Средневековая история. Граф и его графиня
Шрифт:
Но спрашивал он больше для проформы. Уже зная про Тараль, про то, сколько графиня делает для государства…
Лиля покачала головой.
– Я бы рада. Но мы там просто не поместимся…
– Я прикажу слугам перевезти вещи. Завтра. А сегодня, – в глазах Джеса опять заиграли веселые огни, – предлагаю вам прекратить прятаться от мира.
– Я не прячусь, – обиделась Лиля. И прозвучало настолько по-детски… Она сама невольно фыркнула.
Смеяться вместе с мужем получалось неплохо.
– Просто у меня много работы.
А еще пропавший Лонс Авельс. И Ганц, который должен вернуться с докладом, и… Но об этом – молчок.
– Но я хочу сегодня пригласить вас на бал. В честь прибытия гостей из Ивернеи.
Лиля мученически вздохнула про себя.
Балы…
Вот уж что ей никогда не нравилось. Но потерпеть придется.
– Тогда мне придется уже сейчас начать приводить себя в порядок. Разрешите мне пока откланяться?
Джерисон развел руками.
– Как пожелаете, госпожа графиня.
Лиля вышла из гостиной и направилась в свои покои. Надо выбрать платье, сделать прическу – это надолго…
Джерисон проводил жену взглядом.
За эти дни его много раз кидало из одной крайности в другую. С одной стороны – когда выражали восхищение его женой – он автоматически надувался попугаем. Да, я такой, и жена у меня такая.
С другой же…
Как должен поступать муж, у которого практически не осталось рычагов воздействия на жену? А Джерисону их именно что не оставили. Чувствуешь себя загнанным в угол, разозленным и беспомощным. Разве это понравится?
И Джес тоже оттягивал встречу с женой. И тоже боялся не отыграть потом назад.
Но вроде бы все прошло неплохо?
А месяц воздержания… да еще и осмотр у врача…
Раздражает, да. Но мужчина должен уметь себя сдерживать. Иначе это не мужчина.
На приготовления к балу потребовалось столько времени, что успел вернуться Ганц Тримейн. И застал графиню во всей красе.
Белое платье, летящие зеленые кружева, дорогие изумруды на шее, в ушах, на руках…
Золотые волосы заплетены в сложную косу, которая тоже перевита кружевом и янтарем. Красавица. И другого тут не скажешь.
– Ганц! Наконец-то! – и, перехватив в зеркале серьезный взгляд. – Девочки, все выйдите…
Ганц дождался, пока закроется дверь за последней служанкой, проверил комнату, заглянул в прилегающую – и вздохнул.
– Ваше сиятельство, все плохо.
– Насколько?
– Полагаю, ни Авельса, ни вирман мы больше не увидим.
– Полагаете?
– Точно сказать никто не может. Но это место было выбрано не зря. Там затопчут что угодно.
– А тела? Если бы их вывозили…
– Телега золотаря. С бочками. Тела в бочки – и по дороге. Никто и не заглянет.
– А потом по этой дороге столько проехали и прошли…
– Именно. Так что…
Лиля кивнула.
– Это плохо. Что будем делать?
– Думать. В любом случае, шлюховатая убийца на троне – не лучший подарок для страны.
Лиля кивнула.
– Кто знает, где выплывут старые грешки и кто еще возьмется за поводок. И что тогда будем делать?
– Пару дней придется подождать.
– А потом?
– А потом я что-нибудь придумаю, Лилиан.
Лиля вздохнула. Было тоскливо и тошно. Она уже теряла близких. И теперь теряет человека, который стал ее другом, ее учителем в этом мире… уже потеряла… больно.
На плечо ей опустилась сильная ладонь.
– Вы бы его не удержали.
– Знаю. Но я могла…
– Не могли. Лилиан, не считайте всех глупее себя. – Дерзость, да. Но Ганц имел право и не на такое. – Если его ждали сегодня – что произошло бы потом?
– Он бы пришел. Она – нет. Он бы… отправился обратно ко мне!
– И за ним проследили бы. Смерть Лонса – это плохо. Но спас он вас от серьезных бед и проблем.
– Но нас и так можно связать друг с другом…
– Через кого?
– Пастер…
– Печать на бумагах? Я оплавлю ее. Будет видно, что она не вскрыта, но не будет точно видно – чья она. Еще кто?
– Лонс старался не показываться, не представляться, скрывался…
– Лонс – имя распространенное. К тому же здесь он отрастил бороду, да и мало кто мог его узнать. Вы его не упоминали лишний раз?
– Нет.
– Лилиан, давно вы знали о его… избраннице?
– Давно. Поэтому он старался скрываться.
– Он-то понимал, чем ему это грозит. И чем все грозит вам. Нет, с вами его не свяжут. И это хорошо.
Лиля кивнула. Тут вотчина Ганца. Если он говорит, что это правильно, значит так и есть.
– Ганц, скажите, что будет, если узнают про Анелию?
– Скандал…
– Нет! В смысле – если Его величество и Его высочество…
– Тогда будет проще. Скорее всего помолвка расстроится. А вот далее…
– Что ждет девушку?
– Монастырь.
Лиля прикусила губу. О местных монастырях для женщин она была наслышана. Но…
– Поделом. А как это отразится на наших отношениях с Гардвейгом?
– Вряд ли положительно. Но договориться можно всегда. Особенно если это не афишировать.
– А у него же вроде бы и еще есть дочери?
– Да. Но старшая младше Анелии… да, где-то на два года. Через год как раз будет в брачном возрасте.
Лиля кивнула. Пусть так и будет.
– Когда вы отдадите письмо?