Срывая маски
Шрифт:
Начался громкий спор, с топаньем ногами, размахиванием руками. Только битых тарелок не хватало. А я смотрела на эту невозможную, несносную, совершенно невообразимую, громкую и ещё тысячи эпитетов парочку, и в груди у меня разливалось приятное тепло. Как же я их обожаю!
Время пролетело как-то совершенно незаметно. Не успела я опомниться, как уже топала в сторону кафедры анатомии. При этом рядом со мной с видом конвоира, ведущего на казнь совершенно опасного преступника, вышагивал староста, сверля меня грозным взглядом.
– Да не сбегу я, не сбегу!- не
Но всё равно мне было несколько не по себе. И ведь вроде всё разрешили, все разногласия убрали. Но воспоминания о том дне продолжают вгонять меня в краску. Особенно прощание.
В тот день, когда мы добирались домой, я сидела в машине в некотором подобии транса, механически перебирая только что подаренный шарф. Моё молчание мужчину ничуть не смущало. Наоборот, выглядел он до безобразия довольным. Даже мурлыкал себе под нос какой-то незамысловаты мотивчик. Проводил он меня до самой калитки, надо полагать, чтобы точно не потерялась.
– Спасибо,- выдохнула я.- За сегодня, и…
– М-м-м, не за что. Совершенно не за что,- благодушно отозвался он, а затем притянул меня к себе за руку, обнял и поцеловал.
В этот раз он не перегибал палку, руки держал исключительно на талии. Но сам поцелуй был такой, что я буквально растворилась в нём, в себе, в своих ощущениях. Я совершенно потерялась во времени, даже не заметила, что немного продрогла, а на улице начало окончательно темнеть.
И я, блин, опять половину ночи не спала. Память продолжала прокручивать у меня перед глазами события вчерашнего дня. Да, похоже, он был действительно прав. Я всё-таки попалась на его обаяние.
А на паре обнаружила, что его присутствие на меня действует совершенно невообразимо. На паре я никак не могла сосредоточится, хотя из раза в раз пыталась это сделать. Да что тут говорить, я и взгляд то от учебника поднять лишний раз боялась. Ведь стоило мне пересечься с ним взглядом, как внезапно становилось жарко, сердце пропускало удар, а перед глазами вновь появлялась картинка нашего поцелуя.
Вся эта ситуация истрепала мне буквально все нервы. Терпеть это было совершенно невозможно. В какой то момент я поняла, что если ещё и останусь с ним после пары наедине, то просто взорвусь.
Именно поэтому, когда прозвенел звонок я, не поднимая взгляда, поспешила вслед за одногруппниками к выходу из аудитории.
Но не тут то было! Внезапно спина старосты передо мной застыла. Одногрупники продолжали выходить, а я подняла взгляд, чтобы понять, почему так тупит Кирилл. А в следующий миг увидела, что парень застыл перед Игорем Станиславовичем, как кролик перед удавом.
– Брысь,- бросил преподаватель парню, и тот буквально сбежал из кабинета. Меж тем, дверь с громким, почти символичным, хлопком была закрыта.
А я опять почувствовала себя добычей перед хищником. Оторвав руку от двери, мужчина сунул руки в карманы джинс и посмотрел мне в глаза. Во рту внезапно пересохло, сердце вновь пропустило один удар. Чёрт, со мной никогда такого не было! Дура, возьми себя в руки!
– Ты сегодня была невнимательна,- укоризненно, но, не скрывая улыбку, произнёс преподаватель. И вдруг как то хищно, и даже немного грациозно, как большой и наглый кот, начал неспешно идти в мою сторону. В это же время я точно так же начала непроизвольно пятиться.
– И кто, позволь спросить, ты, думаешь, в этом виноват?- паникуя, практически выкрикнула я.
– Оу, это меня очень обнадёживает,- промурлыкал мужчина, продолжая наступать на меня.- Но всё же, потрудись на моих парах, быть более внимательной. Иначе мне придётся заняться с тобой репетиторством.
И почему, блин, это прозвучало как угроза?
В это же время я внезапно уперлась спиной в холодную, устланную бежевой плиткой, стену аудитории. Это был тупик. Преподаватель тут же воспользовался этим шансом, оперев правую руку в стенку рядом со мной, блокируя тем самым пути отхода.
– Кстати, в связи с изменениями в наших взаимоотношениях, я хочу ввести правила,- промолвил мужчина, голос его при этом стал ещё более глубоким и завораживающим.
– К-какие правила?- пробормотала я.
– Довольно простые, на самом деле. Так как мне тебя всегда будет мало, а в шаговой доступности ты бываешь не так часто, как хотелось бы. Я требую компенсацию.
– Какую?- буквально выдохнула я.
– Всё до банальности просто,- промурлыкал он.- Поцелуи. До пары, после пары. Утром у дома, вечером. То есть каждый раз, когда получиться.
– В университете?- задохнулась я.- Нас могут увидеть, обвинить, что мы занимаемся не-непотребством. Вас могут уволить!
– Ну, это вряд ли,- засмеялся он.- Да и пусть увольняют, не принципиально.
– Что?- буквально онемела я.
– К тому же, в глазах окружающих, как ты говоришь, непотребство, выглядит несколько иначе. Тебе описать?
– Не надо,- испуганно замотала я головой. В очередной раз засмеявшись, он притянул меня к себе, чтобы изъять свою компенсацию. И я опять растворилась в этом моменте, ощущая как всё сильнее и сильнее кружиться голова. Когда он оторвался от моих губ, я дышала так, как будто только что пробежала километр.
– И второе правило, пока что последнее,- невзирая на то, что у меня на тот момент были явные проблемы с восприятием информации, он решил продолжить устанавливать свои порядки.- На автобусе ты теперь не ездишь. Ездишь ты теперь на машине. Со мной. Так что в пять часов вечера я тебя наберу. До встречи.
Двери за ним давно закрылись, а я всё продолжала стоять, прислонившись к стене, неосознанно проводя пальцами по своим губам.
Когда ты дома
Стоял безбожный гвалт. Лизка сидела на лавочке в коридоре, в то время как вокруг неё бегали наши девчонки, громко причитая, напоминая при этом стаю куриц наседок. Парни стояли неподалёку с совершенно потерянными лицами. Похоже, они совершенно не знали, что делать в подобной ситуации. Мы со старостой стояли неподалёку, прислонившись к прохладной стенке коридора, и флегматично наблюдали за этим концертом.