Среди Миров
Шрифт:
— Только не Владар, — покачал головой Саша. — Он, в отличие от меня, такой тихий, задумчивый, а ведь упёртый… уж я то его знаю. И надо ему было с этой царевной, так её раз так, повстречаться! Без неё уже давно нашёл бы себе порядочную девицу, да и поженился бы на ней…
— Согласна с тобой, любимый. Юноша он завидный… Но что мы можем придумать, чтобы помочь ему?
— Найдём ему любовь.
— Да. Девушку похожую на царевну и внешне и характером, но всё же — не царевну.
Саша хотел ответить, но не успел. Всё время, пока они сидели в нише и обнимались, сверху постепенно усиливался треск. Неожиданно он стал особенно сильным, загрохотало. Стены содрогнулись, взвив облако пыли, рухнула весьма увесистая глыба. Несколько новых трещин появились на стенах. А треск и грохот не умолкали, и даже становились громче. Стены продолжали дрожать, трескаться, по ступеням сыпались куски камня. Саша и Мария, чтобы не попасть под один из таких камней, забились поглубже в выемку. И, обнявшись, встали там. Локтями они упирались в стены, пытались сохранить равновесие.
Мария крикнула:
— Что это такое? Ведь не может же буря быть настолько сильной?!
— Не может, — отозвался Саша. — Больше всего я сейчас волнуюсь за наших орлов. Ведь мы их привязали, и если там начался обвал, они не смогут улететь. Надо к ним, наверх! Скорее!
Стены ещё тряслись, но уже не так, как прежде — это была мелкая, настойчивая дрожь. Иногда в стенах открывались новые трещины из которых вздыбливалась, так, словно бы её кто-то выдыхал, пыль.
А Саша и Мария бежали вверх по полуразрушенным ступеням. Когда один спотыкался, другой подхватывал его под руку, и тащил дальше.
Но вот они достигли того места, где лестница должна была переходить в проход, где они оставили орлов. Прохода больше не было. Но и завала из камней они тоже не увидели. Саша и Мария смотрели перед собой и не могли понять, что они видят.
— Что это? — этот вопрос они задали одновременно, но не надеялись, что получат на него ответ.
Перед ними, вздрагивая, постепенно погружалось в недра мира нечто тёмное, гладкое, перегораживающее весь проход и, судя по всему, продолжающееся в боковых стенах. Нет — ни Саша, ни Мария не понимали, что это, но они хотели выбраться на поверхность, поэтому, когда часть стены обвалилась, это показалось им как нельзя кстати.
Цепляясь за выступы, они весьма поспешно поднимались навстречу тёмно-багровому свету. Что ждёт их там, наверху, они пока что не могли видеть, потому что слишком много было пыли.
Но вот, наконец, выбрались и снова замерли, поражённые.
Не было больше привычного, родного лазурного неба. А если даже и было, то они уже не могли до него добраться, потому что отгородила их, и мир Тогост, и другие, приближённые к Шегъгорърару миры непроницаемая тёмно-матовая, непроницаемая сфера.
Это прежде они не видели, что находится внутри этой сферы, а теперь уже находились внутри неё.
И первый, кого они увидели в этом новом, чуждом мире, был некто, похожий толи на осьминога, толи на паука. Метров на триста расставленные в стороны тёмные лапы вбурабливались внутрь мира Тогост. В отдалении можно было увидеть и ещё несколько подобных громад — они тоже терзали Тогост.
А ещё было исполинское брюхо, по которому равномерно пробегали ряды алых огней. Паук не был живым — во всяком случае, он не было живым, в привычном для Саши и для Марии смысле. И лапы, и брюхо, и всё что видели они, было выковано из тёмного металла.
Саша сильно сжал руку Марии и произнёс:
— Сфера Шегъгорърара расширилась. Это начало войны.
— Смотри! — девушка вытянула вверх ту руку, в которой была зажата светящаяся склянка.
Из той части, которая могла быть головой огромного, буравящего мир паука, вылетели создания гораздо меньших размеров, но тоже, судя по всему, очень опасные. Они, расставив тёмные металлические клешни, неслись прямо на Сашу и Марию.
— Скорее! Вниз! — крикнул юноша, и с бешеной силой рванул Марию в тот проход, из которого они незадолго до этого выбрались.
Теперь — покатились вниз, немилосердно отбивая себе бока. Но именно эта поспешность их и спасла. Там, где они только что находились, грохнулась и начала сжиматься, сплетённая из железных тросов, сеть.
А Саша и Мария уже бежали вниз по винтовой лестнице. Теперь у них был только один путь — к центру мира Тогост.
Глава 5
Уже долго бежали Саша и Мария. Воздух был наполнен пылью, а поэтому дышалось тяжело, и они становились, чтобы передохнуть…
По-прежнему грохотало, и по-прежнему со стен и с потолка ссыпались камни. Чуть отдышавшись, Саша произнёс:
— Ну, кажется, нет за нами погони.
— Может, и нет, да только всё равно они нас теперь в покое не оставят, — отозвалась Мария.
Саша был согласен с нею. Он сказал:
— Такое впечатление, что они собираются пробуравить этот мир насквозь, добраться до центра.
— Мы так долго спускаемся вниз, что уже и сами должны были добраться до центра.
— Ну, это ты, конечно, загнула, — усмехнулся, вытирая обильно скопившуюся на его лице пыль, Саша. — Ведь ещё никогда, никому не доводилось добраться до центра того или иного мира.
— Откуда тебе знать? Многомирье слишком велико…
— Но, всё же, на Светграде не слышали, чтобы где-либо, кто-либо добрался до центра того или иного мира. Хотя… — Саша задумался. — Вот ты знаешь — те стоны страшные, которые мы прежде слышали — они, может, и идут от самого центра мира Тогост, а все эти лестницы и проходы и ведут к источнику этих стенаний. И вот я подумал…
Саша оборвался на полуслове.
— Что? — спросила Мария, и тут же догадалась, молвила. — Да, если эти стоны слышны на многие километры, то каковы же они там — возле их источника? Оглохнуть там, наверное, будет несложно даже и с закрытыми ушами. И всё же — кто бы там ни стонал — призрак ли ужасный или какое диковинное чудовище, оставшееся от давних лет, меня встреча с ним не так страшит, как то, что мы видели там…
И Мария указала пальцем вверх. В это время часть стены обвалилась и они увидели необъятную массу из тёмного железа, которая продолжала проникать всё глубже.
Снова Саша и Мария бежали. По лестницам, по боковым коридорам. По тем местам, которые, должно быть, уже многие столетия никто не освещал. И поэтому сосуды со светящейся жидкостью, которые они сжимали в своих руках, казались им особенно ценными. Остаться вдвоём в кромешной тьме — это было страшно, но всё же не так страшно, как остаться совсем одному.