Среди песчаных холмов

Ролофсон Кристина

– А где она?

– По-моему, купает в ванной Мел.

– Надеюсь, она не пропустит «Риск», – сказала тетя Руг. – Мы всегда вместе чаевничаем и соревнуемся, кто даст наиболее правильный ответ.

Марта сорвалась с дивана и кинулась наверх. Эмме понравятся поиски сокровищ.

– Держите Макки за руки, – предупредила Эмма старших девочек. – И не угодите в грязь.

Они понеслись вперед, их смех плыл в прохладном дневном воздухе. Мэтт не знал, как все это поручилось, однако он и в самом деле не был

против того, чтобы провести субботний день, гуляя вдоль русла высохшей реки. Особенно когда рядом Эмма и с ней даже можно перекинуться словом. Если она угодит в яму, то ей придется звать на помощь. Нет, он вовсе не хотел, чтобы при падении она подвернула ногу или что-то вроде того, однако в этом случае, черт возьми, она вынуждена будет с ним заговорить. Она не сказала ему ни полслова почти за две недели, только спрашивала: «Хочешь еще кофе или мне выплеснуть его?» – или: «Передай, пожалуйста, помидоры».

Он пытался с ней поговорить, а она пыталась притвориться, будто его не существует. Он мучительно раздумывал, что ему предпринять, чтобы расшевелить ее.

– Мой отец часто здесь останавливался и искал наконечники стрел вдоль этой реки, – сказал Мэтт, надеясь, что Эмма скажет что-то в ответ. Хоть что-нибудь.

– Находил?

Начало положено. Мэтт сделал глубокий вдох и постарался ничего не напортить:

– Да. Кое-что. Сотни лет назад в этих местах селились люди. И некий профессор археологии просит разрешения на поиски костей динозавра.

– Именно об этом мне рассказывала Марта, – промолвила Эмма, – но я по-настоящему не знала, верить ей или нет.

– Она была в Моррилл-Холле и видела там в университете динозавров. Поиски ископаемых костей лучше проводить, однако, в начале ноября, пока не ударили заморозки.

Мэтт бросил палку псу, которого, по настоянию детей, они взяли с собой. Мэтт не возражал: старому псу не мешало поупражняться, особенно после того, как в четверг Эмма безуспешно пыталась приготовить бефстроганов. – Как по-твоему, что мы найдем?

– Возможно, осколки фаянсовой посуды первопоселенцев, возможно, старые кости. – Собака прибежала, тяжело дыша, и опустила к ногам Мэтта палку. – Возможно, ничего.

– О, они что-нибудь отыщут, – заверила Эмма. – Красивые камушки или яркие листья. Девочки горазды на такое.

– Наконец ты со мною заговорила, – сказал Мэтт, бросая палку вновь. На безоблачном небе появилась широкая радуга, и собака возбужденно залаяла. – Я ценю это. Это означает, что ты готова принять мои извинения?

– Я в самом деле не хочу…

– … говорить об этом, – закончил Мэтт за нее. Он остановился и повернулся к ней лицом: – Но мы уже говорим об этом. Сейчас. Мы занимались любовью две недели назад, Эмма.

– Ты это так называешь? Я думала, это называется «заниматься сексом».

Он взял ее за руку, когда она стала удаляться от него.

– Мы занимались любовью, Эмма. И это было что-то особое. Я никогда не хотел причинить тебе боль. – Он наклонился и коснулся губами ее губ.

– Не надо, – сказала она, однако глаза ее говорили об ином. – Могут увидеть девочки.

– Они слишком заняты разглядыванием камней. – Мэтт улыбнулся. – Я прощен?

Эмма не расщедрилась на ответную улыбку.

Хотя минуло тринадцать дней, но при каждом взгляде на нее он сразу вспоминал о том, что был внутри ее тела. Вспоминал о ее коже и о том, как тесно было ее лоно. Всякий раз, как он заходил в сарай, у него перехватывало дыхание. И всякий раз он твердил себе, что не дело так зацикливаться на Эмме, что свет клином на ней не сошелся. Она – женщина из города, она здесь только на время, она ему не подходит. Но вопреки всему он стоял сейчас перед ней и жаждал вновь ее поцеловать, а единственное, чего опасался, – последствий.

– По-моему, нам надо просто держаться подальше друг от друга. – Однако она позволила ему взять ее под руку и повести вдоль русла реки. – До сих пор, как мне кажется, это действовало очень хорошо.

– А я думаю, нам следует пойти пообедать в ресторан, – воспротивился он. – Только ты и я. Тебе, должно быть, надоело готовить.

Она слабо улыбнулась:

– А тебе, должно быть, надоело есть мою стряпню?

– Любимая, этот пес и я съедаем все, что бы ты ни сготовила.

Сорроу отскочил назад и весело забегал вокруг них.

– Ты приглашаешь меня на свидание?

Он проглотил комок в горле и понадеялся, что его ответ будет правильным:

– Да, думаю, самое время. Ты согласна?

– Папа! – Мелисса неслась к ним навстречу с чем-то в руках. – Посмотри, что я нашла! – (Эмма выдернула руку из руки Мэтта.) – Но я не знаю, что это. – И девочка выронила какой-то предмет. – Что это?

Это был осколок кости. Находка помешала ему услышать ответ Эммы на приглашение о совместном обеде. Мэтт с интересом разглядывал кость.

– Я бы сказал, что это какое-то орудие язычников, возможно мотыга.

Мелисса запрыгала от радости, не обращая внимания на оклики сестер.

– Правда? Могу я взять это в школу?

– Почему бы и нет? Думаю, это сделано, скорее всего, из кости буйвола. Когда будем в следующий раз в Линкольне, можем заглянуть в Моррилл-Холл и спросить.

– Здорово!

Он протянул кость Эмме:

– Ты когда-нибудь видела такое?

– Нет. Никогда. – Она вернула находку его дочери.

– Не зря говорят: белая, как кость, да?

Мелисса покачала головой:

– Белая, как загадка. Белая, как вода.

– Этот ручеек коричневый. Как грязь, – сказал Мэтт. – Что ты видишь в нем белого? Его дочь вздохнула:

– Иногда он белый, когда на него падает солнце.

– Ого.

Эмма сказала, что из нее выйдет художник. Мэтт догадывался, что они видят вещи вокруг по-разному, потому что в его глазах ручей был коричневым, и только.

– Невероятно, что ты что-то нашла, – сказала девочке Эмма. – Покажи мне где.

– О'кей.