Срочно требуется царь
Шрифт:
Иван, осторожно ступая по тонкой ледяной корке, попробовал поставить на ноги маленькую старушонку в платке цвета старой половой тряпки, но и она проявила непонятное упорство, и подниматься, и даже смотреть на него, отказалась наотрез. Иван и Серафима озадачено переглянулись. Царевна захлопала ресницами и пожала плечами:
– Может, это какой-нибудь местный обычай, и мы тут только мешаем? Давай объедем их аккуратненько – не стоять же нам тут до вечера? И тут делегацию как прорвало:
– Челом бьем, кланяемся добрым господам… – донеслось приглушенное откуда-то из-под грязно-зеленого тулупа
– Молвите, – удивленно разрешил Иванушка и даже на время оставил попытки привести хотя бы одного посетителя в вертикальное положение.
– Помогите, господа вельможи, сиятельства ваши, бедным людишкам… И не пришли бы мы милости просить, да жить так больше невмоготу… Ести нашим семьям нечего, совсем помираем… вдовы, сироты голодом сидят… а ить кормильцы жизнишки свои отдали в рудниках его величества царя Костея… да преумножатся его года и богатство… по его приказу без продыху работали… в воде по грудь… зимой… осенью…
– Да разве в городе нет продуктов? – встревожено нахмурился Иван.
– Есть продухты, ваша светлость, да не про нашу честь… – блеклый черный глаз старичка горечью блеснул из-под копны немытых волос.
– Вы не подумайте, ваши светлости, мы не попрошайки какие, мы честным трудом жить привыкли, только невмоготу совсем стало… – вступила тощая крючконосая старуха с лицом морщинистым, как иссохшее яблоко.
– Работы нет, как его величество ушел в поход, а булочники три цены дерут…
– Говорят, что и им муку теперь так продают, втридорога…
– Крупки бы купили, кашки бы на водичке сварили, так и крупка ноне кусается…
– А как картошка выглядит, али репка – мы уж и забыли…
– Градоначальник-кропопивец и за воду в колодцах по денежке за ведро брать стал, как его величество в поход против бусурман ушли…
– Головорезов своих понаставил…
– А кому платить нечем – ходи на реку… А нам полчаса только в один конец идтить…
– Да мы бы и сходили, токмо сил-то нетути, хоть плачь…
– Под горку-то еще ничего, а как в горку с ведром-то идти, так лучше легчи да помереть…
– Слыхали мы… от служилых людишек в замке… что живет здесь добрая госпожа… – робко заговорила изможденная женщина в заднем ряду. Все взгляды устремились на Серафиму.
– По-моему, они здорово ошиблись, – зловеще процедила сквозь сжатые зубы царевна. – Кто в вашем городе распоряжается провизией и где он пока еще живет?
Горожане замялись: одно дело, просто попросить милостыню, а другое – если самому всемогущему человеку в городе после царя станет известно, что они про него сказали такое… И какая разница, что говорят, будто царя больше нет. Он же бессмертный… Сегодня нет – завтра есть… Хотя, чтобы их со свету сжить, достаточно будет и одного градоначальникового головореза, не то что самого…
– Господин градоначальник Вранеж всеми делами в Постоле заправляет, ваше царственное высочество, – выглянула из-за плеча Серафимы, не дождавшись ответа горожан, чуть заметно побледневшая Находка. – Только про него говорят, что он – чистый зверь…
– Тем лучше, – усмехнулась царевна. – Значит, по плану у нас сейчас охота.
– Мы тоже знаем, где его дворец, – выступил вперед Кондрат.
– Ну, хорошо… – прикусил губу Иван. – Тогда, Находка, позаботься, пожалуйста, о людях, накорми, с собой чего дай, а мы должны как можно скорее поговорить с этим Вранежем, объяснить ему, убедить…
– Ага… И поговорить тоже… – мрачно уточнила Сенька, птицей взлетая на коня. – Если успеем.
– А что, он собирался куда-то уезжать? – забеспокоился Иванушка, пришпоривая своего скакуна.
– Соберется, если я его без тебя увижу, – угрюмо буркнула супруга. – Туда, откуда не возвращаются.
Постол был древней столицей древней страны.
С таких же незапамятных времен, как южные костеи – резьбой по кости, северные костеи занимались добычей, выплавкой и приведением в продажный вид железной руды в местных горах. Литые и кованые предметы домашнего обихода, решетки, лестницы, оружие, доспехи и прочие всевозможные предметы, какие только можно было или нельзя сделать из железа и присадок к нему, произведенные в северной части царства были таким же товарным знаком страны Костей, как и костяные статуэтки и фигурки, поставляемые на рынки Белого Света их южными соседями и соплеменниками.
Современный Постол делился речкой Постолкой на две части. Официально они назывались Старый Постол и Новый, но городские остряки прозвали их, соответственно, Постолку и Посколку. В старой, северо-западной, деревянной части, в паре километров от гор и рудников, находились все плавильни, кузни, дома металлургов и кузнецов и конторы и лавки, их обслуживающие. В новой, юго-восточной, каменной – весь остальной город, окруженный лесом. И чем ближе к Дворцовому холму подступали дома, тем были они выше и больше, и тем богаче было их убранство. То есть, было пятьдесят лет назад.
Теперь же старые резиденции костейской знати стояли запущенные, заколоченные, с обшарпанными выщербленными стенами и травой на крыше, и выделялись даже на фоне всеобщего городского запустения, как трехногий рассадник блох, репьев и собачьих болезней – на элитной выставке чистопородных друзей человека.
А единственным блестящим и ухоженным домом во всем Новом Постоле, не говоря уже о Старом, осталась городская управа.
Градоначальник Вранеж не был злым человеком. Он был человеком, привыкшим во всем видеть целесообразность.
Естественно, он сначала определялся со своими целями – ибо с чьими целями ему еще было сообразовываться – и уже потом обо всем, что происходило или должно было произойти, он судил с позиции благоприятствования избранным целям.
Сейчас его целью было распродать запасы продуктов, еще остававшиеся после того, как его величество ушел с войной в какие-то варварские земли, собрать все накопления и заначки, сделанные за время безгрешной службы, и еще раз внимательно просмотреть карту Белого Света и перечитать в «Справочнике Купца» описание стран, чтобы выбрать себе самую подходящую для безбедного проживания. Потому что эта, после того как его всемогущее величество, да продлятся вечно его благословенные дни, высосал из нее все соки, как паук из мухи, пригодна только для того, чтобы выдавить из нее все оставшееся и забыть. Как забыл о ней сам царь Костей.