СССР-2061 (антология)

Я вам так скажу, парни: уж на что у нас Томми весёлый парень в части что-нибудь разбить или поломать, но с Тимом Нэддоном не сравнится даже он! (Смех, крики «Давай про Нэддона!»). А я про что? Вот его портрет на стене; наш. Тим, он, конечно, герой, учёный и всё такое, но мы тут вроде как все герои, если так посмотреть, или кто хочет сумму контракта показать друг другу, чтоб выяснить, кто круче? Я думаю, когда Тим родился, то мистер и миссис Нэддон называли его примерно так (изображает мужской бас, хмурит брови): «Дорогая, может, назовём его Катастрофа?» – «Дорогой, что ты, он

Но история не об этом, парни! Это настоящая американская история, а значит, в ней не обойдётся без русских. (Смех, свист, улюлюканье). Да-да, а что делать. Эти ребята опять натянули нашу команду в их дурацкий ганимедобол, а знаете почему? Потому что их космическая таможня в Бай-ко-ну-ре не пропускает сюда ящик с бейсбольными битами, они, видите ли, слишком тяжёлые. Точнее, половина из них… Нет-нет-нет, я не в этом смысле (изображает удар и падение, смех в зале). Но если мы каждую неделю терпим это унижение, которое они называют соккером, почему бы им пару раз не сыграть в нашу игру?

Но довольно болтовни, в конце концов, русские сейчас не спеша трудятся, чтобы мы в поте лица праздновали Рождество. И вообще мы с ними одно дело делаем; узнать бы только, какое и нахрена (смех). Значит, всё началось прямо за сутки до первого сеанса квантовой связи с «Вояджером». О, чувствуете себя частью истории? Это было три смены назад, когда наше квантовое Зеркало (указывает пальцем вверх) стояло всего на четырех «ножках», как новорождённый теленок, и когда Нэддон был зеленый офицер-техник, ну вот как ты, например (тычет микрофоном в майора Стэнли, смех в зале). Ой, сэр, простите, не узнал, сэр, ганимедская атмосфера знаете, такая непрозрачная, что… Что? Здесь нет атмосферы? Я подам рапорт в НАСА о краже атмосферы! Как, и воды здесь тоже нет? Тогда какого хрена мы, морпехи, тут забыли? (смех, свист, крики «Старо!») Знаю, знаю, но не забывайте, что это единственная шутка господина майора, которую он придумал за всю свою жизнь. Имейте уважение. К тому же он меня лично попросил за кулисами (снова изображает удар и падение). Видите, он смеётся!

– Ты чего смеёшься? – спросил Андрей.

– Что? – переспросил Нэддон. Его голос в динамиках скафандра звучал искажённым, и оттого ещё более издевательским. Андрей повторил вопрос по-английски.

– Смешно, если сдохнем тут, – ответил американец. – Не подать сигнал – и всё.

– Смешно тебе, – согласился Андрей. – Ну подай сигнал, чего ждёшь-то?

Нэддон ничего не ответил, и Андрей знал, что сигнала не будет. Ни один морпех ВС США, пусть даже и техник, не вызовет помощь раньше русского десантника. Кроме того, сигнал означает, что «таблетка», которая их высадила и направилась дальше, ко второй подстанции, развернётся на их поиски, потому что оба «ската» в ремонте; а это значит, что вторую подстанцию тоже не починят вовремя, потому что они ещё не успели до неё допрыгать; а это значит, что Зеркало, висящее далеко-далеко над их головами, будет работать на двух оставшихся «Ногах», то есть нестабильно. Что последует далее, Андрею даже думать не хотелось. Да и образования не хватало. Правильно Глазков говорит: наберут здоровых, а спрашивают как с умных…

И завтра, как назло, первый в мире сеанс квантовой связи с «Новым Вояджером». А без Зеркала связи не будет. То есть об их позоре узнает вся планета. Вся планета и её окрестности.

– Дойдём до трассы, – сказал Андрей. – Подождём «таблетку» там, они как раз будут возвращаться обратно со второй «Ноги». Потом на ней вернёмся на базу, а оттуда возьмём ещё людей и вытащим подстанцию обратно.

– Это что есть? Аутотренинг? – спросил Нэддон. – Я понял твой план. Обычный русский план.

– В смысле, «обычный русский план»? – переспросил Андрей.

– Ваша страна не ценит личность, – сказал Нэддон. – Не цените сам каждый себя. И каждый готов умереть, чтобы не… чтобы не fuck up другие.

– А у вас не так?

– У нас рационально, – ответил техник. – Привезти морпеха сюда – сто миллионов нью долларс. Привезти техника, такой, как я, – пятьсот миллионов нью долларс. А мы погиб, потому что ты упрямый. Твоя страна работала, чтоб тебя сюда привезти. На Ганимед. Огромный труд, много работы. Как вы измеряете работа?

– В рублях, как, – мрачно ответил Андрей. – На вес.

– Миллиард рублей! – веско сказал американец. Он не понял.

– Так вызывай подмогу, – предложил Андрей. – Сэкономишь.

Нэддон снова не ответил. То-то же, злобно подумал десантник, разговоры разговорами, а кнопку первым нажать не хочет. Сам Андрей Тогутов, рядовой ВДВ СССР, разумеется, никакого бедствия не видел, и сигналить о нём, соответственно, не собирался. Штатная ситуация; это не «как в Штатах», а так, как должно быть.

– Завтра квантовая связь с «Вояджером», – сказал он примирительно, старательно выговаривая английские слова. – Надо, чтоб всё было ОК.

И аж скривился – стандартные обороты из ускоренного курса не выражали всего, что он хотел сказать. Андрей стал разглядывать пейзаж, расстилавшийся перед ними. Самой заметной и одновременно самой незамечаемой его деталью был, конечно же, Юпитер, занимавший на данный момент почти четверть неба и который советская часть базы, не сговариваясь, называла просто Дурой. По легенде, имя сие пошло от майора Глазкова, который в первую пробную вылазку так и сказал во всеуслышание: «Ну и дууура!». Называли его так, впрочем, со всем уважением и опаской – характер у Дуры был вспыльчивый, и минимум раз в месяц вся база отсиживалась в свинцовых кабинах и горстями жрала арадин: газовый гигант, объединившись с Солнцем, сдирал со своего спутника магнитную защиту, подставляя его всем излучениям большого космоса.

В остальном картина была до тошноты монохромной – природа обошлась здесь палитрой рентгеновского снимка. Черное – грунт, белое – лёд. Тёмно-серое – молодой (относительно) грунт, светло-серое – старый (относительно) лёд. Грунт, лёд и переливающаяся Дура в четверть неба. «Атмосфера хорошая, кислородная, но отсутствует» – тоже из перлов товарища майора…

– «Вояджер», – сварливо протянул Нэддон. – Вот где смысл, понимаю. Вот почему мы тут сгинуть. Вояджер, by the way, есть просто железка. А здесь – две человеческий жизни. Что, Эндрю?

– Это же ваш аппарат, американский, – заметил Андрей. – Неужели не жалко будет, если связь не состоится? Зря долетел, что ли? Зря мы тут полгода корячимся? Зеркало это на «Ноги» ставим?

– Screw it, – отвечал Нэддон после короткого раздумья. – Что он сказать интересного? Вэкюум, пусто!

– Ну интересно же, – ответил Андрей не слишком уверенно. – Посмотреть на этот, пояс Оорта. Откуда к нам каменюки эти прилетают? Ну как в двадцать девятом было? Или в тридцать шестом.

– Well, – произнёс американец. – Пояс Оорта, это, надо полагать, что-то среднее между облаком Оорта и поясом Койпера?