«Срубленное древо жизни». Судьба Николая Чернышевского
Шрифт:
Вот список некоторых из его сочинений.
Рукописи ученических лет Чернышевского (1836–1845)
№ 63/792. Рукопись в четвертку на 4 листах, из которых 2 листа заняты текстом. На первом листе рукою Чернышевского написано: «Задачи ученика Нисшего Второго Отделения Николая Чернышевского. Задач по словесности – русских 32, латинских 21, задач по Всеобщей истории – 10, отчета 4’/г листа». На л. 2-м план сочинения на тему: «Вера утешает человека». На обороте 2-го л. рукою преподавателя написано: «Очень хорошо». Рукопись относится к 1843 г.
№ 64/793’ «О следствиях книгопечатания».
Семинарское сочинение Чернышевского, на 2 лл. писчей бумаги в четвертку. Внизу 1-го л. написано: «Николай Чернышевский».
На 2-м л. отметка преподавателя: «Очень хорошо».
Рукопись относится к 1843 г.
№ 67/796. «Почему монархическое правление выгоднее республиканского?». Семинарское соч., на 2-х лл. писчей бумаги, в четвертку. На 1-м л. надпись: «Николай Чернышевский». На последнем л. отметка преподавателя: «Отлично, хорошо». Рукопись относится к 1843 г.
№ 77/806. «Речь римлянина Муция Сцеволы Порсене, царю Клувийскому, после того как он убил, вместо самого царя, писца его». Перевод с латинского. На 2-х лл. в четвертку. На 1-м л. подпись: «Николай Чернышевский». На 2-м л. отметка учителя: «Перевод верен, точен и весьма хорош». Рукопись относится к 1843 г.
№ 78/807. «М. Аттилий к Сенату Римскому о том, что не должно разменивать военнопленных». Перевод с латинского. На 4-х лл., из коих 3 заняты текстом. На 1-м л. подпись: «Николай Чернышевский». В конце рукописи отметка: «Перевод зрелый и весьма хороший». Рукопись относится к 1843 г.
№ 82/811. «Расположение слова – Не приемли имени
№ 83/812. «Вси, хотящий благочестно жити о Христе Иисусе, гонимы будут», 2 Тимоф. 111, 12. Сочинение на 4 л.л. в четвертку, с подписью Чернышевского (на 1-м л.) и отметкой преподавателя (на последнем л.). «Сочинение очень дельное, но приноровления к слушателям не сделано. Во всем изложении заметна холодность, которая не шевелит души». Рукопись относится к 1843 г.
№ 84/813. «Кто гонители людей благочестивых?» – План сочинения. На 2 лл., в четвертку, с подписью Чернышевского и отметкой преподавателя: «Расположение имеет силу и достоинство 15 ноябрь». (1843 г.).
№ 87/816. «Самые счастливые природные дарования имеют нужду в образовании себя науками». Сочинение на 2 лл., в четвертку, с подписью Чернышевского и отметкой преподавателя: «Написано стройно и очень хорошо». Рукопись относится к 1843 г.
№ 95/824. «Мир управляется промыслом Божиим». Сочинение на 4-х лист., в четвертку, с подписью Чернышевского и отметкой преподавателя: «О. хорошо». Рукопись относится к 1843 г.
№ 96/825. «Прежде смерти никто не может почитать себя счастливым». Сочинение на 4-х лл. в четвертку, из коих 3 заняты текстом. С подписью Чернышевского и отметкой преподавателя: «Весьма хорошо. Сочинитель подает лестную надежду». Рукопись относится к 1843 г.
№ 97/826. «Несчастия приближают нас к Богу». Сочинение на 2-х лист., в четвертку, из коих 1 л. занят текстом, с подписью. Чернышевского, с поправками и отметкой преподавателя: «В изложении нет круглоты и стройности». Рукопись относится к 1843 г.
№ 99/828. «Праведник, яко гора Сион не подвижется вовек». Сочинение на 2-х л.л. в четвертку, из коих 1 лист занят текстом, с подписью Чернышевского и отзывом преподавателя»: «Можно питать надежду, что автор со временем будет мастер хороший своего дела». Рукопись относится к 1843 г.
№ 100/829. «Должно обуздывать страсти». Сочинение на 2-х лист., в четвертку, из коих 1 лист занят текстом, с подписью Чернышевского и отметкой преподавателя: «Хорошо». Рукопись относится к 1843 г.
№ 130/859. Р.1. «Poenitentia purgat peccata» (Упражнение – «хрия» на тему: покаяние очищает грехи). Ученическое соч. Ч-го на латинском яз. на 2 листах в четвертку писчей бумаги. На л. 1 латинская подпись Ч-го; на л. 2 об. отметка преподавателя: «Valda bеnе» (верно и хорошо).
№ 130/859. Р. 1. «Poenitentia purgat peccata» (Упражнение – «хрия» на тему: покаяние очищает грехи). Ученическое соч. Ч-го на латинском яз. на 2 листах в четвертку писчей бумаги. На л. 1 латинская подпись Ч-го; на л. 2 об. отметка преподавателя: «Valda Bеnе» (верно и хорошо).
№ 142/871. «Nullum factum potestesse utile, quod vitilis sit in quinatum» (Никакое дело не может принести пользы, если оно запятнано пороками). Семинарское соч. Ч-го на лат. яз, на 2-х л.л., в четвертку писчей бумаги, с поправками учительской руки. Л. 2 не занят текстом. На л. 1 латинская подпись Ч-го; на л. 1 об. – отметка преподавателя: «bene» (хорошо). Рукопись относится к 1844 г.
№ 147/876. «Nomini injuram tacito» (Никому не причиняй несправедливости). Семинарское соч. Ч-го на лат. яз., на 2-х л.л. в четвертку, с лат. подписью Ч-го (л. 1) и отметкой преподавателе (л 2): «bene» (хорошо). Рукопись относится к 1844.
№ 148/877. «Ученические упражнения» Ч-го т. н. «хрия» – на тему: Sacra Scriptura sedulo legenda est (Нужно усердно читать священное писание). Рукопись на 2 л.л. в четвертку формата писчей бумаги, с поправками в тексте. На л. 1 лат подпись Ч-го; на л. 2 об. – отзыв преподавателя: Sensa admodum bona et rei propria dantur (мысли высказываются весьма хорошие и соответствующие теме). Рукопись относится к 1844 г.
№ 153/882. Упражнение в составлении периодов на тему: «Prava consortia sunt vitanda» (нужно избегать дурных сообществ). Ученическая работа Ч-го на латинск. яз. на 2-е л.л. в четвертку, с поправками в тексте учительской руки. На л. 1 лат. подпись Ч-го; на об. л. 1-го отметка преподавателя: – «Recte et bene» (верно и хорошо). Л. 2 не занят текстом. Рукопись относится к 1844 г.
№ 199/925. «О необходимости чтения хороших книг». Сочинение Ч-го, написанное на 2-х лл. в четвертку. На 1-м л. подпись Ч-го; на последнем отметка учителя: «Очень хорошо». Рукопись относится к 1845 г.
№ 212/938. «Дозволительно ли сомнение касательно истин религии?» Семинарское сочинение Ч-го на 12 л.л. в четвертку, с подписью Ч-го (на 1-м л.) и отзывом преподавателя (на 12-м): «Весьма хорошо». Рукопись 1845 г.
№ 213/939. «Начало премудрости – страх Господень». – Семинарское сочинение Ч-го на 8 л.л. в четвертку. Внизу 1-го л. его подпись; на последнем л. (8 об.) – отзыв преподавателя: «Сочинитель подает о себе добрую надежду». Рукопись 1845 г.
№ 216/942. Селения Саратовской губ. с татарскими названиями – Черновики работы Ч-го. На 1 л. рукою Ч-го написано: «по поручению преосвященного, о селениях Саратовской губернии с татарскими назв. “1845”». В тексте встречаются поправки, сделанные рукою Гавр. Иван. В рукописи 22 разл. меры листа.
№ 218/944. Рукопись на 36 стран, в полулист формата писчей бумаги, содержащая черновики ученических работ Ч-го. На л. 1 дата: «1У/29–1845» и татарские надписи. На стр. 8 заголовок работы: «Космология». На стр. 17 – «О теизме». На стр. 22 сокращенная подпись: «О сущности мира». Стр. 34, 35 и 36 не заняты текстом. Рукопись писана посредством сокращения слов.
№ 220/945. Грамматические упражнения на еврейском языке. Рукопись на 12 л.л. в полулист писчей бумаги, из коих 3 последние л.л. не заняты текстом.
Листы рукописи разделены вертикально на 8 столбцов, в которых вписаны еврейские слова с пояснением на лат. и русск. языках. На л. 7 – перевод с еврейского на русский места из книги Исход, повествующего о приходе евреев к горе Синай. Рукопись относится к 1845 г. [41]
41
Рукописи ученических лет Чернышевского (1835–1846) // Николай Гаврилович Чернышевский (1828–1928): Неизд. тексты, материалы и ст. / Под общ. ред. С.З. Каценбогена. Саратов: [б. и.], 1928. С. 338–353.
Интересно, что семинарскому правлению «приходилось доносить о сочинениях Николая Чернышевского архиерею, который велел все представленные ему сочинения, как выдающиеся, хранить в библиотеке семинарии» [42] . И в примечаниях Духовников добавляет: «Отдавая распоряжение хранить ученические сочинения Чернышевского в библиотеке, преосвященный (преосвященный Иаков, архиепископ Нижегородский и Арзамасский. – В.К.), вероятно, имел намерение когда-нибудь их отпечатать» [43] . Это намерение тогда так и не осуществилось.
42
Духовников Ф.В. Николай Гаврилович и его жизнь в Саратове // Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников: В 2 т. Т. I. Саратов: Саратовское книжное изд-во, 1959. С. 47.
43
Там же.
Некоторые из них были напечатаны в последнем (дополнительном) томе собрания сочинений НГЧ. Разумеется, не латинские его тексты и не упражнения в древнееврейском, а лишь посвященные общим проблемам истории и на русском языке. Читая их, и в самом деле поражаешься не только ясностью мысли, но страстно сдержанной трагической интонацией. Пятнадцатилетний подросток отчетливо видит сложность осуществления просвещения; и какой-то грустью веет от понимания им о нелепости людской, которая гонит тех, кто хочет облегчить путь к свету. Выберем один из самых небольших текстов – «О следствиях книгопечатания». И с первой фразы мы видим понимание трагической судьбы людей, что-то очень важное дарящих людям. Не случайна наверно легенда о Прометее, который за свои дары людям был прикован к скале. Но славный Гутенберг, которого мы привыкли хвалить спустя столетия после его изобретения, не знал даже, как оно входило в жизнь.
Чернышевский знает: «Чем лучше вещь или человек, тем сильнее вооружается противу них зависть: этой участи не избежал и Гутенберг и его великое изобретение: не только стали отнимать у него право, что ему первому пришла мысль о подвижных буквах и печатанье ими, но и начали уменьшать заслугу его и даже говорить, что оно принесло более худого, нежели хорошего. Но это совершенная неправда: благие следствия книгопечатания неисчислимы и неоценимы».
И далее поразительное сопоставление: сравнение книгопечатания с христианством. Видимо, для НГЧ это были явления одного порядка: несущие свет. Он пишет: «Что типографии, умножив до невероятности число книг и уменьшив чрезвычайно их цену и сделав чрез то науки более доступными каждому, принесли тем неоценимую доселе пользу, об этом не нужно распространяться, и не нужно этого доказывать потому, что никто в этом не сомневался и не сомневается. Но должно опровергнуть то возражение, которым хотят уменьшить пользу книгопечатания, именно то, что будто бы книгопечатание имело дурное влияние на нравы, умножив число дурных книг. Но злоупотребление не есть употребление и следствие: иначе должно сказать, что и христианская религия была пагубна для человечества: сколько десятков миллионов погибло и погублено, сколько преступлений совершено во имя веры и креста! Страсти человеческие все могут употребить во зло» (Чернышевский, XVI, 371).
Страсти человеческие чуть не погубили его отца и задали поворот в его судьбе. Вместо духовной академии он решил (с благословения отца) поступать в университет.
Глава 3
Университетские годы. Perpetuum mobile и размышления о «бесконечном усовершенствовании» христианства
С этих страстей и надо, видимо, начать рассказ о том, почему отец изменил свое решение отправить сына в духовную академию, переориентировав Николеньку на поступление в университет. 18 ноября 1843 г. Гавриил Иванович «был уволен от присутствования в саратовской духовной консистории за неправильную записку незаконнорожденного сына майора Протопопова, Якова, родившегося через месяц после брака; при сем увольнении представлено ему от епархиального архиерея занимать при церковном богослужении то же место, какое он занимал, будучи членом консистории» [44] . Необходимо пояснить, что речь тут о том, что сын майора Яков был записан как незаконнорожденный, в то время как за месяц до его рождения родители обвенчались, но тайно, о чем протоиерей Чернышевский, разумеется, не знал. Интригу против протоиерея провел некто Рыжкин, который спустя несколько лет признался в этом и просил прощения у Гавриила Ивановича. Другие же члены консистории поддержали Рыжкина, поскольку протоиерей Чернышевский мешал им брать взятки. Все это понимали, но делу был дан ход, и несправедливость восторжествовала. Как сам протоиерей писал родственникам, епископ Иаков плакал, зная его невинность. 15 июля 1850 г. указом Синода дело увольнения Г.И. Чернышевского из консистории в 1843 г. «велено не считать препятствующим на будущее время к награждению знаками отличия» [45] . Тем не менее беспомощность священника в государственной структуре здесь с очевидностью проявилась. И для отца Николая Гавриловича, человека, выполнявшего с рвением все свои обязанности, стало ясно, что на этой стезе его гениальный сын не сможет достигнуть независимого положения.
44
Из послужного списка Г.И. Чернышевского (цит. по мемуарам Ф.В. Духовникова, С. 50.
45
Цит. по: Захарова И.Е. Материалы к биографии Г.И. Чернышевского. С. 128.
Когда стало известно, что Николенька собирается в университет, семинарское начальство было удивлено и, похоже, даже немного огорчено и разочаровано. Сохранился такой диалог инспектора семинарии с матерью НГЧ:
«Инспектор семинарии Тихон, встретивши Евгению Егоровну у кого-то в гостях, спросил ее:
– Что вы вздумали взять вашего сына из семинарии? Разве вы не расположены к духовному званию?
На это мать Николая Гавриловича ответила ему:
– Сами знаете, как унижено духовное сословие: мы с мужем и порешили отдать его в университет.
– Напрасно вы лишаете духовенство такого светила, – сказал ей инспектор» [46] .
Домашняя икона Чернышевских
Мать благословила сына иконой, созданной безвестным саратовским художником XIX века по картине Рембрандта «Жертвоприношение Авраамом сына Исаака». В XIX веке в России были распространены гравюры с этой картины, служившие образцом иконописцу. Икона принадлежала матери Н.Г. Чернышевского. На оборотной стороне доски надпись, сделанная рукой Е.Е. Чернышевской: «Отче Аврааме, благослови в далекой стране детей наших, умоли Господа дать им всякую помощь и избавить от всех зол, напастей и болезней. 1848 года ноября 24».
46
Николай Гаврилович Чернышевский, его жизнь в Саратове (Рассказы саратовцев в записи Ф.В. Духовникова). С. 50.
Увы, почти все в жизни Чернышевского – символ на символе.
18 мая 1846 г. будущий студент отправился с матерью в столицу. Поездка из Саратова в Петербург была по тем временам целым путешествием, поэтому мать и не отпустила его одного. Ехали, разумеется, не на почтовых (это было дорого и не по карману протоиерею), а «на долгих». Упоминание такого пути «на своих» есть в «Онегине», когда Татьяну везут в Москву на ярмарку невест. Татьяна ехала семь суток. Евгения Егоровна с сыном ехали больше 30 суток и прибыли в Петербург 19 июня. С дороги он писал отцу, но в основном свои религиозные впечатления. Приведу отрывок из письма (Воронеж, 1 июня 1846 г.): «Монастырь св. Митрофана очень широк, но… вообще втрое менее нового собора; к тому же стеснен столпами. <…> И до того тесно, что негде занести руку перекреститься. <…> Иконостас мне понравился. <…> Вообще собор должен бы быть несравненно великолепнее. Даже самая рака, в которой покоятся мощи, не слишком богата» (Чернышевский, XIV, 14). В Петербурге книжного провинциального подростка поразило прежде всего количество книжных магазинов: «Кажется, в каждом доме по книжному магазину; серьезно: я не проходил и 3-й доли его, а видел, по крайней мере, 20 или 30. <…> Жить здесь и, особенно учиться, превосходно; только надобно немного осмотреться. Я до смерти рад и не знаю, как и сказать, как Вам благодарен, милый папенька, что я здесь» (Чернышевский, XIV, 19).
Прошение о вступлении в университет он подал по просьбе матери 12 июля, в день своего рождения. С 2 по 13 августа он сдавал экзамены, 14 августа узнал, что зачислен (официально о зачислении было объявлено 20 августа): по баллам у него был лучший результат среди поступавших на отделение общей словесности. 21 августа мать с сопровождавшей их юной девушкой, квартировавшей у Чернышевских, двинулась в обратный путь в Саратов. А Николай Гаврилович начал осматриваться. Он поселился на одной квартире со своим знакомым по Саратовской семинарии Александром Федоровичем Раевым. Раев вспоминал: «Лекции в университете Чернышевский посещал неукоснительно, строго соблюдал посты, ходил в церковь, настольною книгою его была Библия. Так было во время пребывания Н.Г. Чернышевского в первом курсе университета, когда мы жили вместе. Близкими ему сделались в первом курсе университета скромнейший студент Корелкин и вольноопределяющийся Михаил Лари-онович Михайлов» [47] . Михайлов уже в конце 50-х становится радикальным публицистом, переводчиком, при этом осуществив принципы любви, изложенные в романе НГЧ, став третьим в браке Шелгуновых. Интересно, что первый год Чернышевский не ведет дневника, дневник он начинает с 1848 г., когда период оглядывания закончился и начался период самоопределения.
47
Раев А.Ф. Записки о Н.Г. Чернышевском // Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников. М.: Художественная литература, 1982. С. 128.
Это был, пожалуй, самый его сложный год.
Не хлебом единым
Первое, о чем надо сказать, это его «изобретение», его важнейшая работа, которая и была причиной его высокого понимания себя, когда он думал о себе как избраннике, «о том, что я сосуд Божий» (Чернышевский, I, 34).
Конечно же попытка построить вечный двигатель есть показатель как некоего безумия, так и очевидного провинциализма.
Но судьба отца повернула его ум на решение практических задач во имя всеобщего христианского просветления. В этом мы можем увидеть, если захотим, элементы безумия при всем рационализме расчетов. Скорее всего, он не знал о запрете Французской академии присылать ей проекты perpetuum mobile, но если б и знал, была невероятная вера в свои силы, которые умножались от ощущения, что работает не для себя, не для своей славы, а чтобы преобразовать жизнь человечества. Он пишет в дневнике за 7 марта 1849 г. «Но нет, это не оттого, потому что ведь почти так же занимает меня мало и мое perpetuum mobile, моя машина, которая должна переворотить свет и поставить меня самого величайшим из благодетелей человека в материальном отношении, – отношении, о котором теперь более всего нужно человеку заботиться. После, когда физические нужды не будут обеспокоивать его, когда относительно нужд начнется для него жизнь как бы в раю (другое дело болезнь и смерть – те еще верно останутся, хотя слабее, чем теперь), когда снимется проклятие: