СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА
Шрифт:
Конечно, она могла в любой момент прервать урок. Но чем развлечь себя помимо урока, она не знала. Поэтому она позволила учителю продолжать объяснения, а сама стала смотреть в окно.
Во дворе царила (а также цвела и бушевала) весна. Яблоневая ветка, усыпанная цветами, склонялась к высокому окну. Цветы были бело–розовыми, как пальцы того маленького пажа, которого она поцеловала утром. Мальчик был так мил и смотрел на неё с таким обожанием… Впрочем, нет – к обожающим взглядам она привыкла с детства. В его взгляде читалось что–то
Принцесса наморщила лобик. Ей хотелось понять, что такого было в том взгляде.
«Он меня хочет» — поняла она. – «Он сам не понимает этого, но он меня хочет».
Принцесса была осведомлена об отношениях полов, ещё с раннего детства – когда однажды она забралась в конюшню и увидела, как жеребец кроет кобылу. Чтобы рассмотреть всё в подробностях, она залезла под жеребца – и получила копытом по лбу. Удар был так силён, что лобик августейшей особы потом долго чесался.
Тогда вбежали слуги, начали кричать, махать руками и растаскивать лошадей. Она отослала их и досмотрела всё до конца. Ей было любопытно, а она привыкла удовлетворять своё любопытство любыми способами.
В тот же день она потребовала у матери – она была ещё жива — книги, посвящённые этим вопросам. Старая королева заплакала, но не посмела отказать. Дочь прочитала всё, после чего задала единственный вопрос – сможет ли она, принцесса, в случае необходимости расстаться с невинностью так, как это делают обычные женщины.
— Твоё тело благословлено феей, — ответила старая королева, — и ничто не может ему повредить, но только если ты сама того не захочешь. Ты сможешь это сделать, если полюбишь мужчину и захочешь принести ему этот дар.
Принцесса вспомнила тот разговор. Нет, решила она, маленький паж – вовсе не тот мужчина, которого она может полюбить. Вот если бы на его месте был прекрасный принц… — она зажмурилась и попыталась его себе представить. Получилось не очень: какой–то белый конь с развевающейся гривой, на нём – прекрасный мужской торс, вместо лица – сияние.
— Я не хочу больше слушать о диаграмме Морганы, — капризно сказала принцесса, и учитель магии тут же замолчал. – Расскажи мне о прекрасных принцах.
Учитель прокашлялся.
— Гм–м–м… Прекрасный принц, — сказал он, потирая лоб, — это, некоторым образом, сын короля, который, э–э–э, обладает достоинствами, приличествующими прекрасному принцу. В наши времена они встречаются очень редко, — добавил он.
— Неужели в мире не осталось красивых мужчин королевской крови? – удивилась принцесса.
— Как бы это сказать… не в том дело, — учитель что–то вспомнил и почувствовал себя увереннее. – Телесная красота в прямом смысле этого слова приличествует прекрасной принцессе, такой, как Вы, Ваше Высочество. Принц же не обязательно красив. Вообще говоря, его внешность не имеет значения.
— Так может быть, — спросила принцесса, – он прекрасен своими душевными качествами? Все его любят и им восхищаются?
— Тоже не совсем так, — учитель заговорил увереннее. – Прекрасный принц любим далеко не всеми. Откровенно говоря, многие из них отличались скверным характером и были ненавистны даже своей родне. Если совсем честно, прекрасные принцы обычно выходят из королевских детей, лишённых престола и изгнанных за какие–нибудь пороки или провинности.
— И почему тогда прекрасного принца называют прекрасным? – принцесса нахмурилась.
— Терпение, Ваше Высочество, я сейчас всё объясню, — учитель осторожно подобрался к другому краю доски, — речь идёт об особых достоинствах, приличествующих именно принцу. Это достоинства, связанные не с телом или душой, а с деяниями. Прекрасный принц становится прекрасным принцем, совершив деяние, подобающее прекрасному принцу.
— Что же он должен сделать? – принцесса почувствовала какое–то непонятное волнение, как будто что–то шевельнулось у неё в душе – в такой глубине, куда она никогда не заглядывала даже во сне. Ей стало немного не по себе.
— Он должен убить дракона и освободить принцессу, — развёл руками учитель. – Вот как это происходит.
Он повернулся к старому магическому зеркалу, висящему рядом с доской. Оно было покрыто пылью – им давно не пользовались, принцесса не нуждалась в демонстрациях.
— Сейчас, Ваше Высочество, — он подошёл к зеркалу, засунул в него руку по локоть, и чем–то щёлкнул. – Покажи нам прекрасного принца, — приказал он.
Поверхность зеркала пошла волнами, а потом появилась картина: обнажённая красавица, прикованная к чёрной скале посреди бушующего моря. По морю плыл конь, на нём сидел всадник с копьём в развевающемся алом плаще. В другой руке у него было что–то, закрытое тканью. Лицо всадника не было видно.
А из моря поднималось что–то огромное и настолько чуждое человеческому естеству, что взгляд соскальзывал, не в силах удержаться на его облике.
— Это аллегория, — заторопился учитель, — её следует понимать иносказательно…
— Подожди, — принцесса снова наморщила лоб. – Я сама.
Картинка замерцала, обрастая смыслами. Ну конечно, скала – это материя, в данном случае тело. Прикованная к нему красавица – заточённое в тело душа, обычный платонический образ. Море – бессознательное, то, что ниже ума и не может быть познано. Дракон…
Что–то шевельнулось в ней. Что–то очень глубоко лежащее, спящее до поры – и очень, очень голодное.
«Я не хочу ничего знать о драконе», — поняла принцесса.
Она сжала голову руками. Перед глазами поплыли круги.
«Дракон – это то, о чём я ничего не хочу знать» — появилось у неё в голове.
— Покажи мне дракона, — обратилась она к зеркалу.
Поверхность зеркала снова пошла волнами, почернела. На мгновение в нём отобразился какой–то образ – и тут же оно треснуло и раскололось на мелкие части.