Среди туманов и снов

Бруша Анна

– Спокойнее, Дагберт, спокойнее.

– Меня удивляет, что, располагая этими сведениями, вы ничего не сделали, хотя могли бы его остановить.

Укор повис в воздухе.

– И отправиться в опалу? Нет, мой дорогой, это не входит в мои планы. Наш король всем сердцем ненавидит магию и магов как ее проводников. Мальчишка вспыльчив, импульсивен, с ним нужно быть крайне осмотрительным. Тем более неплохо, что король занят. В свете последних событий…

Лицо Дагберта исказилось будто бы от боли.

– Да,

в этом смысле, оно к лучшему. Никто не мог ожидать… эм… проявления столь сильного дара.

– Тоже мальчишка. Слишком горячая кровь, – верховный маг потер ладони, как будто они озябли, хотя в комнате было тепло. – Хочу его увидеть! – голос прозвучал неожиданно твердо.

– Как вы желаете, мейстер.

Бальтазар Тосса поднялся со своего места, бросил быстрый взгляд в окно.

Солнце заливало мощеную площадь, по которой сновали по своим делам горожане.

– Как ты думаешь, Даг, в скольких людях там внизу есть хоть малая крупица магии?

Магистр боевой магии тоже посмотрел на улицу и в раздражении пожал плечами.

– Может у одного на тысячу.

– И это – крупица, которая никогда не разовьется ни во что… Магов мало. Наше число ничтожно, поэтому мы должны бороться за каждую каплю магической крови. Особенно когда речь идет о таком потенциале.

– Потенциал потенциалом, но он же совершенно не управляем.

– Возможно, методы убеждения были слабоваты.

Верховный маг неторопливо пошел к выходу.

– Если вы спросите мое мнение, мейстер, то ублюдка нужно казнить, – сказал Даг.

– Хорошо, что я не спрашиваю.

Путь до темницы они проделали в молчании.

Трудно поверить, что лишь четверть часа неторопливым шагом отделяло тепло и роскошь дворцовой жизни от ужасной тюрьмы.

Бальтазар Тосса с легкой усмешкой оглядел каменный пол, устланный месивом из сгнившей соломы и нечистот. Воздух был сыр и тяжел. Тут стоял дух безысходности и отчаяния. Верховный маг находил это весьма удобным. Он не любил бегать за своими врагами, предпочитал держать их, как говорится, под боком.

Достаточно было царственного кивка головы, чтобы стражи отперли железную дверь. Тусклый, болезненно-зеленоватый свет магического светильника с трудом проник в непроглядную тьму камеры.

Как любил говаривать маг: человек склонен стремиться к свету, но для этого некоторым нужно понять суть тьмы.

Пленник звякнул цепями и зажмурился, словно по глазам ударило яркое солнце.

– Здравствуй, Мадс, – сказал Бальтазар.

– Чтоб тебе сгореть, – судя по голосу, говоривший был молод, но разглядеть в столь скудном свете не представлялось возможным.

Магистр боевой магии небрежно шевельнул пальцами, раздался хлесткий звук удара, и парень забился в цепях.

– Следи за языком, когда к тебе, негодяю, обращается сам верховный маг Бальтазар Тосса!

Сам верховный маг никак не отреагировал на предпринятые воспитательные меры и продолжил чуть лениво и равнодушно:

– Мне сообщили, что ты дважды сбегал из школы магов. Почему?

– Не нравится мне у вас, – в полутьме блеснула дерзкая улыбка.

– А нравится грабить на большой дороге и нападать на обозы. Понятно. Но зачем останавливаться на достигнутом. Мне сообщили, что ты с дружками пытался отбить у конвоя некую молодую особу, обладающую явным талантом к колдовству. Это привело к тому, что ты убил четырех стражей и серьезно покалечил двух магов. Перепугал горожан.

– Жалею, что они не сдохли. Твари, вы все твари! Бьянка ни в чем не виновата! – цепи звякнули зло и отчаянно.

Маг слегка кивнул:

– Она скрывала свой магический дар. И вместо того, чтобы служить своей стране, своему народу и королю, Бьянка использовала троллью магию, помогала девкам и дурным женам травить плод, а еще варила приворотные зелья. Как думаешь, тебя она тоже приворожила?

– Иди ты к троллям!

Молодой человек весьма красочно описал, в каких извращенных отношениях мать Бальтазара Тоссы состояла с тролльими колдунами. Эта тирада снова была прервана Дагбертом Хантом.

На этот раз удар вырвал из груди Мадса крик боли и ярости.

Верховный маг выждал несколько мгновений, чтобы удостовериться в том, что полностью завладел вниманием молодого бунтаря. По губам мага скользнула улыбка.

– Значит, это любовь всей твоей жизни. И ты, смотрю, настроился умереть с ней в один день. Это можно легко устроить. Я прикажу сначала казнить Бьянку и только потом тебя, чтобы ты полюбовался на работу нашего палача.

– Она мертва. Ее нельзя убить.

Мадс то ли издал смешок, то ли всхлипнул.

– Жива. И даже почти здорова. Рана на груди только выглядела страшно, но мы же тут не в игрушки играем, а колдуем. Целители ее подлатали.

Мадс молчал, только слышалось его тяжелое дыхание. А маг продолжал:

– Немного обидно, мы все-таки потратили на девку время и силы, несколько амулетов и сильных снадобий, но ничего не поделаешь, ты не оставляешь мне выбора.

Молчание пленника сделалось тяжелым, и в общем зловонии тюрьмы начал угадываться новый запах: внезапно повеяло грозой и молниями.

Бальтазар Тосса вздохнул:

– Не трудись, твоя сила заблокирована. Ты не сможешь разорвать цепи, как бы ни старался. Вот если бы обучался магии, то мог бы действовать не так глупо. И я бы мог закрыть глаза на проделки этой твоей Бьянки. Но увы…

Камеру наполнил дым. Из груди Мадса вырвался отчаянный рык. Наручники, сковывающие его запястья, почти горели.

Верховный маг поднял руку, пальцы исполнили сложный магический пасс. Он не стал утруждать себя произнесением заклинания вслух.