Среди паксов
Шрифт:
Поликлиника, терапевт, анализы. У вас диабет. Покупка сахарного показометра, таблетки для снижения сахара, снова анализы – в очереди долго ждать, но можем сделать платно…
Всё ещё болит? Вам к мануальному терапевту. И к невропатологу. Каждый нашёл проблемы и назначил терапию, выписал таблетки.
– У нас в Иваново они очень дорогие. Мне из Москвы присылают иногда. Тут дешевле.
Месяцы терапии. Тратит заначки, помогают дети. С диабетом сомнения: сахар всю дорогу в порядке, никаких намёков на аномалию, но на всякий случай проверяет регулярно: диагноз-то поставлен… Иголки для показометра только недешёвые: должны
А рука всё болит и не поднимается.
– Я в швейном цеху работаю всю жизнь. Там рука всё равно лежит на машинке, поднимать её не надо. Но вот с полки на кухне взять что-то уже не могу. Только левой. Вышла на пенсию, но с этим лечением пришлось идти обратно работать.
Снова заход на новый круг обследований и анализов. У вас рак. Щитовидка. Уже не спасти. Но можно попробовать препарат. Он, правда, дорогой.
Потрачены «гробовые», прощается с родственниками, хлопочет о месте на кладбище. Денег почти не осталось, но не перекладывать же расходы на детей…
В ивановской клинике за плату попадает к лучшему онкологу. Тот почти смеётся в голос: какой рак, откуда, даже намёка нет, не морочьте голову, идите домой.
Идёт домой, обзванивает родственников, отменяет договорённости по кладбищу.
Но рука всё болит.
Вам в Москву, разводят руками ивановские гиппократы. Здесь, в столице, делают МРТ. Сухожилие оторвалось. Нужна срочная операция. Иначе, рука будет болеть и не будет подниматься.
Кредит в банке. Поездка в Москву. Операция. Ждите месяц, всё будет хорошо.
Прошло три месяца. Рука болит и не поднимается. В столичной больнице, успешно прооперировавшей пациентку, разводят руками: ну чёрт его знает, приезжайте, посмотрим, «что у вас опять не так»…
И вот наша героиня снова в златоглавой. Рада, что ни один диагноз, поставленный ранее, не подтвердился: ни диабета, ни сосудов, ни сахара. Здоровье, вроде бы, в порядке.
Рука вот только не работает: болит и не поднимается. В столичной клинике должны разобраться, за такие-то деньжищи…
– Вы пробовали писать куда-то? В Минздрав? – задаю ей глупый, возможно, вопрос.
– Писала. Ответили – врачебная ошибка. Мне потом главврач наш звонил, приносил извинения. Говорил, теперь все анализы только бесплатно будут делать. А я им про руку снова…
Везу группу щебечущих китаянок. На светофоре торможу – и колодки начинают чудовищно скрипеть.
Такое бывает иногда. Видимо, разогретые до определённой температуры, выше и ниже которой всё в порядке, они начинают издавать ужасные звуки.
– I beg my pardon. These braking pads… you know… they’re from China.
Девушки замирают на мгновение в гробовой тишине, а потом взрываются диким смехом.
– Сергей Михалыч, снимай охрану с объекта. Не хотят давать списки, значит мы там не нужны. Директор пожаловалась в департамент, будто ты её в школу не пускаешь, представляешь?
Руководитель ЧОПа в каком-то сибирском городе разруливает проблему всю дорогу до Домодедово.
– Да я им и говорю: что значит, директора в школу не пускаем? Вы что такое несёте?! Она врёт им, понимаешь. Лжёт и порочит нас, скотина. Я лечу уже. Я разберусь. Михалыч, снимай охрану. Пусть по домам идут. Что?.. Не понял. Как это – не пускали? Вы что, директора школы не
Мой пес Алекс никогда не ездил в моей рабочей машине. Но всегда ею очень интересуется, описывает ей колёса, обнюхивает со всех сторон, смотрит потом на меня внимательно и вопрошающе: это вот этим от тебя теперь пахнет всю дорогу?..
В салоне автобуса действительно характерный запах: я откопал дома флакон духов, который мне когда-то подарил один турок (парфюмер) и раз в неделю слегка надавливаю на кнопочку: сильно жать опасно, это зелье невероятной концентрации.
На днях вёз по городу какого-то метанолового короля: идеально сидящий костюм, тихий, спокойный голос, фантастически точно и лаконично формулируемые мысли. Производственник. Владелец заводов.
– Что у вас за ароматизатор такой? – спрашивает вдруг меня, закончив разговор по мобиле.
Объясняю в двух словах: мол, не ароматизатор, а парфюм натуральный, приятель намешал для меня и подарил, а я слишком традиционный и не слезаю со своего yohji homme и старого доброго fahrenheit, решил попробовать еле заметно облагородить салон ароматом подарка – вроде бы, удачно.
– А как называется? Где купить?
– Никак не называется, нигде не купишь, увы. Я серьёзно говорю. Хенд мейд.
– Можно флакон посмотреть?
Протягиваю склянку без единого названия или стикера.
– Я брызну на себя?..
– Конечно. Только очень аккуратно, с расстояния, не лейте много на кожу, очень высокая концентрация.
– Да не волнуйтесь, я капельку… Как связаться с вашим парфюмером?
– Никак, увы. Он, по-моему, перестал заниматься этим делом пару лет назад, и я потерял его. Это нетипично для стамбульских знакомых, чтобы пропадали… но вот с ним произошло.
Метаноловый король продолжал разглядывать флакон.
– Я два года назад попал под уголовное преследование. Знаете, сколько людей вокруг немедленно пропало?..
– Догадываюсь. Все, кроме семьи и пары друзей?
– Именно. А потом я отбился и сразу все пропавшие вернулись. Вы почему за баранку сели? Я ж вижу, вы не таксист. Неурядицы?
– Да нет, просто деньги надо зарабатывать. Неурядицы есть, но они идут параллельно и с такси не связаны.
– Вернётся ваш турок. Как только у вас всё наладится.