Средневековый варвар
Шрифт:
Теперь Таллула понимала, чего хотел Уайет, когда на руках перенес ее через порог.
Прижав руку к учащенно бьющемуся сердцу, она обвела взглядом темные окна. Сейчас она скажет Уайету, что любит его.
Что всегда любила его и будущее ее отныне неразрывно связано с ним.
Таллула прижала ладонь к новой жизни, растущей внутри ее.
Уайет — человек семейный. Она видела, как он любит сестер, Фоллен и Миракл…
Любящий, терпеливый, нежный и щедрый.
Набрав в легкие побольше воздуха,
— Готовься, Уайет-Себастьян Ремингтон. Ибо я пришла к тебе, — сказала она, вдыхая привораживающий аромат новых духов, нанесенных на соответствующие участки тела.
Таллула ощупала в кармане крошечный сверток. Ужину с вином при свечах и признанию в любви необходим завершающий штрих. Это простое золотое кольцо имеет огромное значение. Пусть Уайет каждый день носит этот подарок, знак ее любви.
Вдохнув прохладный вечерний воздух, она подумала о приближающейся зиме. Потому что у нее есть планы на эту первую зиму с Уайетом. Он никуда не уйдет от нее.
Таллула осторожно выбралась из машины, стараясь не растрепать прическу. На высоких каблуках она сможет смотреть Уайету прямо в глаза, когда будет говорить о своей любви. Обойдя пикап, Таллула достала корзину с ужином, затем закинула на плечо ремень сумки со своей одеждой.
И медленно направилась к дому, полная решимости быть терпеливой, дать Уайету насладиться романтикой, как он того заслуживает. Она выждет подходящий момент — и тогда скажет ему о своей любви.
Закрыв глаза, Таллула прошептала молитву и постучала в дверь.
Дверь приоткрылась, и Таллула испуганно окликнула:
— Уайет!
Вздрогнув, она всмотрелась в полутемные пустые комнаты, в отблески пламени камина на полированном полу и стенах. А вдруг Уайет упал с лестницы? Или после ее звонка решил уехать?
— Уайет! — снова окликнула она, пугаясь все больше и больше.
— Я здесь, — тихо проговорил он у нее за спиной, забирая корзинку и сумку и опуская их на пол.
Выпрямившись, Уайет посмотрел на нее. Лицо его снова стало жестким, как при первой встрече, морщины обозначились глубже. Синяки под глазами свидетельствовали о том, что он страдал и днем и ночью. Одет он был в то, что подарила ему Таллула. Его черная щетина переливалась в отблесках пламени камина, и Таллула провела по ней пальцами, наслаждаясь колючим теплом.
— Я колол дрова за домом и вдруг увидел твою машину. Времени побриться у меня не было.
— Ты красив, как никогда, — искренне выдохнула Таллула, привлекая его губы к своим. — Не волнуйся.
Затем она позволила его рукам медленно и нежно обнять ее.
Вдохнув запах его густых черных волос, Таллула провела по ним рукой. Она прижалась к нему всем телом, два сердца заколотились в унисон, и они застыли, крепко обнявшись. Его щетина колола ей щеку. Пока им было достаточно этой близости, сознания того, что их время пришло.
Потом Таллула провела рукой по спине Уайета и почувствовала, как напряжены его мышцы. Только сейчас она поняла, чего стоило ему ожидание…
— Я дома, Уайет-Себастьян, — торжественным, проникновенным голосом произнесла она. — Я дома.
Сильное тело Уайета задрожало. Его руки стиснули ее. Закрыв глаза, Таллула купалась в сладостной истоме. Наконец, отпрянув, она посмотрела ему в глаза.
— Ты принадлежишь мне, Уайет, и я хочу подарить тебе ночь, которую ты запомнишь навсегда.
— Не возражаю, — с готовностью покорился Уайет. — И моей доле можно будет только позавидовать, — добавил он, касаясь пальцами мягкой переливающейся ткани.
— Моей тоже, — сказала она, кладя ладонь ему на сердце и призывно облизнув губы.
Перекатившись на Таллулу, Уайет взял ее за запястья и развел руки.
— Повтори еще раз, — требовательно произнес он. Освещенные мерцающим пламенем камина, его всклокоченные волосы смягчали выступающие скулы и синяки под глазами.
Их тела переплелись и души слились в единое целое.
— Я люблю тебя, Уайет Ремингтон… И буду любить до конца дней своих, — сказала Таллула.
Уайет задрожал и закрыл глаза, отпуская ее запястья. Таллула провела пальцами по его влажным щекам, разгладила складки над бровями. Ее палец скользнул по его ресницам и почувствовал влагу.
— Это правда? — медленно проговорил Уайет, переводя взгляд с лица Таллулы на их сплетенные воедино тела, сияющие в отблесках пламени камина.
— Да, такая же правда, как небо, ветер и горы… Я тебя люблю…
— И я тебя люблю, Таллула, — прошептал он, стирая поцелуем слезы радости с ее щек.
— Докажи, — задорно бросила она, хотя знала, что и тогда, когда эта пора их жизни превратится в воспоминание, любовь, объединяющая их, будет греть им сердца.
Но Уайет не спешил выполнять приказание. Взяв лицо Таллулы в ладони, он провел большими пальцами по скулам, погладил виски.
— Если у нас будет ребенок — а я в этом уверен, — он лишь углубит то, что уже есть между нами.
— Знаю… Он обогатит нашу любовь. Таллула понимала, что Уайет разделит все ее радости и печали; он будет рядом в предрассветном сумраке, в солнечный день, в ночной темноте.
— Знаю, — снова шепнула она, целуя блеснувшее у него на пальце кольцо.
— Я так люблю тебя, Таллула, — повторил Уайет, отыскивая чувствительные уголки ее губ. Таллула задохнулась от восторга.
— Как ты догадался, что я это обожаю?
— Я же ловец-профессионал, — пробормотал он. — Инстинкты нас не подводят. А как же иначе! Золотую рыбку легко не поймаешь. Она осторожна и увертлива…