США: от колоний к государству
Шрифт:
В 1782 году Джеймс всплыл в Кентукки, где спекулировал землей. Торговал размашисто, широко. Кстати, один, наверное, из самых первых изобретателей «Быстроденег» — давал в долг займы до 500 долларов под 3 процента… в день. Нет, ну а что такого? Не нравится — не занимай!
К 1785 году Вилкинсон начал подумывать и о политической карьере — а почему бы и нет? И на выборах 1785 года он столкнулся с Хамфри Маршаллом. Маршалл был противоположностью Вилкинсону во всем. Если Джеймс был барыгой, стяжателем, то Хамфри — честный адвокат, иногда даже бедняков защищал в судах бесплатно. Вилкинсон — карьерист (что отмечал в том числе и Вашингтон), Маршалл к политическим играм равнодушен, в политику пошел именно потому, что хотел защитить своих избирателей. За Вилкинсоном стояли денежные мешки, спекулянты,
Выборы 1785 года Вилкинсон с треском проиграл. Его кандидатура не набрала и четверти голосов, несмотря на мощную предвыборную кампанию и десятки литров виски, потраченные на подкуп избирателей. Тем не менее, в сентябре 1786 года ему все-таки удалось пройти в ассамблею Вирджинии делегатом от департамента Кентукки. В январе 1787 года вирджинцы приняли предложение об отделении территории и создании штата Кентукки, это решение было подтверждено Континентальным Конгрессом 4 июля 1788 года.
Чуть ранее, в апреле 1787 года, Вилкинсон решил совершить поездку в Новый Орлеан. Под благовидным предлогом, конечно же. Сбыт кентуккийских табака, зерна, свинины в Вест-Индию. Из Кентукки речных путей доставки было всего два — на север по реке Огайо, и на юг — по реке Миссисипи. Устье Миссисипи контролировал именно Новый Орлеан, который принадлежал тогда Испании.
И вот тут начинается самое интересное. Достоверно известно, что Вилкинсона задержали в Новом Орлеане таможенники, он даже попал в тюрьму на пару дней. Но потом неожиданно испанцы сменили гнев на милость, выпустили бедолагу, подписали все таможенные документы, сняли все претензии, и даже привели на встречу с губернатором Эстебаном Родригесом Миро.
Далее, как следует из документов, попавших в руки американцам только в 1898 году на Кубе, во время испано-американской войны, в августе 1787 года Вилкинсон ставит подпись под клятвой верности королю Испании, и соглашается передавать информацию, касающуюся испанского королевства, испанским властям в Луизиане и Флориде.
В обнаруженном примерно в конце XIX века личном дневнике Вилкинсона есть такая запись: «Я родился и получил образование в Америке, но я не понял и не принял причины и смысл ее последней революции. Тем не менее, я оставался верен ей всей душой, пока мы не достигли победы над врагами. Но в настоящий момент Америка во мне не нуждается, и значит я тоже утратил все обязательства по отношению к моей родине. Поскольку политика Соединенных Штатов не позволяет мне сейчас найти собственную состоятельность, собственное счастье, собственное богатство, я решил найти все это со стороны короля Испании».
И Вилкинсон становится платным испанским шпионом в США. Мемориал за мемориалом он отсылает в Испанию, где описывает состояние Кентукки, основные проблемы, доходы, расходы, систему управления. Упоминает и об устремлении поселенцев на запад и на юг. Он подробно объясняет, как можно манипулировать запретом или разрешением судоходства на Миссисипи.
В сентябре 1787 года уже в ранге сотрудника секретной службы Испании Вилкинсон возвращается в Кентукки. Вернулся он только 24 февраля 1788 года, и попал в самый водоворот событий — кентуккийцам только что отказали в правах штата, и разгневанные жители отказались голосовать за Конституцию, созданную «отцами-основателями» в 1787 году. Из 14 кентуккийских делегатов только три проголосовали «за», десять были «против». Более того, зреет мысль отделиться от США, и пойти в подданство… королю Испании. Естественно, эти мысли подогреваются не абы кем, а Вилкинсоном. На Дэнвилльской ассамблее страсти кипели во всю — Кентукки требовали государственности и независимости, Вирджиния была резко против. Вилкинсону, которого избрали лидером кентуккийцев, была выгодна такая вражда, ибо его целью было отколоть территорию от США. Под это дело он записка за запиской требует от испанцев денег, серебро — вот решение всех проблем. И серебро идет ему. В коробочках из под кофе. В сигарницах. В банках из
Но вскоре финансовый поток резко прерывается. Миро получает из Мадрида приказ не устраивать «цветную революцию» в Кентукки, поскольку это может закончиться войной с США, а в Луизиане у испанцев очень мало сил.
В результате Кентукки все же становится штатом, в 1792 году, с девятой попытки.
Ну а Вилкинсон в 1794 году… возвращается на военную службу! И не просто возвращается, а в чине бригадного генерала! Большего успеха для испанцев невозможно было и придумать. Более того, в тот момент Вилкинсон мог стать и старшим генералом армии США (так тогда называли главнокомандующего), но в последний момент Джордж Вашингтон все же выбрал Энтони Уэйна. Новый губернатор Луизианы Франсиско Луис Эктор де Каронделе пишет Вилкинсону «письмо счастья», поздравляя с назначением, и напоминая о дружбе и сотрудничестве. Вилкинсон и рад был бы отвязаться теперь от испанцев, но понимает, что компромата на него у луизианского губернатора очень много.
А тут происходит незадача — посланник, идущий к Вилкинсону с 3000 серебряных песо, был убит по пути, и его деньги забрали его же проводники, которые естественно начали ими сорить. И сорить в Кентукки, поскольку в Луизиане на тот момент был введен сухой закон. Естественно, подозрительных арестовал шериф Линклейтер, и начал допрашивать. Поскольку все арестованные оказались испанцами и по-английски говорить не умели. Шериф послал за переводчиком, и когда тот начал переводить — у судьи глаза полезли на лоб. Испанцы говорили, что убили шпиона, который нес деньги какому-то американцу. Для доказательства они предъявили записку, которую попросили перевести Томаса Пауэра, человека Вилкинсона. Пауэр, взяв записку, сразу все понял, но из создавшейся ситуации надо было как-то выкручиваться. Он спросил — умеют ли испанцы читать. Те ответили, что понимают только цифры, букв не знают. После чего Пауэр, стараясь говорить спокойно, сказал Линклейтеру: «Да это просто жадные бесславные ублюдки, которые выдумывают истории про шпионов в надежде, что их пожалеют и не повесят за убийство». На том и порешили. Испанцев, несмотря на все их крики, просто вздернули на дереве, и пригласили из испанского поселения за рекой священника, чтобы прочитал заупокойную по заблудшим душам.
Но, в конце концов, слухи о том, что Вилкинсон — испанский шпион, доходят до Энтони Дина, который в глаза говорит Вилкинсону о своих подозрениях. И буквально через две недели Уэйн умирает. Нет, это не отравление, как можно подумать. От подагры, вполне обычная смерть в те времена.
И со смертью Уэйна Вилкинсон становится старшим генералом армии США.
2
Прежде чем продолжим дальше — давайте немного остановимся.
Как раз в конце 1970-х годов по поводу Джеймса Вилкинсона разгорелась жаркая дискуссия. В его защиту выступил правнук Вилкинсона, Билл Тейер (Bill Thayer). Слова Билла, как я думаю, помогут читателям лучше понять природу нашего героя.
Что он говорил?
Во-первых, деньги, которые получал Вилкинсон от испанцев, на взгляд Тейера приходили от бизнеса с испанцами. Дело в том, что тогда госслужащий вполне мог иметь бизнес за границей (конкретно Вилкинсон владел 10 000 акров в испанской Луизиане), и тогда это не было подсудным делом. Хочешь быть генералом США и иметь плантацию в испанской Америке? Пожалуйста! Да хоть в России, хоть в Англии — твое дело.
Уилкинсон имел отличные отношения с испанскими губернаторами Миро, Гайосо Гальвесом и Каронделе? Опять-таки — имеет право! Это было не запрещено тогдашними законами. Тем более — у генерала бизнес был в Испании, тут отношения с губернатором очень важны.
Да, есть купчая, согласно которой 12 мая 1806 года Уилкинсон купил целый остров — Дофин Айленд — недалеко от Мобиле. Ну так в купчей правда (почему-то только в ее английском варианте) он внес условие, что остров после его смерти перестает быть юрисдикцией Испании. В испанском варианте такого конечно же нет и в помине (иначе бы не продали).