Спящий
Шрифт:
– Приходить? – переспросил я, и вдруг ответы собеседника, будто кусочки мозаики, сложились в единое полотно. – Ты сиятельный?! – охнул я. – Ходить по сновидениям – твой талант?
– А ты догадлив! – рассмеялся Сновидец.
– Проклятье! – выдохнул я, не в силах поверить в собственную удачу, но прежде чем успел попросить об одолжении, на сад налетел стремительный вихрь. Он сорвал с деревьев черные листья, закрутил их вокруг меня ворохом электрических разрядов, и сон стал рассыпаться
– Нет, постой! – крикнул я, но меня уже вышвырнуло прочь.
Начался сеанс электротерапии.
По завершении процедуры и унизительного кормления бульоном через всунутый в пищевод шланг меня вернули в карцер. Просто зашвырнули с порога внутрь, наподдав напоследок коленом под зад.
Я так и остался валяться на обитом мягким войлоком полу. Меня ломало, во рту стоял горький привкус желчи. Взбешенный попыткой бегства профессор решил до предела увеличить длительность электротерапии, и это принесло свои плоды.
Мне было все равно. Не хотелось шевелиться, дышать, жить… Поэтому я просто лежал. Лежал и ждал вечера. Точнее – неизменного укола морфия.
Доза морфия была мне просто необходима.
И я ее получил.
Я стоял на вершине Кальварии и с высоты холма смотрел на незнакомый город.
Это не был Новый Вавилон, и за моей спиной не тянулась к небу ржавая железная башня. Три деревянных креста – вот и все, что было в этом сне. Неизменным остался лишь смог. Невысокие каменные дома тонули в сером мареве, будто в водах вышедшего из берегов Ярдена.
– Ты вернулся? – удивился Сновидец. – Уже?
– Как видишь.
– Хорошо. Жаль только, ты скоро умрешь.
Мне стало не по себе.
– Почему это? – возмутился я, хотя собирался спросить совсем о другом. – Почему я должен умереть?
– Сколько морфия ты принимаешь в день?
Я передернул плечами.
– Не важно! Можешь оказать мне одну услугу?
Белый силуэт встал рядом и взглянул на город. Полагаю, его взгляду открылась совсем иная картина. Порожденные наркотиком иллюзии крайне… изменчивы.
– Ты просишь об одолжении? Во сне?
– Да, прошу. Это странно?
– Необычно.
– Ты поможешь?
– Чего ты хочешь?
– Передать весточку одному моему знакомому, – пояснил я и с замиранием сердца уточнил: – Сделаешь?
– Ничего не выйдет, – покачал головой Сновидец. – Я не смогу попасть в сон человека, которого не знаю лично. Это невозможно.
– Дьявол! – выругался я. – Да забудь ты о снах! Просто пошли телеграмму! Я скоро рехнусь, если меня отсюда не вытащат!
– Откуда? – заинтересовался силуэт. – Откуда тебя нужно вытащить?
Я заколебался, но все же ответил:
– «Готлиб Бакхарт», тебе это о чем-нибудь говорит?
Сновидец рассмеялся.
– Психиатрическая клиника? Мне не доводилось слышать о тех, кто рехнулся в стенах этого заведения. Но ко многим возвращается рассудок именно там.
– Сделай это, – попросил я. – Сделай, и я заплачу. Назови свою цену!
До меня вновь донесся смех.
– Куда катится этот мир! Убийца-психопат предлагает мне деньги! Какая дьявольская ирония! Деньги – это последнее, в чем я нуждаюсь!
– Тогда я буду должен услугу.
На этот раз Сновидец не стал торопиться с ответом. Но в итоге лишь покачал головой.
– Увы, – проговорил он с нескрываемой печалью. – Я не способен помочь тебе. Я не могу проснуться. Сны не отпускают меня. Мы оба в ловушке, мой безумный друг.
– Тебе и необязательно просыпаться! Просто попроси кого-нибудь отправить телеграмму. Ты ведь Сновидец! Ты можешь зайти в чужой сон!
Силуэт человека медленно кивнул.
– Могу, – признал он. – И, если сделаю это, ты будешь должен мне услугу.
Я кинул взгляд на далекие всполохи молний и быстро сказал:
– Все что угодно!
– Все? Даже если придется кого-то убить?
Я заколебался, и Сновидец меня поторопил:
– Ну же! Решайся! Да или нет?
– Да, дьявол! – выкрикнул я. – Я убью, если понадобится! Убью!
– Поклянись!
Собеседник протянул мне свою светящуюся руку, я принял ее и сказал:
– Клянусь!
И сразу ощутил пронзившую сновидение дрожь.
– Ты не сможешь передумать.
– Проклятье! Я же поклялся!
– Ты поклялся, – подтвердил Сновидец и под гул налетевшего урагана спросил: – Кого надо известить?
– Его зовут Рамон Миро, – ответил я и по памяти продиктовал адрес бывшего напарника. – Он получит пятьдесят тысяч, пусть только вытащит меня отсюда!
– Как тебя зовут?
– Лев. Скажи, это Лев!
С неба начали срываться ослепительные разряды молний, я выкрикнул:
– «Готлиб Бакхарт», Берлигер, карцер! – а потом земля ушла из-под ног, и началось бесконечное падение в бездну.
Полагаете, будто к безумию ведут отчаяние и безнадега? Отнюдь. Отчаяние приводит к отчаянным поступкам, а безнадега придает им суицидальный характер.
К безумию ведет неопределенность. Когда не остается ничего определенного, когда начинаешь сомневаться во всем, даже в собственном рассудке.
«Вел я беседы с настоящим Сновидцем или общался с собственной галлюцинацией?» – вот что занимало меня, когда после вечерней электротерапии меня вновь заперли в карцере.