СССР 2061 - Сборник лучших работ
Шрифт:
Ну не паскудство? Выходит, что если нет тебе ещё шестнадцати лет, то нет у тебя и права быть стоящим человеком. Так, а?
Хотя и толку-то с них, мышат эдаких…
Когда чернявый мышонок прервал свой монолог, я спросил:
— Вы хоть девятый класс окончили?
Гильямов даже не моргнул, но поджал губы. Заруба дёрнул щекой и уставился в пол. Так что ответил за них Нелыкин.
— Да какой там… — зевнул он, тыча пальцем в монитор перед собой. — Регулярные пропуски фигурантами занятий в школе номер четырнадцать города Акмолинска отмечаются с середины января. То есть, с начала второго полугодия… Во-о-от…
Нелыкин повозюкал пальцем по дисплею, открывая новые файлы, и несколько оживился:
— Второго февраля — постановление ДКМ о запрете на посещение пионерами Гильямовым и Зарубой космоцентров Акмолинска, всех трёх. А у них там такая программа была, Владимир Фёдорович! Такой даже наш «Динамо» пристыдить можно. Батюшки-батюшки!.. Центрифуга…
Усилители… Симуляторы БРК-53, «Зенон», АННД-2 …Полярный стабилизатор… Понятия не имею, что такое полярный стабилизатор, Владимир Фёдорович. А вы знаете?
— А «Зенон»?
Нелыкин пару раз щёлкнул ногтем по дисплею и, прочитав про себя справку, уважительно поцокал языком:
— Чего только нет в этих космо-центрах… Какую досаду, наверное, испытывает человек, которого отлучили от симулятора «Зенон» за прогуливание школы!
— Так ведь помимо космо-центров, товарищ капитан, есть ещё и самые обыкновенные спортивные комплексы, — пояснил я Алексею. — Там тоже можно гробить организм нагрузками, изнашивать суставы и рвать жилы — но уже без научного контроля. Зато туда доступ не перекроют, понимаете, товарищ капитан?
Чернявый Гильямов вдруг посмотрел на меня — с нескрываемым злорадством. И сказал, старательно подражая моей шутовской интонации:
— А нет такого закона, чтобы советского школьника от спорта отлучать!
— Ваша правда, Сергей Олегович, — мне снова пришлось вздохнуть. — Нет такого закона. Зато есть закон об обязательном среднем образовании. И вот его-то вы злостно нарушаете аж с января месяца.
— Ничего мы не нарушаем! — вскинулся белобрысый. — Мы школьный курс не прерывали! Ну спросите, спросите меня по любому предмету!
У нелыкинского стола лежали их рюкзачки. Компактные такие рюкзачки, недра которых были аккуратно поделены на секции: для пищевых концентратов, для медикаментов, для инструментов. И, конечно, были там и отделы для электронных библиотечек. Весь учебный курс старших классов и даже несколько вузовских дисциплин.
— Заочно обучаетесь, значит, — констатировал я. — Без отрыва от физподготовки. Эт хорошо. Но смотрите-ка, что у нас получается. Всякий нормальный гражданин, желающий связать свою судьбу с Космосом, проходит следующий путь. Прежде всего, он заканчивает среднюю школу. Да-да, не заочно, а самым обыкновенным, общепринятым образом: ходит на уроки, получает по возможности как можно больше пятёрок, и, наконец, с блеском (а может и без особого блеска, по-разному бывает) сдаёт выпускные экзамены. После этого он, как каждый советский мужчина, проходит службу в Вооружённых Силах. От каковой вы, кстати говоря, только что попытались уклониться… Сидите на месте, пожалуйста, и дайте мне продолжить мысль!.. Да, вы, граждане, намереваясь сбежать с Земли, по сути совершили попытку уклонения от базовой службы в армии. Каковую пройти следует хотя бы в егерских частях
Потом — университет. Еще четыре года. После — стажировка, причем никого сразу не распределяют на дальние объекты, и молодые спецы обмахориваются на Земле — ещё года четыре. И что же у нас получается? Четыре да четыре да четыре — итого двенадцать лет. Которые для вас начнутся только, напоминаю, после окончания средней школы, что случится не ранее, чем через год. В общей сложности, от иных планет вас отделяют тринадцать лет весьма насыщенной жизни. Тринадцать — нехорошее число, но что поделать?
— Всё это формализм! — яростно выпалил Заруба. — Косная, отжившая система! Через тринадцать лет устареют те знания, которыми мы обладаем сегодня! А там, на дальних объектах, сегодня на счету каждый такой человек! Вы же предлагаете нам вяло шевелиться здесь, в то время когда… когда… когда там… каждый…
Он сбился под ласковым взглядом Нелыкина. Тот сидел, подперев подбородок кулаком и не мигая разглядывал выступавшего — так, словно был его бабушкой, приезжающей из деревни раз в год.
— А что ж вы, товарищ, там со своими знаниями делать-то будете? — елейно спросил он окончательно стушевавшегося Зарубу. — Марс, как говорят, не загородная дача, там теоретикам туго. На Луне тоже вопросы решаются не одной только силой мысли, там еще и навык нужен. А уж на каком-нибудь Ганимеде сам чёрт оба копыта своих обломает, вместе с рогами. Так куда ж вы собрались, ребята, заочно обучающиеся, а?
Заруба ожесточенно сопел, но Гильямов подумал несколько секунд, и ответил:
— Вот там, где теоретикам тяжело, а ваши черти копыта ломают — мы опыта и наберёмся. Быстрее, чем здесь — раз в сто быстрее!
— А нет такого закона, — сказал я. — Нет такого закона, чтобы советские школьники опытом обзаводились за счёт здоровья и жизни сотен других людей.
Я подождал, пока оба путешественника нальются устойчиво красным, и продолжил, ткнув пальцем в потолок, в данный момент как бы символизирующий ледяной вакуум Вселенной:
— Вот там, граждане задержанные, любая ваша ошибка, даже самая ничтожная, обязательно обернётся катастрофой. Так что такой опыт обрести вы сможете только один раз — первый, он же последний…
На панели стола вспыхнуло окно дежурного, я ответил.
Дежурил Токорбаев — и я увидел, что его и без того не самые широкие глаза сейчас вовсе ужались до минимума.
— Товарищ майор, за диверсантами прибыл конвой! — судя по всему, эта новость его самого отчего-то весьма радовала.
— Ну, впустите конвой…
Конвоиры были старше задержанных лет, от силы, на пять. Главной была инспектор кызылординской Детской комнаты милиции лейтенант Динашева — обладательница умопомрачительных ресниц, черной косы и редчайшего казахского имени Пенелопа. Новенький бирюзовый мундир, несомненно, ей шёл, но в комплекте с этими вот километровыми ресницами и всем прочим выглядел некоей архаической нелепицей, вроде тазика, который дон Кихот из Ламанчи таскал на своей голове, полагая шлемом Мамбрина.