Спящий Джинн (Демон)

Головачев Василий Васильевич

Лапарра и Калаев смотрели теперь на меня оба, но по-разному: в глазах Яна не было вопроса, он меня понял.

— Мы включим джинна сами, — продолжал я скорее для себя, чем для них. — Пусть они не добры и не злы, хотя равнодушие, по мне, — худшее из

всего, что только можно встретить. И все же у нас есть надежда — не так уж они и равнодушны, иначе не предприняли бы попытку восстановления разрушенного Демоном Торжка. Пусть они чужие нам и не ведают, что творят, но мы-то люди! Шанс невелик, высаживай экипаж, мы справимся втроем.

— А потом?

— Потом найдем «глаз» Демона, разгонимся, включим усилители эмоций — и по Демону! Ты умеешь ненавидеть?

— Не знаю, — засомневался Калаев, — не пробовал.

— Сможешь! — помрачнел Лапарра. — Вспомни погибших! И если не мы, то кто же? Знаешь, — обратился он ко мне, — удивительное ощущение — у меня совсем не болит голова!

Мы высадили экипаж крейсера и группу аварийного десанта — сто четыре человека, отыскали в недрах грузового отсека привезенную Лапаррой биоаппаратуру, перетащили усилители эмоций в рубку, подключили, выпили по глотку усилира — все это в лихорадочной спешке, почти рефлекторно, не думая.

Лапарра занял место бортинженера, я — инженера защиты, Калаев сел в кресло пилота и нацелил крейсер на ядерный костер, зажженный непрошеными гостями в опасной близости от Земли. Нам что-то кричали: Первицкий, Шахов, Калашников, наблюдатели… Отец сказал только одно слово: «Сынок!» — и замолчал, и я был благодарен ему за все, что он не сказал.

Володю Калаева я знал давно, три года мы провели бок о бок на борту трансгала в экспедиции «Погоня», но мне было приятно, что он не разочаровал меня, пошел молча, понимая, на что идет. Яну я тоже благодарен, но я удивился бы, если бы его не было рядом.

Мы вышли точно над адским пламенем адского костра. Демон был в его центре, равнодушный ко всему происходящему. Он спал.

— На абордаж! — закричал вдруг Калаев с веселой злостью, сжимая мою руку до боли. — В ТФ-режиме! Вперед, джентльмены! Ух, как я зол! Три человека в крейсере СПАС-флота на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рому!

Внизу в золотом мареве вдруг протаяла черная дыра — словно из преисподней выглянул дьявол! «Глаз» Демона…

Таран, подумал я, вот как это называется, таран, а не абордаж! Я вспомнил, как люди, мои далекие предки, в сорок первом году двадцатого века шли на своих несовершенных машинах на таран, рискуя жизнью, сознательно, во имя спасения других, ради жизни на Земле. Они смогли это сделать — спасти мир и человечество, сможешь ли ты, Игнат Ромашин? Умеешь ли ты любить и ненавидеть, радоваться и страдать?..

Неужели Демон — мой фатум, рок, судьба? Короток путь у падающих звезд, но держитесь, демоны, я иду, человек!..