Спустить ночь с цепи

Кеньон Шеррилин

Рен отпрянул, услышав, как за спиной раздалось чье-то покашливание.

Маргарита залилась румянцем, увидев в дверном проеме Аристотеля.

Аристотель покачал головой.

– Кое-кто из присутствующих здесь также голоден. Вы не против, если мы приступим к еде без вас?

Рен заметно съежился.

– Извини, отец. Мы идем.

Отец посмотрел на него, приподняв брови, будто не поверил в сказанное.

Как только они направились к залу, их снова прервали, но на этот раз раздался дверной звонок.

Рен

и Маргарита, нахмурившись, обменялись друг с другом взглядом.

– Это не с моей стороны, – сказал Рен, – мы не стучим.

Мэгги закатила глаза.

– Наверно это из UPS57. Я голосую за то, чтобы добавить в меню курьера, который посмел нам помешать.

Рен засмеялся.

– Не знаю. Думаю, твоих друзей это шокирует.

Он направился к двери.

Мэгги наблюдала, как он открыл двери и напряженно замер.

Хмурясь от его действий и раздираемая любопытством от такого поведения, она прошла вперед, и в тоже время Рен открыл двери пошире. Маргарита вздрогнула, когда увидела на пороге своего отца, который выглядел немного застенчиво.

Рен отошел, пропуская его в дом. На лице ее отца промелькнуло облегчение, которое сменилось разочарованием и грустью, как только он увидел Мэгги.

– Я прошу прощения за то, что опоздал, цветочек, – хрипло сказал он. – Я изо всех сил старался успеть вовремя, но собрание Конгресса продлилось всю ночь, и погода была настолько плохой, что рейс задержали. Я приехал, как только смог.

Маргарита не знала, что поразило ее больше. Его извинение или прозвище, которое не слетало с его уст с самого ее детства.

– Пап, все в порядке.

– Нет, не в порядке. – Он откашлялся, прежде чем достать из кармана пальто маленькую коробочку. – Я думал прислать это тебе, но решил, что будет лучше, если я вручу лично. – Он протянул коробочку.

Маргарита, нахмурившись, посмотрела на старенькую светло-голубую коробочку под ожерелье, сделанную в стиле 50-х годов.

– Что это?

– Жемчуг твоей бабушки. Твоя мама одевала их на нашу свадьбу, и она хотела, чтобы в день твоей свадьбы они были и на тебе.

У Мэгги на глаза навернулись слезы. Уже много лет отец не говорил о матери так, как сейчас.

Рен подошел к ней и в знак поддержки положил руку ей на спину. Маргарита открыла коробочку и увидела идеально-безупречный белый жемчуг в паре с сережками.

– Они прекрасны.

Ее отец кивнул.

– Так же, как твоя мама… и как ты.

У Мэгги задрожали губы и потекли слезы. И потом она сделала то, чего не делала со дня смерти матери. Она обняла своего отца.

Впервые за все время он не напрягся и не отдалился. Он сомкнул вокруг нее руки и прижал к себе.

– Я люблю тебя, папа, – прошептала она ему в щеку.

– Я тоже тебя люблю, Маргарита. – Он чуть крепче обнял ее, а затем, выпрямившись, вытер слезы с ее щек. В его улыбке сквозила печаль. – Мне жаль, что меня

не было рядом, чтобы передать тебя мужу. Мне следовало, по крайней мере, позвонить.

– Все в порядке.

Рен достал жемчуг из коробочки. И только он хотел надеть их на Мэгги, как его остановил ее отец.

– Ты всю оставшуюся жизнь сможешь ей в этом помогать. Если ты не возражаешь, я хотел бы сделать это хотя бы раз.

– Конечно, – ответил Рен и передал ему жемчуг.

Встретившись со взглядом бирюзовых глаз Рена, Маргарита совсем неподобающе хорошим манерам шмыгнула носом. Любовь в его взгляде согревала ее.

Застегнув жемчуг, ее отец отошел и встал перед Реном.

– Я знаю, что вел себя по отношению к вам обоим, как придурок, но я достаточно взрослый человек, чтобы признать свои ошибки. – Он бросил взгляд на Мэгги. – Ты моя дочь, Маргарита, и если он делает тебя счастливой, то больше мне и просить не о чем. Я долго размышлял над тем, что ты сказала мне несколько недель назад, и я очень хочу быть частью твоей жизни… если только ты позволишь.

– Конечно, папа. Ты всегда будешь моим отцом. Несмотря ни на что.

Его взгляд смягчился, пока он снова не посмотрел на Рена.

– Можем ли мы зарыть топор войны? Больше никаких обид?

Маргарита задержала дыхание, ожидая ответа Рена.

Он колебался секунду, но затем ответил отцу Мэгги крепким рукопожатием.

– До тех пор пока ты будешь вызывать у нее только слезы счастья.

Отец Мэгги накрыл другой рукой руку Рена.

– Не беспокойся. У меня нет ни малейшего желания причинять ей боль.

И тут они услышали, как кто-то откашлялся. Маргарита повернулась и увидела Аристотеля, снова стоявшего в дверном проеме.

– Мы когда-нибудь приступим к ужину?

Маргарита засмеялась.

– Мы определенно идем есть, – сказала она перед тем, как представить отцов друг другу.

Как только они вчетвером присоединились к остальным на вечере, она почувствовала, что ее окутывает теплая волна.

– Ты в порядке? – спросил Рен, беря ее за руку и ведя к столу.

– Я просто подумала, что хотела бы видеть здесь маму.

– Уверен, что она смотрит на тебя и улыбается.

Маргарита поцеловала его в щеку. Странным образом она почувствовала, что он прав, и поняла, что этот день действительно прекрасен.

И этим она была обязана только одному человеку – единственному, с кем проведет остаток своей жизни, не уставая его благодарить. Она сжала руку этого мужчины, прежде чем с его помощью занять свое место рядом с ним.

И когда они приступили к ужину, Маргарита улыбнулась Рену. Возможно, у них больше не будет другого такого прекрасного дня, но у них есть этот и до тех пор, пока Рен будет рядом с ней, она знала – независимо от того, что уготовлено им в будущем, они смело встретят это так же, как и сейчас. Вместе.