Срубить крест[журнальный вариант]
Шрифт:
— Неплохо, — похвалил я, подсчитывая в уме, сколько раз он упомянул о «лицах». — У вас очень высокий к. п. д. А смогу я узнать, какова пригодность моей кандидатуры для семейной жизни?
— Попрошу приложить сюда ваш опознаватель, — сказал робот, проводя меня к пульту.
Я приложил браслет к гнезду, и тотчас на щите замигали лампочки.
— Пригодность данного лица в каждой возрастной группе, — вновь забубнил робот, — определяется по пяти степеням пригодности, определяемым на основе тех требований, которые предъявляет к возможным кандидатам лицо, сделавшее запрос. По пятой степени ваша кандидатура за период, прошедший с начала текущего календарного года, соответствует двумстам сорока запросам, по четвертой
Я посмотрел на робота с уважением. Ведь обычная машина, а знает, что для кого-то я, Алексей Северцев, двадцати трех лет, ростом двести два сантиметра и весом сто двадцать килограммов, являюсь единственным… Интересно, кто это?
— Могу я узнать, кем сделан запрос, подпавший под категорию первой степени?
Робот повозился у пульта.
— Лицо, сделавшее данный запрос, заблокировало свою ячейку, поэтому ответ быть дан не может.
Вот так… Где-то живет неизвестная мне девушка, для которой я мог бы стать единственным, но никогда не стану. И ничего тут не поделаешь.
Я повернулся, чтобы уйти, но тут мне в голову пришла еще одна идея.
— Попрошу дать мне справку о возможной подруге жизни. Мои требования: пол — женский, возраст — от восемнадцати до двадцати двух лет, брюнетка, но не жгучая, рост… выражение глаз… грудь высокая… талия… походке волнующая… — Я закрыл глаза и стал рисовать портрет Тины, переводя его из зрительных образов в сухие анкетные данные. — Интересуется наукой, конным боем, гимнастка, альпинистка, горнолыжница… — я диктовал всю эту бредятину, презирая сам себя, но остановиться не мог. Закончив, с опаской посмотрел на робота, словно ожидая увидеть осуждение в его электронных глазах. Но этот ящик на колесах стоял ко мне спиной, подключившись к пульту, и ему не было никакого дела до моих эмоций.
Из пульта выскочила карточка, робот взял ее и протянул мне.
— Ваш запрос соответствует первой степени, и ему соответствует по всем параметрам запроса, кроме не поддающихся формализации, каковыми являются требования к выражению глаз и эмоциональные ощущения от походки, всего одно лицо из числа всех лиц, взятых на учет в Информатории.
Я взглянул на карточку и присвистнул. На карточке было напечатано:
«Виола Ириния Миллер, 19 лет, Звездный Совет, секретарь IV класса».
— Врет ваша машина, — сказал я. — Я эту Виолу знаю. Она же стопроцентная блондинка!
Робот обратил на меня философски мерцающие электронные глаза и пробубнил:
— Поскольку данное лицо в момент регистрации по цветовым параметрам прически относилось к нежгучим брюнеткам, допустим вывод, что данное лицо изменило цвет своих волос, не поставив в известность Информаторий. Данному лицу будет сделан немедленный запрос с целью внесения уточнений в его ячейку.
— Валяйте, — сказал я и вышел.
Глава 7. Бабушек надо слушаться
Все на свете имеет свой конец. Пришли к концу и мои сборы в дорогу.
Все было обговорено и рассказано, документы оформлены, обряды — заучены, снаряжение упаковано. С огорчением я узнал, что с терилаксовой броней мне придется распроститься, поскольку такой брони на Изумрудной нет. Принцесса рассказала мне, что их кавалеры сражаются только равным оружием и это правило соблюдается очень строго.
— Но вы получите лучший панцирь из коллекции моего отца. Он очень любил турниры и собрал прекрасную коллекцию оружия. Вот копье с вымпелом Соискателя вы должны взять с собой. Оно послужит для вас пропуском во дворец.
— А конь? Как быть с конем?
— Коня вы купите на месте. Не везти же его с Земли! Да он и не войдет в кабину.
Я представил
— Не огорчайтесь, — промолвила принцесса и положила свои пальцы мне на руку. — В королевской конюшне вам подберут лучшего коня. Я распоряжусь.
Когда я впервые услышал про конные поединки на Изумрудной, это совпадение поразило меня. Но теперь мне было ясно, что никакого совпадения тут нет. Рыцарские бои на копьях, процветавшие в средние века, возродились еще в XX веке — что-что, а уж историю своего любимого спорта я знал до мельчайших подробностей. Началось это одновременно в Польше и Англии. Польские рыцари выступали в театрализованных представлениях, устраиваемых в старинных замках, изображая битвы давних времен. В Англии в те же самые годы начали проводиться конные поединки с легкими бамбуковыми копьями. Позже, в XXI веке, после изобретения терилакса, который гарантировал спортсменам безопасность, этот вид спорта широко развился и впоследствии был включен в Олимпийскую программу. Ничего удивительного, что беглецы с Земли, создав на Изумрудной свою аристократию, вспомнили про конный спорт, всегда считавшийся на Земле аристократическим…
Пальчики девушки все еще покоились на моем локте, и от этого я почувствовал, как у меня к щекам приливает жар. Удивительное сходство Ганелоны с Тиной настолько сбивало меня с толку, что' я совсем запутался. С ужасом я вдруг понял, что мне нравятся обе девушки, причем одинаково сильно.
Нет, различия в их внешности были, хотя и не очень заметные. У Ганелоны был гораздо светлее оттенок кожи, чуть тоньше губы, не такие большие глаза, неуловимые отличия в очертаниях скул, носа, подбородка. В движениях, жестах, походке разницы обнаруживалось гораздо больше. Ганелону отличало особенное выражение глаз — какое-то настороженное, всегда немного беспокойное и тревожное, словно девушку непрестанно грызли тайные заботы. Властно сжатый рот принцессы свидетельствовал о решительности и твердости характера, ничуть не умаляя ее прелестной женственности. Походка казалась несколько скованной, Ганелона словно избегала быстрых движений и старалась за округлостью жестов скрыть внутреннюю резкость. Пожатие ее руки было вялым и безразличным…
Впрочем, эти мысли выветрились из моей головы, когда вдруг выяснилось, что агенты Рюделя все же обнаружили Ганелону. Она рассказала, что недавно с нею говорил через браслет неизвестный, не назвавший и не показавший себя, и спросил, предполагает ли принцесса в ближайшее время отбыть на родину. Получив положительный ответ, он сказал: «Если передумаете — пеняйте на себя» и отключился, даже не попрощавшись.
— Почему вы не обратились в Службу Безопасности? — спросил я, кипя возмущением. Это было неслыханно: в наше время угрожать кому-то, запугивать, вынуждать. — Вашего Рюделя и всю его шайку быстренько бы схватили и выслали домой. А Изумрудную заблокировали бы, чтобы никто не мог до вас добраться…
— Я думала об этом, — грустно ответила Ганелона. — Да разве во мне только дело? Рюдель рвется к власти, и моя задача — помешать ему. А для этого я должна ехать.
Чтобы отвлечь девушку от тревожных мыслей, я заговорил о Петровиче. За последние дни я успел сдружиться с ним. Робот был неплохой парень, не то что механические недотепы из Информатория и аналогичных заведений. Он побывал на моих тренировках, обучаясь искусству оруженосца, и я теперь знал, что он ничего не упустит в сложном ритуале подготовки к бою. Шутки ради я предложил ему сесть в седло. Это было уморительное зрелище — ездить он не умел совершенно, сидя на лошади, растопыривал ноги наподобие циркуля и на рыси выглядел настолько жалко, что я поскорее остановил лошадь. Однако на землю он спрыгнул легко и грациозно и, судя по всему, был весьма собой доволен.