Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]
Шрифт:
— Ты бредишь, Марио, — сказал наконец Фернандо, — международный фашизм, не признающий наций и религий, фашизм, запрещающий убивать людей, всемирное благоденствие, купленное, на деньги кровавого мафиози!.. Ты бредишь, Марио.
Так и закончился тот исторический разговор.
А потом Марио убили.
Это известно: слова погибших приобретают особый, смысл. Тем более любимых нами и ушедших безвременно.
Фернандо понял, что сын его был в чем-то прав: единственное, на что в этой жизни стоит тратить деньги (большие деньги, по большому счету), так это на спасение самой жизни, на спасение человечества, а путь к этому спасению один — борьба с такими, как он, Фернандо Базотти. Базотти против Базотти. Стопроцентная
И такой человек нашелся.
Дьордь Балаш, чудом сбежавший в Штаты в пятьдесят шестом из отутюженного советскими танками Будапешта. Юрист, публицист, поэт, правозащитник, сподвижник Имре Надя — Балаш был страшно знаменит у себя в стране, а после кровавого ноября — и во всем мире. В Америке, предоставившей ему политическое убежище, Балаш, уже тогда выдвинутый на соискание Нобелевской премии мира, неблагодарно заявил в одном из интервью: «Америка Эйзенхауэра и Маккарти ничем не лучше России Хрушева и Семичастного, потому что коммунизм — явление временное и годы его сочтены, а вот спецслужбы, по мнению многих, вечны, и в них главное зло. Спецслужбы — это узаконенный бандитизм, — вещал Балаш, — и потому нет принципиальной разницы между ЦРУ и МГБ. Да что там, я вообще не чувствую особых различий между сотрудниками Интеллидженс Сервис и, скажем, опричниками или янычарами».
Случайно прочитав это интервью, Фернандо пригласил Балаша к себе. Они нашли общий язык довольно быстро. Наконец Базотти спросил:
— Ты знаешь, как бороться со спецслужбами?
— Знаю. Для этого нужно создать еще одну спецслужбу. Но совершенно новую. Единственную в своем роде. Абсолютно секретную. С жесткой структурой и единым центром. С огромным опережением в технике и информационном обеспечении. С полномочиями больше, чем у любого президента, больше, чем у всех международных советов, организаций, сообществ, включая ООН. Примерно так.
— Спецслужба с полномочиями Господа Бога, — улыбнулся Базотти. И грустно добавил, пробормотав себе под нос: — Международное гестапо… А эта спецслужба сможет заодно покончить с мафией и коррупцией?
— Разумеется! — обрадовался Балаш хорошему вопроcy — Борьба с коррупцией, с организованной преступностью и контроль за спецслужбами — просто неразрывно связанные задачи. Все это мы будем осуществлять одновременно… Только, простите, для организации такой спецслужбы потребуются огромные деньги.
— Деньги у меня есть, — сказал Базотти уверенно.
— Вы, наверно, не понимаете, о каких деньгах идет речь, — усомнился Балаш.
— Хорошо, уточните порядок величины.
— Это будут ежегодные расходы, сопоставимые с бюджетом крупной европейской державы. Единовременные расходы окажутся еще больше. — Балаш задумался боясь ошибиться. — Раза в четыре.
— Для меня вполне доступно, — спокойно произнес Базотти. — Правда, из политических соображений имеет смысл подключить к нашей программе федеральные средства некоторых передовых стран, таких, как США, Великобритания, Франция. Но вообще, друг мой, вам надлежит беспокоиться не о деньгах, а о самой идее.
Мафиози не обманывал правозащитника. В его распоряжении действительно были уже триллионы долларов, анонимно вложенные в крупнейшие торговые, промышленные, финансовые, страховые компании всего мира. Многие очень знаменитые фирмы, процветающие, дающие шумную рекламу в десятках стран, реально принадлежали Базотти целиком. Зачастую об этом знали даже не все фиктивные совладельцы предприятий. Да им и не надо было это знать. Базотти их не обижал при распределении прибыли. Он вообще старался никого не обижать. Пока не обижали его.
Балаш загорелся. Через несколько дней был готов черновой, но весьма подробный проект создания международной спецслужбы. Проект был, разумеется, сверхсекретным,
Где-то при посредничестве американской администрации, где-то пользуясь иными каналами и связями, Базотти заручился поддержкой президентов и правительств большинства стран мира, гарантировавших ему беспрекословное подчинение своих национальных спецслужб сотрудникам службы ИКС. Точно так же Базотти сумел поставить себя над Интерполом и несколькими другими аналогичными международными организациями. Он согласился отчитываться лишь перед специальной комиссией ООН (не просто специальной, а специально созданной для этого) да еще из чувства уважения и благодарности — лично перед президентом США.
Легко догадаться, что в пятьдесят девятом году всевластие Базотти не могло быть абсолютным. Оставался совершенно неподконтрольный и чудовищно сильный Советский Союз, а вместе с ним так называемый социалистический лагерь, где особенно неприятной для глаза огромной кляксой выделялся Китай. Ну и, конечно, не все в порядке было на Ближнем Востоке. Причем в равной мере непокорными оказались и неистовые в своем религиозном фанатизме мусульмане, размахивающие зелеными знамени, и рафинированные, блестяще образованные профессионалы из израильской разведки Моссад.
Тем не менее Базотти верил, что еще успеет подчинить себе всех, что oни будут под его официальным и неофициальным контролем: самые дикие арабы, и подавляющие своей миллионной численностью агенты МГБ и волки ГРУ. Базотти верил в успех своего великoго начинания и веру эту подкреплял делами.
Все новые и новые страны охватывал он своим контролем, а там, где контроль был в принципе невозможен (в СССР, например), агенты Базотти просто наводили мосты, готовили почву для будущего, устанавливали горизонтальные связи, в частности для перекрестного контроля тех государств, где их позиции были не слишком сильны. Конечно, с Политбюро ЦК КПСС Базотти разговаривать было не о чем, но с советскими резидентами и даже с их начальством диалог получался зачастую весьма продуктивным. Ведь на каком-то уровне профессионализма именно профессиональная общность оказывается превыше всего: исчезают не только языковые и культурные барьеры — стираются национальные, религиозные, классовые, идеологические противоречия. Грушнику гораздо легче понять цэрэушника, чем американскому журналисту — американского же полицейского или итальянскому священнику — итальянского же бандита с католическим крестиком на груди. В общем, о чем-то они там договорились — служба ИКС и советские бойцы невидимого фронта — еще в шестидесятых, при Хрущеве, но главные события были, конечно, впереди.