Среди нас выживает сильнейший. Книга 1.
Шрифт:
— Хотел, но я всегда уважал единоначалие. Сейчас я вам сделал замечание, а в дальнейшем… еще раз будете самовольничать — расстреляю.
Сзади, как тень возник Степанов.
— Я все выполнил, товарищ капитан.
Наша группа идет по лесистому откосу, где-то внизу, в метрах восемьсот, параллельно нам, кривляется ручей и похоже, движется отряд из девяти человек.
Это настоящий лагерь. В крутом склоне, у берега ручья, вырыто восемь пещер, входы их прикрыты одеялами. Я предположил, что здесь около сорока человек. Прибывшая группа Салладина, уже растворилась среди местных бандитов, это я определил по пленному, которого привязали к сухому дереву у ручья. Мы слишком далеко от лагеря, просматриваем его плохо, из-за мешающих деревьев, и поэтому предполагаем, что секреты все же есть и они где-то выставлены по периметру лагеря. Пока Степанов на стреме, Симаков, я и Круглова, забрались за вывороченное из земли старое дерево, где пытаемся разработать хоть какой-то план действия.
— Я предполагаю, что надо прежде всего связаться со своими, — говорю им.
— К сожалению…, - капитан разводит руками. — Мы не можем связаться со своими. Я проверил радиотелефон, он не работает.
— Как не работает? Когда проверили? Кто вам разрешил это?
— Связь доверили нести мне. Час назад, когда из рюкзака доставали консервы, то я обнаружил, что на лицевой панели радиотелефона вмятина. Попробовал включить, не работает.
— Почему же мне сразу не сообщили?
— Мы так спешили, что не успел…
Я и Круглова смотрят на него, открыв рот. Что это, халатность или умышленный ход? Наконец, я пришел в себя.
— Дайте телефон.
Симаков вытаскивает радиотелефон и подает мне. Действительно, на лицевой панели рядом с кнопочками глубокая вмятина, похоже от консервной банки. Пытаюсь включить, но не красного огонька, ни звука зуммера, нет.
— Отвертку, у кого есть отвертка?
Симаков жмет плечами, Круглова растеряно мотает головой.
— Черт, черт… Этого не может быть. Чтобы так вмять, нужно двинуть по нему что есть силы.
— Вы что, подозреваете меня? Что я это сделал умышленно? Да как вы смели так подумать, товарищ старший лейтенант.
— Смел. И мне кажется, что это вы сделали нарочно.
— Думайте, что хотите, товарищ старший лейтенант, но вы не имеете права меня так оскорблять. Я вынужден буду доложить об этом по команде. Вы никак не можете понять, что я работаю в ФСБ, а эта служба никогда не делает ничего нарочно. Кстати, у нас была возможность иметь связь. Если бы вы не приказали уничтожить мобильные телефоны, которые мы захватили под Анджели, то давно бы связались со своими.
— Я не в силах вас убрать от участия в операции, товарищ капитан, но…
— Не грозите мне, старший лейтенант, не надо. Ко всему стоит подходить трезво. В любой операции могут быть свои промашки, свои просчеты, предусмотреть нельзя ничего. Но приказ надо выполнять, поэтому, хоть я и не имею право руководства операцией, предлагаю все же что-то выполнить. Например, обстрелять самим лагерь или снайперше уничтожить кого-нибудь.
Здесь произошла большая пауза. Круглова с ненавистью смотрела на Симакова. Я чувствовал нутром, что то здесь не то, но… доказать ничего не могу. Наконец, вынес решение.
— Итак, основную часть операции придется возложить на снайпера, — сообщаю им. — Она будет стрелять по бандитам с определенной точки, поближе к лагерю, а мы обеспечим ей отход.
— А вы знаете главаря в лицо? — спрашивает Симаков.
— Нет. Будем стрелять в него по тем приметным признакам, что обрисовали пленные.
— Это слабый довод, а вдруг ошибетесь и убьете не того?
— Значит будем искать другие пути, чтобы его уничтожить.
— Это сумасшествие… Либо нас перебьют, либо мы можем застрять в этих лесах, пока не подохнем от голода.
— У вас есть другое предложение?
— Есть. Я предлагаю совершить дополнительный поиск и взять в плен из лагеря еще одного бандита, который может быть нам и укажет на Сагдалаева, а вот после этого… стрелять.
— Для этого надо переловить и перестрелять пол лагеря, потому что после первого же нападения на них, на нас навалятся все бандиты. К сожалению, это нам не по силам, нас только четверо.
— Однако, мы передовой пост бандитов сняли, если они это обнаружили, то уже давно должны искать нас…
— Может быть и ищут. Вон тот пленный, что привязан к дереву, наверно им тоже рассказал все.
— Вы старший, решайте сами. Только сухой паек у нас уже почти кончился.
— За воду переживать не надо, ручей рядом, а есть будем то, что дает природа. Правильно я говорю, сержант? — обращаюсь к Кругловой.
— Да, товарищ, старший лейтенант.
Она улыбнулась, видно вспомнив Чупры.
— А теперь мы поползем вперед выбирать позиции. Там устройтесь поудобней, не шуметь и до моего приказа их не покидать. Уйти сможете, только тогда, когда выполните хотя бы часть задания.
— Есть.
— Тогда, вперед.
Мы уперлись в огромную, сваленную ель. Ее корни огромным щитом подняли землю метра на два. Я попытался подлезть под приподнятым стволом, но тут… рухнул в яму, прикрытую ветвями.
— Старлей, вы как? — слышу шепот Степанова.
— Помоги выбраться.
Он выдергивает меня за руку.
— Слушайте все, мы будем размещаться в разных точках, вокруг лагеря, если будет облава, сбор здесь, лучшего схрона не сыскать. Сразу же сюда и накрыться этими ветками. Понятно.
— Это самоубийство, — шипит Симаков. — А вдруг накроют и сразу всех?
— Значит либо плохо замаскируетесь или чем-нибудь выдадите себя.
— Вы так говорите, будь то вас с нами не будет.
— Все может быть. Не будем загадывать вперед.
Пришлось обойти ель со стороны комля.
Где то в ста метрах от лагеря, чуть не нарвались на секрет. Запах вони давно не мытого человека, раскрыл место, где спрятался часовой. Пришлось отползти левее и подняться повыше на склон. И вдруг удача, деревья расступились и неровный склон, покрытый кустарником и пучками травы, раскрыл место стоянки. Обзор, великолепный, хотя лагерь развернут для нас сбоку, все вырытые норы, ручей, место отдыха бандитов, как на ладони, но этот открытый участок все же узок среди окружающего леса. Зато до ручья, метров под триста.