Срочно требуется царь
Шрифт:
Старая знать царства Костей, те, кто еще оставался цел и мог хоть на каком-то основании претендовать на отброшенный за ненужностью престол, давно разбежалась, спасаясь от немилости нового правителя, по своим горным замкам, куда не то, что крестьяне овец не гоняли – редкий орел долетит и горный козел докарабкается. И живы ли они там, или не очень – не известно никому, кроме этих же козлов и орлов. А это значит, всё вокруг ничье – всё вокруг моё.
И когда с этой несчастной страны нельзя будет получить больше ни медяка, ни простой нитки, ни завалящего полудрагоценного камушка, он соберет все
Перед мысленным взором Вранежа стыдливо, но зазывающее приоткрылись перспективы такой захватывающей дух неги и блаженства, что иначе, как надежно присев в мягкое золоченое полукресло, обтянутое малиновым бархатом, созерцать их не представлялось никакой возможности.
Градоначальник очень не любил, когда его обдуманные, намеченные и взлелеянные, как грядки в огороде, цели оказывались вдруг далекими от него и недостижимыми, как звезды в небе.
Но еще больше не любил он, когда его мирное любование этими целями прерывалось. Вот, например, как сейчас.
– Здравствуйте…
– Это ты – Вранеж?
– Мы бы хотели с вами поговорить.
Высокие, красного дерева, створки дверей его кабинета распахнулись, впечатав медные ручки в не привыкшую к такому обращению дубовую панель, и на пороге возникли два гневных ангела возмездия в обличии обычного парня и… и, кажется, еще одного парня, помоложе.
Когда на твоем пороге являются два воинственно настроенных незнакомца, лучший путь общения с ними – через прутья решетки.
– СТРАЖА!!! – без объявления войны взревел Вранеж так, что оконные стекла задребезжали, декоративные щиты и мечи на стенах завибрировали, пыль с портьер посыпалась полновесным пылепадом, огонь в камине нервно колыхнулся, а парень постарше вздрогнул и кинулся прочищать уши. Младший же только неприятно улыбнулся и махнул рукой.
В кабинет вторглись, встали у него по бокам и замерли с мечами наголо двое невозмутимых верзил самой разбойничьей наружности.
– С-с-с… т-т-т… р… – попытался повторить свой призыв Вранеж, но младший парнишка его опередил.
– Вот стража, – с искренне наигранным недоумением повел он рукой, указывая на верзил. – Другой в здании нет. Мы проверили.
– А-а-а… г-г-где… м-м-м…
– Ваша – в надежном месте, – поспешил успокоить его маленький наглец. – В подвале, за решеткой. Правда, чтобы они там все могли с удобством разместиться, пришлось выпустить настоящих преступников – похитителей трех картофелин, сухаря, мешочка крупы и костей, приготовленных на ужин вашим собакам. Но зато им там теперь привольно и уютно – сыро, холодно и темно.
– Д-да как вы смеете!.. – обрел, наконец, дар речи градоначальник. – Да я – любимый слуга его величества царя Костея!..
– А я – его почти вдова, – любезно улыбнулся малолетний нахал, снял малахай и оказался малолетней нахалкой. – Значит, я – главнее. Если мы ведем разговор с этих позиций.
– А вообще-то мы пришли узнать, почему старики, калеки и беспомощные женщины с маленькими детьми не могут получить в Постоле еду, – разобрался со слухом и теперь преисполнился намерений разобраться с вопросами городской экономики второй юноша, суровый и вдумчивый. – И, извините, мы не представились когда вошли. Я – лукоморский царевич Иван, а это – моя супруга Серафима…
– А твой Костей умер, если тебя это волнует, – довершила представление и обзор новостей царевна.
– Умер?!.. Но он же бессмертный!..
– Никто и не говорит, что это было легко, – философски пожала плечами Серафима и медленно наставила на Вранежа палец, словно арбалет, несмотря на то, что на лбу у нее было написано, что ей с детства известно, что тыкать пальцами в градоначальников некультурно. А, возможно, именно поэтому.
– Прохор, Захар – его градоначалие желает присоединиться к своим подчиненным в казематах.
– Но Серафима… – непонимающе воззрился на супругу Иванушка, и тут же получил простой ответ:
– Власть переменилась. В смысле, совсем. Вань, ты видел этот город, ты видел этих людей, и ты видел этих зажравшихся мордоворотов. И если у тебя есть другие идеи, мы обсудим их за обедом. Или за ужином. Иванушка подумал над ее словами, согласно кивнул и ухмыльнулся:
– Значит ли это, что поездка домой откладывается?
– Боюсь, Иван Симеонович, что именно это это и значит, – неожиданно серьезно вздохнула царевна.
Быстрый осмотр продовольственных складов показал, что еды в городе осталось крайне немного, и то если не роскошествовать, а потреблять ее в строго умеренных дозах, только чтобы от смерти.
– Что делать будем? – хмуро поджав губы, задала вопрос Серафима на пороге последнего склада, в котором были складированы, в основном, пыль и паутина. Иванушка угрюмо пожал плечами.
– Можно послать гонцов домой, пусть снарядят обоз с хлебом и крупой. Только это сколько ж времени уйдет…
– Времени уйдет о-го-го, – согласилась царевна и задумчиво помяла подбородок, потом потерла переносицу, потом поскребла в затылке и это, кажется, помогло. Идея появилась.
– А что, любезный, – обратилась она к сторожу, с подозрительным недоумением взирающему на то, как странные вооруженные незнакомцы только что отобрали у него алебарду, гвоздем открыли замок на воротах охраняемого им объекта, погуляли внутри и ничего не украли. – Сколько в городе сейчас живет людей?
– Да разве это жизнь!.. – отчаянно сплюнул он себе под ноги. – Придут холода – все передохнем, как мухи!
– Хорошо, спросим по-другому, – терпеливо качнула головой царевна. – Когда придут холода, сколько человек передохнут как мухи?
Сторож удивился такой постановке вопроса, открыл и закрыл беззубый рот, сосредоточенно похлопал глазами, выполняя, очевидно, с каждым морганием какое-то арифметическое действие, и, наконец, откашлялся и сообщил:
– Дак раньше было тыщ петьдесят. Не меньше. А сейчас тыщ восемь осталось, поди, и то ладно. Кого в армию загребли, кто с голодухи помер, али надорвался в руднике да в кузнях… А вы-то хто такие будете? Чево выспрашиваете? Какое вам дело? Сами вы не местные, что ли?