В меня стрелял человек на дороге. Машина пряталась в кустах. Джип «Гранд-Чероки». Затем нас преследовали. Таня их подстрелила. Прием.

— Кто подстрелил?! — взревел Тополь.

— Моя Таня, — невинным голосом пояснил я. — Прием.

А Таня скорректировала информацию:

— Просто «Чероки», Миша, и я всего лишь пробила им передние баллоны.

— Слышь, Тополь, это был просто «Чероки», говорит Таня, и она всего-навсего прострелила ему передние колеса. Жертв нет. Прием.

— Вас понял. Уроды, — процедил Тополь сквозь зубы. — На каком километре это было? Прием.