Спящее золото. Книга 1: Сокровища Севера
Шрифт:
– И насколько я знаю моего родича Торбранда, он не сможет проглотить такую обиду, – продолжал Ульвхедин ярл. – Прости мою неучтивость, может быть, я слишком рано заговорил о таких важных вещах. Но что-то мне подсказывает, что ты не собираешься у нас зимовать.
– Ты во всем прав, ярл, – отозвался Эрнольв. – Торбранд конунг поклялся не знать покоя, пока не рассчитается с квиттами за все. Но больше он не хочет испытывать удачу на море. Как ты думаешь: твой отец не откажется пропустить наше войско через ваши земли?
– Наши земли! – Ульвхедин ярл усмехнулся со скрытой горечью. –
– Но ведь кабан может пробежаться и еще раз… – начал Эрнольв, но Ульвхедин ярл вдруг схватил его за руку:
– Тише! Посмотри-ка!
– О Бальдвиг, я вижу, ты приобрел немалые сокровища, пока мы с тобой не виделись! – раздался в гриднице в это время скрипучий голос Бьяртмара конунга. – Какое красивое золотое обручье ты носишь!
– Да, пожалуй, оно неплохо смотрится, – не горделиво, а скорее кисло отозвался Бальдвиг. Потянувшись за мясом, он случайно приоткрыл взорам золотое обручье немалого веса и хорошей работы под задравшимся рукавом. Одно из тех двух, что Вигмар когда-то снял с заячьих лап.
Рауды обернулись. Здесь, как и везде, любили блеск сокровищ – пусть и воображаемых.
– Где же ты взял такое богатство? – расспрашивал Бьяртмар, перестав жевать и перегнувшись через подлокотники поближе к Бальдвигу.
– Мне подарил его Вигмар. – Бальдвиг кивнул в сторону своего квиттинского друга. – А он достал его из кургана.
– Из кургана? – Полный любопытства Бьяртмар потер коленки одна об другую, а Вигмар чуть не завыл от тоскливого предчувствия: придется рассказывать заново всю сагу о Старом Олене. – Должно быть, это был богатый курган?
– Если кто-то скажет тебе, конунг, что в этом кургане слои земли перемежались со слоями золота… – начал Вигмар, чувствуя на себе сотню горящих взглядов и понимая, что отвечать придется. Рауды застыли с приоткрытыми ртами, и Вигмар решительно закончил: – То не верь ему!
– А правда, что у вас в Медном Лесу есть золото? – спросил кто-то из ярлов Бьяртмара.
– Да, целые ручьи, в которых вместо простых камней лежат золотые самородки? – подхватило еще несколько голосов.
– Если там и есть золото, то лишь в таких местах, где его добывают сварт-альвы, – твердо ответил Вигмар, стремясь скорее покончить с глупым разговором. – А людям приходится довольствоваться железом.
– Это хорошо… Очень хорошо для нашего дела, Эрнольв ярл, – сказал тем временем Ульвхедин, наблюдая за отцом и его собеседниками. – Это очень хорошо, что ему показали это обручье. В нашем конунге очень полезно будить жадность и зависть. Именно эти два чувства еще в ранней юности делали его крайне отважным.
Эрнольву эти слова показались неприятны: он никогда не смог бы сказать такого о собственном отце, даже если бы это было правдой.
– Так вот что я тебе скажу, Эрнольв, – негромко заговорил Ульвхедин, повернувшись и заглянув в единственный глаз своего собеседника. – Если таким обручьем… или чем-нибудь вроде того Бьяртмара конунга поманит сам Торбранд
Гости были уже сыты и пьяны, но пиво продолжали разносить; пир утратил всякий порядок, уже никто никого не слушал, на одном конце стола ссорились, на другом целовались, и все делалось с пьяным шумом и воодушевлением.
Весь вечер Вигмар, не скрываясь, наблюдал за йомфру Ингирид. Она обходила его взглядом с тем подчеркнутым безразличием, которое говорит о скрытом пристальном внимании и слегка нечистой совести. Вигмар забавлялся. Удовольствие чуть портили только взгляды фьялльского урода, настороженно наблюдавшего за ним и Ингирид. Впервые заметив, Вигмар сразу подумал, что между этими двумя что-то есть. Светлая Фрейя, да уж не влюблен ли в девчонку этот одноглазый тролль? «Если у фьяллей все мужчины такие, то неудивительно, что бедная девушка толкается под дверями мужских покоев, выискивая хоть кого-нибудь попригляднее! – весело подумал Вигмар. – В таком случае и я сойду!»
Но вскоре йомфру Ингирид наскучило сидеть среди женщин. За ней это водилось и раньше: еще в Пологом Холме девушка предпочитала проводить время не в девичьей, а в гриднице среди хирдманов. «Бабская болтовня», по собственному выражению, ее раздражала, а в рукоделии и хозяйстве она понимала мало.
Ингирид прохаживалась между столами, рассматривая гостей, развлекаясь пьяной болтовней и выходками и постепенно подходя все ближе к тому месту, где сидел Вигмар. Сообразив, что надменными взглядами наглого квитта не проймешь, она решила действовать иначе. Тем более что и ей самой так было гораздо интереснее.
– Да ты, оказывается, великий герой! – с ядовитым восхищением произнесла девушка, когда Вигмар соизволил наконец ее заметить. – Даже какого-то мертвеца одолел. Он, должно быть, отчаянно бился, защищая свои сокровища?
– Ты права как никогда, о Фрейя весла леса опоры шлема! [38] – почтительно ответил Вигмар.
На миг Ингирид растерялась, не поняв кеннинга; но тут же лицо прояснилось: она просто выкинула загадку из головы. Она пришла не столько слушать, сколько говорить.
38
Фрейя весла леса опоры шлема – женщина, то есть Ингирид (Фрейя – имя богини, опора шлема – голова, лес головы – волосы, весло головы – гребень).
– Ну, еще бы! – В Вигмара метнули новый вызывающий взгляд. – Ты же великий славный воин, и сам Сигурд Убийца Фафнира перед тобой котенок! Наверное, на Квиттинге ты уже победил всех, кого мог, и теперь пришел к нам искать новых побед!
Вигмар покосился на девушку, даже не потрудившись скрыть усмешки. Его забавляла вызывающая заносчивость и желание походить на взрослую умную женщину. Между тем за попытками показать, какое он, квиттинский наглец, ничтожество перед дочерью конунга, просвечивало тщательно скрываемое любопытство. Вигмар достаточно знал женщин, чтобы не ломать голову, гадая, с чего бы она к нему привязалась.