СССР-2061 (антология)
Шрифт:
– Добрый день. Добро пожаловать в звездный городок. – Сергей заученно улыбнулся, заранее готовясь отказать. – Меня зовут Лихнецкий Сергей. Могу я увидеть ваши документы?
– Здравствуйте, Сергей, вот, пожалуйста, – голос гостьи оказался на удивление мелодичный. И вся она производила успокаивающее впечатление. Такой Сергей мог представить бабушку. Не свою, а среднестатистическую, пекущую блины и пирожки, подкармливающую голубей в парке, к которой ездят внуки на каникулы. Что она делает здесь? Что ей нужно в космосе?
К удивлению Сергея у нее оказалось
– Екатерина Ивановна, я посмотрел ваши документы. У вас чудесная научная программа. Действительно интересно.
– Спасибо, – от улыбки, вокруг её глаз побежали морщинки, – несколько моих знакомых педагогов удалось уговорить помочь в её составлении. Если у вас будут замечания, мы их быстро устраним.
– Да нет, замечаний не будет. Мы не корректируем программы кандидатов. Только в случае попадания в экипаж могут вноситься корректировки для совмещения графика с остальным экипажем. Проблема в другом.
Сергей потер переносицу, подбирая слова, чтобы не обидеть собеседницу.
– При всех наших технических возможностях, экспедиция на Марс остается очень сложным и дорогостоящим предприятием. Ограничения в тоннаже отправляемых на орбиту грузов лимитируют нас в оборудовании, – Лихнецкий засыпал её словами, чтобы отказ не прозвучал слишком резко. Ему оказалась симпатична эта женщина, и отказать в лоб казалось слишком грубым. – Увы, но экспедиция в течение всех месяцев полета должна будет обходиться минимумом медицинского оборудования. Только самое необходимое, рассчитанное на возможные несчастные случаи. Помните вторую американскую? С такими авариями мы справимся. Есть даже реанимационный блок и возможность провести экстренную операцию.
Женщина удивленно смотрела на него, не понимая, зачем он ей это рассказывает.
– Но мы не можем обеспечить длительного лечения и проведения процедур, – непроизвольно Сергей отвел взгляд, – тем более, постоянного плотного контроля в процессе высадки экспедиции. Размер экипажа ограничен, и выделение отдельного врача для контроля здоровья во время непосредственной работы на Марсе для нас непозволительная роскошь.
– Но у меня же все хорошо со здоровьем.
– Да, конечно, текущее состояние у вас удовлетворительное. Однако в экспедиции предполагаются существенные нагрузки, тяжелые даже для совершенно здоровых молодых людей.
– Вы хотите сказать, что я слишком старая, чтобы лететь в космос? – в её голосе прорезались нотки обреченности, – так? Но ведь у вас нет ограничения по возрасту. Нигде не указан предельный возраст для кандидатов. Я специально смотрела.
– Да, конечно, предельного возраста нет. Мы опираемся на разумную оценку здоровья и возможностей кандидата.
– Но у меня все в порядке с этим. К тому же на орбитальную станцию летали люди старше меня. Я смотрела в сети, все было хорошо, никаких ограничений для них не было.
– Я помню эти случаи. Но, фактически, это были туристы. С кратким пребыванием на орбитальной. Никаких долгих полетов, ограниченные нагрузки. А с Земли их постоянно вели врачи.
Сергей развел руками:
– Но ведь это не наш случай. Почти два года в космосе – это не шутка. Случись что – необходимого лечения экипаж обеспечить не сможет. Упомянутые вами туристы по возвращении на Землю, проходили курс реабилитации. А миссии предстоит высадка на поверхность, затем взлет. Серьезные перегрузки после длительной невесомости. Даже если вы останетесь в орбитальном модуле – кто даст гарантии, что экипажу не придется прерывать программу для помощи вам?
На посетительницу больно было взглянуть. С потухшим взглядом, вся сникшая, они сидела на краю кресла.
– Простите, – Сергей чувствовал себя палачом, – я не могу принять у вас документы.
– Не извиняйтесь. Я все понимаю. Вы ни в чем не виноваты.
– Если вы так интересуетесь космосом, я знаю, у нас есть несколько вакансий на станциях слежения. Это, конечно, даже не взлет на орбиту, но тоже очень нужная работа, – это звучало, как будто он оправдывается, Лихнецкий сам не ожидал от себя такого.
– Спасибо, – она внезапно тепло улыбнулась и пожала его руку, которой он протягивал документы, – в любом случае спасибо. Если совсем ничего не получится, я посмотрю ваши вакансии.
Расстроенная Екатерина Ивановна вышла из дверей приемной комиссии. Яркое весеннее солнце резануло по глазам, заставляя зажмуриться. Опустив голову и прикрывая от света рукой лицо, она спустилась по широким ступеням и повернула на аллею, обсаженную с двух сторон елями.
Недалеко от кованых ажурных ворот, где металл причудливо сплетался в контур посадочного лунного модуля, на скамейке между зеленых еловых лап сидел юноша. Низко наклонившись, закрыв лицо ладонями, с подрагивающими, будто от рыданий, плечами. Екатерина Ивановна остановилась, удивленно рассматривая фигуру на скамейке, а затем решительно двинулась к ней.
– Вам плохо?
Юноша отнял лицо от ладоней и непонимающе посмотрел на женщину. Будь здесь Лихнецкий, он бы узнал в нем поэта, отправленного восвояси.
– Вам плохо, молодой человек?
Тот что-то неразборчиво буркнул и снова опустил голову к ладоням.
Екатерина Ивановна присела на скамейку рядом с юношей и положила руку ему на плечо.
– У вас не приняли документы? Не переживайте, через неделю можете подать еще раз.
Поэт нерешительно дернул плечом, словно пытаясь сбросить чужую руку.