SS501

Эсса Геннадий

– Я и сам пойду, – вскочил с кровати Чон Мин и в два прыжка оказался у двери.

Он ее тихо приоткрыл и выглянул в коридор.

– Вы что-то хотели? – обратился он к горничной. Женщина, очень заинтересованная своими гостями, широко заулыбалась.

4– У вас все нормально? – спросила она виноватым голосом.

– Как всегда, – ответил Чон Мин, приглаживая взлохмаченные волосы.

Женщина окинула взглядом его стройное тело в модных трусах и облегающей майке и опустила глаза.

– Я так и думала, – тихо произнесла она.

Чон Мин улыбнулся.

– Вы не могли бы нам принести какой-нибудь напиток? – попросил он. – Мои друзья очень хотят пить, а из ресторана мы с собой ничего не захватили. У нас в Корее пьют днем и ночью.

– Я была в Корее и этого не заметила, – ответила женщина. – Но я принесу вам сок или минералку.

Чон Мин оглянулся.

– Что пить будете, кровожадные? – спросил он.

– Сок, – ответил Кю Джон.

– Минералку, – добавил Хён Чжун.

– А лимонад есть? – спросил Хён Джун.

– Выберите что-то одно, – уже смеялась горничная. – Я столько не донесу.

– Мне воды, – послышался из номера голос Ен Сена.

– Вот что мне с ними делать? Как всегда, ждут моего решения. Принесите нам по бокалу хорошего вина, пока наш папаша спит. Только, пожалуйста, не перепутайте номер. Мы все будем вам очень признательными.

– Я вино не буду, – запротестовал из темноты Ен Сен.

– Я за тебя выпью, – тут же нашелся Кю Джон.

– Вина нам! Да самого лучшего, – попросил Чон Мин. – Мы же должны как-то отметить наш приезд в вашу замечательную страну!

Женщина улыбнулась и поспешила по коридору вниз.

Глава 12

К полуночи все успокоились. Горничная унесла пустые бокалы на подносе, а молодые люди заняли свои кровати.

Ен Сен долго не мог уснуть.

Он закрывал глаза, и почему-то ему представлялись уже не сцена и не репетиции, как обычно, а дом и родители. Он вспомнил, как мать всегда говорила ему о музыке, а он, наперекор ее желаниям, кривил лицо, искоса посматривая на фортепиано, которое досталось ему от родственников. В раннем детстве он терпеть не мог этот музыкальный инструмент и никогда не вытирал с него пыль, приводя в порядок квартиру. Отец не обращал на это внимания, а мать постоянно упрекала сына за плохую уборку.

«Что ему сделается? – недоумевал Ен Сен. – В следующий раз протру, не то с него лак слезет раньше времени. Отыскали же эту ерунду у родни, теперь мучайся, ухаживай за ним, выслушивая кучу претензий!»

Мать делала недовольный вид и шла протирать фортепиано. Сама.

Однажды, придя с занятий, Ен Сен начал внимательно рассматривать свой образ в зеркале, нашел себя привлекательным и решил больше внимания уделять своей персоне. Отец купил ему фотоаппарат, недорогой, но надежный, и просил всегда, когда они выходили гулять в город, фотографировать его и мать. Однако получалось все наоборот. Родителям приходилось фотографировать своего упрямого сына, а когда он получал свои фотографии, то радости Ен Сена не было предела. Он любовался ими постоянно, примечая, как надо повернуться, или встать в следующий раз, когда его будут фотографировать родители, чтобы получилось еще лучше.

В его комнате на стенах висели только его фотографии. Он всегда жертвовал обедами в школе, чтобы распечатать фото. Затем старательно развешивал их в несколько рядов, критически изучал каждую, изумлялся, категорично убирал не понравившиеся и рвал на мелкие кусочки.

– Кем ты собираешься стать? – однажды спросила мать, когда вошла в комнату и стала осматривать уцелевшие фотографии. – С твоей внешностью надо быть артистом.

– Вот им и стану, – отвечал Ен Сен.

– А ты знаешь, что артисты должны уметь играть хотя бы на одном из музыкальных инструментов?

– Вот когда стану артистом, тогда и научусь, – отвечал сын, понимая, на что намекает ему мать.

– Тогда будет уже поздно. Надо учиться с детства. У тебя же есть отличная возможность научиться играть на фортепиано.

Ен Сен с подозрением смотрел на улыбающуюся мать и однажды согласился.

– Хорошо, – сказал он, – но кто меня будет этому учить? Никто из вас не умеет играть на этом ящике.

– Мы наймем преподавателя и будем оплачивать твои уроки. Только мы с отцом хотели бы, чтобы наши старания не прошли даром.

И только спустя полгода Ен Сен дал окончательное согласие на то, чтобы в доме появился педагог по музыке.

Ен Сен оказался очень способным мальчиком и все схватывал на лету.

Однажды он разучил песню и, оставшись в доме один, запел ее во весь голос, аккомпанируя себе на фортепиано. Ему понравилось собственное исполнение, и он спел ее еще несколько раз, да так увлекся, что не услышал, как вернулись домой родители, встали в дверях и слушали его исполнение.

– Тебе непременно надо быть артистом, – воскликнул отец.

Ен Сен от неожиданности вздрогнул, покраснел, засмущался, но быстро взял себя в руки и спросил:

– Немного хоть получается?

– Еще как! Тебе надо работать над собой, и будет толк, – подбодрил отец.

Ен Сену было тогда четырнадцать лет. Свое увлечение фотографией он не забросил, а, наоборот, стал снимать еще более профессионально, но в большинстве случаев только себя.

Чем взрослее становился Ен Сен, тем больше он следил за собой, своей внешностью и модой. Он был творческим человеком и часто говорил метафорами. Представляя себя артистом, всегда старался активно жестикулировать, как это они обычно делают. Но среди приятелей, которых имел множество, считался тихоней. Он никогда не раскрывал ни перед кем свои планы и не делился своими впечатлениями и мыслями.

В скором времени он стал увереннее и почувствовал, что у него получается с вокалом. Этим он очень гордился, но никогда не пытался показать свой раскрывшийся талант товарищам.

Друзья постоянно звали его на стадион поиграть в футбол или теннис. Ен Сен с удовольствием шел с ними, но активного участия не принимал. Он садился на скамейку и наблюдал, как его товарищи гоняют мяч.

– Ты не любишь спорт? – как-то поинтересовались они.

– Почему, люблю. Я люблю лыжи. Мне зимние виды спорта ближе, – признавался он. Но, когда наступала зима, всегда вспоминал о лете, футболе и теннисе.