Спящий бог
Шрифт:
— Наш Творец, Бог Ур не мог послать во спасение мерзкого человека — кричал надрываясь он — Именно люди поработили нас.
— Нас поработил Эсунион — резонно отвечал ему седой гном.
— Я согласен, что Костиница это знак! — не обращая внимание продолжал вопить шестой — Но я не верю, что этот — дебиловатый коротышка ткнул в меня пальцем — Дух гор. Кто докажет, что он Дух Гор?
— Я! — внезапно проговорил пожилой старейшина.
Все тут же замолчали, уставившись на него. Сто пятый, который до этого что-то больно внимательно приглядывался ко мне, взял со стола короткий сапожный нож. Оказывается гномы настолько привыкли к своему рабству, что администрация разрешала им держать инструмент в бараках. Другой рукой гном мягко взял меня за левую руку и положил ее на стол ладонью вверх. После чего без замаха резко вонзил нож сверху вниз в мою руку. В смысле попытался вонзить, т. к клинок лишь слегка надрезал кожу, а я почувствовал лишь тупой удар по ладони. Крови не было.
Общий вздох был ответом сто пятому на его сомнения.
— Каменная шкура — прошептал кто-то над моим ухом. В этот момент я решил усилить впечатление. Дело в том, что во время всего разговора, я правой рукой под плащом придерживал голову Эпона. И после вздоха, театральным жестом, выкатил ее на стол. Голова несколько раз кувыркнулась и уставилась в потолок рукояткой кинжала, который все еще сидел в глазнице. После воскрешения, маг сильно сдал — кожа сморщилась и потрескалась, но узнать его все еще было можно.
То, что произошло дальше вызвало в моем сознании легкий шок. Все двести с лишним гномов, живших в бараке разом повалились на колени и уткнулись лбом в пол. Я и Мусамото слегка опешили, прежде чем бросились поднимать коротышек. Первым я схватил за руки седого старейшину — Вставайте, уважаемый, это не дело…
— Повинуюсь Дух Гор — тут же вскочил на ноги гном. Еще несколько минут мне пришлось убеждать остальных подняться с колен.
— Запомните! И передайте другим. Никогда. Никогда больше гном не опустится на колени!
— Да, господин! — хором ответили коротышки.
— Какие будут приказания? — поинтересовался сто пятый.
Я внимательно посмотрел на волевого старейшину, который грыз землю, лишь бы не кричать во время порки и спросил — Как тебя зовут?
— Сто пятый — уверенно ответил тот.
— Нет, какое имя дали тебе родители при рождении?
— …я… я не помню… прошло уже столько лет — запинаясь произнес гном.
— Теперь ты Двалин! — я увидел как на глазах коротышки навернулись слезы. Он повалился в ноги и мне вновь пришлось поднимать старейшину.
— Слушайте все! Отныне у вас не будет номеров! Каждому, я повторяю каждому из вас я лично дам имя! Вот ты — я показал пальцем на Т34 — Ты теперь Дарин. Двалин и Дарин — отныне мои заместители.
Гномы недоуменно посмотрели на меня.
— Двалин — моя правая рука, Дарин — левая. Их слова — мои слова, их мысли — мои мысли. — пояснил я озадаченным гномам — Теперь все ясно?
— ААА-ХУУМ!! — проорали гномы.
— Это всеобщее «да» по-гномьи — пояснил японец — Я тут уже потихоньку осваиваться начал.
— Вижу. Бери Дарина с Двалином и мотайте по баракам — собирайте гномов на площади. Будем поднимать бунт.
Я забрал голову Эпона со стола и уже было начал выходить из барака как мне в ноги опять бухнулся гном. На сей раз это был тот самый дебиловатый шестой, который сомневался в моем божественном предназначении — Господин! Прости меня маловерного! Я…я уже отчаялся и… я заслужу свое имя! Пойду сейчас и убью Эрлика. Принесу его голову.
— Значит так, шестой. Я дам тебе имя. Но не сейчас и не за Эрлика. В одиночку его вряд ли удастся убить — в лагере тревога и начальник каменоломни охраняется. Возьми двадцать лю. тьфу, гномов и принесите молоты и кувалды, которыми разбиваются камни. Знаешь, где склад инструментов?
— Да, господин.
— Действуй.
Следующим пунктом моего ночного вояжа был барак с людьми. Я накинул на голову капюшон, вынул под полы плаща жезл, который что любопытно продолжал сверкать багровым светом и смело открыл дверь. В помещении горел свет и никто не спал. Люди возбужденно переговаривались, курсировали между группами. Все словно чего-то или кого-то ожидали.
Увидев меня, каторжане ошарашено, застыли. Первым очнулся староста барака — Господин маг! Как вы вовремя, спешу доложить вашей светлости о…грх…
— Так о чем ты торопишься доложить? — спросил я, поднимая голову. Капюшон скрыл мое лицо и не удивительно, что меня приняли за мага. Мои друзья, увидев мою физиономию радостно заулыбались и замахали руками.
— Ну, ну, не стесняйся. Продолжай. Ты хотел доложить о бунтарских замыслах, не так ли?
— У вас все-равно ничего не получится! — голос старосты предательские задрожал — Господин Эрлик уже все знает.
— Не от этих ли господ? — я сделал знак Сноку и он кинул к нашим ногам головы трех шпиков. А я к ним добавил верхнюю часть тела мага.
После того, как головы покатившись, замерли у ног старосты, в бараке установилась такая тишина, что было слышно, как под потолком гудит разбуженная муха.
— Все очень просто — воспользовавшись молчанием громко сказал я рабам — Либо вы присоединяетесь ко мне и моим друзьям, либо остаетесь тут рубить камень. Выбирайте.
В бараке началось шевеление и ко мне стали подходить люди. Первыми были Сима и Килон с ватажниками. Потом от рабов отделилась большая группа политических во главе с Эгилоном Неистовым. Тот молча подхватил голову Эпона, плюнул в глаза и не говоря не слова встал позади нас. Его примеру последовали еще человек сорок с лишним. Далее были уголовники, простые рабы и так люди все шли и шли ко мне, перебираясь через нары, проталкиваясь, пока у торцевой стены барака не остался насупившийся староста с двумя-тремя прихлебателями.
— Что будем с ними делать? — толкнул меня локтем Одноглазый.
— Убить — коротко ответил я на его вопрос и под жалобные крики вышел из здания.
Если кто-то вам скажет, что поднять восстание — легко, плюньте ему в глаза. На самом деле — это очень и очень сложно. Нужно, во-первых, сочетать в себе определенные личностные качества — энергию, безжалостность, умение повести людей за собой. Во-вторых, обладать знаниями. Что и когда делать, а что и когда ни в коем случае не делать. Вот казалось бы, у нас все пошло по маслу — гномы и люди сагитированы, маг убит, пятая колонна тоже. Жестоко, конечно, но как иначе? Пока добьешься свободы, замажешься в дерьме и крови по самые брови. Но как говорится русский бунт — он самый бессмысленный и беспощадный. Предводитель кто? Правильно, русский. Вот у нас с самого начала пошла полная беспощадность. А вскоре появилась и бессмысленность. В смысле глупость и не менее знаменитый русский «авось».