Спящий красавец
Шрифт:
Пока неболтливая и нелюбопытная хозяйка хлопотала, приводя нас в чувство, дед куда-то исчез. Краем сознания я отметила сей факт, но додумывать эту мысль было некогда. Надо было приводить в чувство мою боевую любимицу. Фета в меру возможности держалась. Уже умылась, со стоном стянула сапоги и, вытянув ноги, пыталась отдышаться. Попросив кипятка, я опять полезла в аптечку. Заварив травку для восстановления сил, отлила ведьме, хлебнула сама и потихоньку ложечкой начала вливать живительный отвар в рот кошке. Едва я успела споить Рыське её порцию, в дом вошли четверо угрюмых мужиков, в том числе хозяин.
— Вставайте,
Пришлось подчиниться.
— Только кошку не трогайте. Пусть она полежит. Пожалуйста. — заставляя себя подняться, попросила я.
Мужик молча кивнул и пошёл вперёд, показывая дорогу.
— Куда нас ведут? — прошептала Фета.
— Понятия не имею, — ответила я.
Шли не очень долго, остановились у аккуратного домика. Нас завели внутрь и провели в комнату. Навстречу нам вышел абсолютно седой поджарый мужчина неопределённого возраста. Или он не седой? Ресницы же не седеют. Альбинос что ли? Да нет, глаза, вроде не красные. Мать твою, глаза не красные, они — ФИОЛЕТОВЫЕ!
15
— М-м-да, странная компания, — сообщил этот дубликат Гендальфа-белого в молодости, рассматривая нас поочерёдно.
— Не менее странно, чем афлаимский маг в крайтской деревне, — с вызовом глядя ему в глаза ответила Фета.
— Эй, давайте хотя бы сядем — мы на ногах еле держимся. И вообще, не вежливо держать дам у порога, — устало парировала я.
— Ой, — "Гендальф", кажется, и впрямь смутился, — конечно, пройдёмте за стол.
Мы расселись за круглым столом (ну прям международная встреча государственных деятелей, не меньше) и молча смотрели друг на друга. Наибольшее подозрение, судя по взаимному обзырингу, вызывали друг у друга Фета и этот белобрысый.
— Таки чего молчим? — не вытерпела я, — давай уже, задавай свои вопросы. Или хотя бы познакомимся, чтоль. Я — Аля, она — Афета, а ты кто, мил человек? — Меня начинал раздражать этот бестолковый, но, почему-то, значимый для деревни (раз уж нас посреди ночи притащили сюда) товарищ.
— Я — Сол.
— Да ладно, — мы с подругой повернули друг на друга выпученные глаза и синхронно облегчённо выдохнули.
— Ну, привет тебе, светлый Сол, от Белиала, — сказала Фета.
Сол ещё раз внимательно, не мигая посмотрел нам в глаза.
— Как он там? У него всё в порядке?
— Пока да. Если ты волнуешься за то, что ему оставил, так эта вещь у нас, — Белиал решил, что нам нужнее. — добавила я.
— Я так понимаю, это из-за вас вся суматоха по обе стороны гор. — Сол задумчиво пожевал губы и немного помолчал, — Не обижайтесь на деревенских. По всему Крайту начались необъяснимые спонтанные пожары, — видимо афлаимцы мутят, с целью занять людей более насущными проблемами, чтобы поменьше совались в то, что творится в столице. Прям сами хутора да сёла жечь не рискуют, чтобы не было так очевидно, а сухие поля поблизости поджигают. Вот вчера совсем рядом и с нашей деревней полыхнуло. Уже боялись, что придётся уходить, оставляя дома огню. А это для человека — почти конец жизни. Повезло, что ветром в другую сторону яр снесло. Люди стали подозрительными. Да и компания ваша, прямо скажем… необычная. Ладно, завтра спокойно поговорим, а сейчас — отдыхать.
Нас отвели в дом кузнеца (это к нему мы постучались) и разложили спать. Вырубаясь, пока моя голова летела
На следующий день я проснулась поздно. Вышла на кухню, где Эмма (хозяйка) хлопотала над поздним завтраком для меня.
— Да вы сильно не беспокойтесь, я неприхотливая, — обратилась я к ней.
— Нет уж побеспокоюсь. Добрые хозяева хороших людей в беде не оставляют. Сол сказал, что вы "свои", а он никогда не ошибается. Вон сколько добра деревне сделал. Так что не перечь и садись кушать. Будем откармливать, а то он какие задохлики.
Я в общем-то особо и не сопротивлялась, с благодарностью глядя на то, как гостеприимная Эмма мечет на стол всё, что "бог послал". А покуда пошла в Рыськин угол. Она уже пыталась вставать на обмотанные какими-то тряпками лапы, а поднявшаяся раньше меня и успевшая перекусить Фета уговаривала её открывать рот и глотать мой отвар. Кошка морщилась, всем своим видом демонстрируя, как ей невкусно, но на уговоры поддавалась. Понимала, что ей действительно становится лучше.
— Привет, дорогушечки мои, а чего это у нас на лапах? — спросила я присаживаясь рядом и обнимая свою любимицу, — кошка тут же состряпала жалостливую морду.
— Это спозаранку, пока мы дрыхли, Сол забегал, что-то намазал и замотал — сказал не снимать.
— Ладно, раз всё в порядке, — я завтракать, а то уже живот к спине прилип.
Протопала до кухни и уселась за стол.
— А где наш добрый хозяин? — спросила я.
— Хром что ли? Да вон он, во дворе хлопочет, баньку вам растопляет. Чай, хорошенечко отшоркаться — самое то вам сейчас. Да и дух она лечит, добрая банька-то.
— О-о-о, — я зажмурилась в предвкушении предстоящего удовольствия.
— М-м-м, вкуснотища (кажется вы, дорогая Алина, как Эллочка-людоедка, скатываетесь до междометий), — мурлыкнула я, уминая зажаристую куриную лапку. Хозяюшка, а как к вам вообще Сол попал?
— Да приблудился как-то, вот как вы, с той же стороны — продолжая хлопотать у печки ответила Эмма.
Затем, вытирая руки прошла к столу и села напротив меня, разливая чай.
— Эй, ясноглазая, айда к нам, чайку похлебаем, — позвала Фету. — Сол пришёл к нам таким же заморышем, как и вы, ну разве что не обугленным. Опять же, как пришёл, — нашли мы его. На краю деревни без сознания. Домой притащили, выходили немного. А тут сынок старостин с коня навернулся, ногу сломал. Знахарь-то наш местный ногу ему сложил, да травами поил, но не шибко он у нас сильный. Мальчонка днём и ночью мучался, смотреть без слёз нельзя. Так вот Сол дотелепался до старосты и стребовал болезного к себе. Рученьки-то на больное место наложил, пацану и полегчало.
— Это невозможно, — встряла в рассказ Эммы Фета, — афлаимцы не способны лечить. Всё, что угодно, только не это. Наша сила — тёмная.
— Так сказывают. Да и потом скольким людям помог, хошь верь, хошь не верь, а мне брехать — резону нет. Чего думаешь у нас его так уважают? Он и правду чует, любую хитрость в момент вычисляет, — сколько лихоимцев в деревню не пустил.
— А, так вот почему нас не к старосте, а к нему ночью водили.
— Верно соображаешь. Мы его слову крепко доверяем. Местные дебоширы тоже попритихли — знают, что Сол правду враз определит. Добрый он и сильный. Малость малохольный только.