США — диктатор НАТО
Шрифт:
Эти расчеты, в частности, проявились в ряде выступлений вице-канцлера и министра иностранных дел ФРГ Геншера, в конце 1983 — начале 1984 г. ода предлагавшего социалистическим странам некий вариант «разрядки с позиции силы». При этом западногерманский деятель предпочел не заметить очевидного: размещение ракет не укрепляло, а, наоборот, ослабляло позиции ФРГ. Оно сделало Бонн не только ядерным заложником Вашингтона, но и послужило дополнительной уздой, привязывающей ФРГ к политике США. Ракеты на территории Федеративной Республики Германии сделали ее гораздо более зависимой, чем прежде, от действий других держав, от общего состояния международной обстановки, не дав Бонну никаких дополнительных возможностей влиять на последнюю.
Немаловажную роль в том, что западноевропейские столицы
Наконец, некоторые западноевропейцы, в том числе придерживающиеся обычно реалистических и умеренных взглядов деятели, пошли на поддержку «двойного решения» в надежде, что путем переговоров размещения ракет можно будет избежать и, наоборот, удастся понизить уровень ядерного противостояния в Европе. Именно таковы были иллюзии, разделявшиеся первоначально многими социал-демократами в ФРГ. Но в Америке отнюдь не собирались отказываться от размещения ракет.
Глава пятая
Подход Запада к ведению переговоров
Противники договоренностей с Советским Союзом
У Вашингтона было немало причин не хотеть успеха переговоров. Это — стремление нарастить угрозу СССР, усилить зависимость партнеров и т. д. Ракеты нужны были американцам для того, чтобы нагнетаемая с конца 70-х годов атмосфера «холодной войны» сковала, наконец, европейский континент. В Вашингтоне рассчитывали, что размещение ракет вызовет обострение противостояния двух систем в Европе, а это заставит начавших постепенно «отбиваться от рук» западноевропейских союзников США вновь встать под американские знамена. Расчет был циничен и прост: в таких условиях союзники перестанут колебаться, вернутся к старым добрым временам 50-х годов, когда Вашингтон приказывал, а западноевропейцы послушно, хотя иногда и с гримасой недовольства, маршировали. На эту цель американской политики достаточно прозрачно указал весной 1982 года Лоуренс Иглбергер, занимавший второй по значимости пост в дипломатической иерархии США — заместителя государственного секретаря. «Необходимо стремиться, — заявил он, — к созданию идентичности интересов, основанных на видении 80-х годов, столь же сильной, как та, которая была основана на представлениях 40-х и 50-х годов».
Вновь, как это было уже не раз, в частности, при зарождении НАТО, Вашингтон шел на провоцирование кризиса, на навязывание — новому поколению западноевропейцев военного психоза. Известный американский политолог Ричард Барнет писал, что руководителей США пугало то обстоятельство, что «знаменитое утверждение Уинстона Черчилля (после этого сотни раз повторенное лидерами НАТО. — Авт.), что, если бы не американская бомба, Красная Армия была бы у Ла-Манша, в ретроспективе казалось малодоказательным… Отсутствие каких-либо исторических доказательств такого намерения, а также осознание тех разрушений и потерь, которые понес Советский Союз, делало ключевой миф, оправдывавший существование НАТО, все менее и менее убедительным… В Токио и в европейских столицах Советский Союз представлялся страной, к которой необходимо было относиться не как к парии, подлежащей карантину, или как к державе, которую необходимо разгромить, а как к государству, в отношении которого надо разработать стратегию сосуществования».
А вот этого как раз Вашингтон и не хотел. В 70-е годы он не выдержал испытание разрядкой, испытание мирным сотрудничеством и с конца этого десятилетия рванулся назад, пытаясь увлечь за собой в прошлое и весь мир. Этот бег назад идет по двум параллельным путям. С одной стороны, это погоня за утерянным военным превосходством, на основе которого была построена вся американская «империя», начавшая расползаться с конца 60-х годов. С другой — это подкрепляющее и оправдывающее гонку за превосходством нагнетание конфронтации в международных отношениях, курс на поддержание и углубление раскола Европы на две противостоящие военные группировки.
Создавая НАТО, Вашингтон рассчитывал накопить силы и «отбросить» социализм. Но социалистическое содружество сорвало эти планы. В 80-е годы в американской столице снова послышались разглагольствования об «отбрасывании», о «крестовом походе» против социализма. Но теперь эти призывы при всем их авантюризме и опасности — ведь они, взвинчивая напряженность, толкают мир к войне — кажутся все более жалкими. Ведь понятно — то, что не удалось сделать Вашингтону в 50-е годы, он тем более не способен сделать сейчас, в условиях возросшей экономической и военной мощи стран социализма. Теперь НАТО необходима американскому правящему классу не только для наращивания военного потенциала Запада с целью давления на социализм, но и для того, чтобы контролировать Западную Европу, не допустить превращения ее в независимого конкурента.
Новые ракеты призваны не только увеличить стратегическую угрозу СССР, но и укрепить, американскую диктатуру в НАТО, стать рычагом американского давления на Западную Европу. Понятно поэтому, что Вашингтон ни на минуту не собирался договариваться о возможности их неразмещения. Под давлением союзников, испугавшихся поднимающейся волны протестов, США оставили им для успокоения «контроль над вооружениями», а себе взяли «модернизацию», вернее — размещение новых ракет. В коммюнике декабрьской 1979 года сессии Совета НАТО «довооружение» было соединено с «контролем над вооружениями». Но американцы вставили и иную формулу, большинством участников сессии, по-видимому, и ее понятую, тем более что многие страны — члены НАТО вообще не были подробно проинформированы заранее о сути принимаемых решений. В коммюнике говорилось о том, что переговоры об ограничении ракет средней дальности (а только их соглашался обсуждать Вашингтон, априорно отвергая очевидное — необходимость учета всех американских ядерных средств средней дальности в Европе, равно как и ядерных средств Великобритании и Франции) должны проводиться «в соответствии с принципом равенства между странами. Таким образом, ограничения должны принять форму равенства де-юре по потолкам и по правам».
По сути дела уже здесь была жестко заложена вся будущая линия на размещение ракет во что бы то ни стало. Что подразумевалось под этой формулировкой, мир выяснил лишь через три года, когда после длительных проволочек, начала переговоров, а затем снова отказа от них Вашингтона президент Рейган в ноябре 1981 года все-таки заявил о своем согласии возобновить переговоры, выдвинув при этом известный «нулевой вариант», подразумевавший одностороннее разоружение Советского Союза. Этот вариант означал, что СССР «имеет право» на столько же ракет, на сколько и США. Но он при этом не должен учитывать ни американские самолеты-носители ядерного оружия, размещенные в Западной Европе или прилегающих к ней акваториях, ни ядерные средства Англии и Франции.
Еще через год с небольшим, в феврале — марте 1983 года, Вашингтон вынужден был, опять же под давлением союзников, у которых земля горела под ногами из-за роста антиракетного движения, модернизировать «нулевой вариант», начать предлагать различные схемы, по которым СССР должен был бы сохранить на вооружении ровно столько ракет средней дальности, сколько США собирались развернуть. Тогда-то принцип «равных потолков и прав» из коммюнике 1979 года, переименованный в принцип «равных прав и пределов» (фактически — неравенства и неодинаковой безопасности), стал официально основой американского подхода. Он был провозглашен с помпой и был даже совсем уж неуместно назван «высокоморальным».