СССР: логика истории.

Александров Юрий

Время — самый строгий и объективный судья — приносит новые и новые доказательства истинности марксистского учения. Бурная история XX века полна подобными примерами. Как успехи современного капитализма на Западе, так и провалы наших отечественных капитализаторов могут найти свое истинное объяснение только в рамках марксистской теории и с помощью марксистского метода анализа. Даже крах вульгарно-коммунистического способа производства в СССР, который противники социализма рассматривают в качестве доказательства утопичности марксизма, на самом деле еще раз подтвердил истинность тезиса о том, что производственные отношения существуют объективно, независимо от воли и сознания людей и определяются не желаниями людей, а необходимостью их соответствия уровню развития производительных сил. Более чем столетний период развития учения Маркса доказывает, что оно правильно

отражает и объясняет общественные процессы. Нет ни одной другой теории, которая по этому критерию могла бы быть поставлена с ним в один ряд. Поэтому все попытки буржуазии и ее идеологов “уничтожить марксизм” заведомо бесплодны. Марксизм нельзя “отменить”, потому что он верен.

Вместе с тем, как показало время, Маркс не сумел избежать ошибок. На основании современных знаний об обществе можно сделать вывод, что его действительные (а не мнимые) ошибки группируются вокруг трех ключевых моментов. Во-первых, Маркс недооценил (это, пожалуй, еще слишком мягко сказано) значение и роль социалистической стадии развития общества. Он не рассматривал социализм как особый, отличный от капитализма и коммунизма способ производства. Маркс полагал, что на смену капитализму придет непосредственно коммунизм в двух своих “ипостасях” — социализма и собственно коммунизма, различие между которыми определяется главным образом способом распределения. Этот вывод позволил Марксу и его последователям наделить социализм почти полным набором черт и атрибутов коммунистической формации, включая главную из них — общенародную форму собственности на средства производства. В жизни советского общества это основополагающее обстоятельство отразилось в многочисленных и неоднозначных по своим последствиям проявлениях, основные из которых проанализированы в этой работе.

Во-вторых, Маркс недооценил запас позитивного потенциала частной собственности, особенно мелкой и средней, а также незаменимую роль, которую играют рынок и конкуренция в экономике. Поэтому он не смог предугадать уникальную способность капитализма приспосабливаться к изменениям в характере труда, продемонстрированную им в XX веке. Благодаря этому ценному качеству капитализм, вопреки прогнозам Маркса, в определенной мере смог обуздать стихийность, присущую рыночной экономике, и справиться с организацией процесса производства в условиях количественно и качественно изменившихся производительных сил. Процесс абсолютного обнищания трудящихся масс повернут вспять, относительное обнищание заторможено или даже приостановлено.

В-третьих, Маркс не уделил достаточного внимания проблеме стимулирования высокопроизводительного труда и трудовой инициативы. Именно она, а не противоречия рыночной товарной экономики, представляет в настоящее время главную проблему, стоящую перед общественным производством. Возможно, если бы Маркс смог предвидеть то влияние, которое окажет фактор трудовой мотивации на развитие производства в XX веке, он уберегся и от первых двух своих просчетов.

Причина ошибок Маркса в том, что ему пришлось создавать свое учение в условиях недостатка информации. В отличие от нас он не мог знать, как будет развиваться общество в следующие 130 лет после выхода в свет “Капитала”. Поэтому неправомерно вменять в вину Марксу недостатки его теории. Человечество, воздавая должное своим гениям за их открытия, никогда ни одного из них не укоряло за ошибки или за несделанное им. Гений велик уже тем, что он сделал: никому ведь не приходит в голову поставить в вину Ньютону механистичность его физики и невнимание к квантово-волновым явлениям.

В конце концов, причины всего трагического в истории СССР коренятся не в ошибках Маркса, а в догматическом подходе к его учению. Любая теория неизбежно содержит определенную долю ложных положений, которые исправляются в процессе ее испытания реальной практикой. Вся беда в том, что со смертью гениального диалектика Ленина процессу корректировки ряда марксистских постулатов был положен конец.

Только в результате догматического, нетворческого подхода к теории ее ошибочные выводы приобретают решающее значение. В. И. Ленин указывал, что если сферу действия какой-либо истины распространить за пределы ее действительной применимости, истину можно довести до абсурда [205] . Аналогичным образом абсолютно верные положения марксистской теории, относящиеся к коммунистической формации, были распространены на совсем другое общество — социализм. В

результате эти положения, не потеряв своей истинности, перестали, тем не менее, правильно отображать конкретную текущую историческую реальность. Истина превратилась в догму.

205

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, с. 46.

В этой работе много говорилось о том, какой урон нанес догматический подход к марксизму развитию социалистической идеи и делу социализма в СССР. Правильный подход к богатству марксистской теории был указан еще Энгельсом, мысль которого в чеканной формулировке, данной Лениным, стала крылатой фразой: “Марксизм не догма, а руководство к действию” [206] . Этим классики хотели дать нам понять, что главное в марксизме не конкретные постулаты и рекомендации, а его метод познания общественных процессов.

206

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, с. 55.

Учение К. Маркса явилось результатом не столько его энциклопедических знаний или присущей ему логики здравого смысла (этими качествами обладали и другие ученые), сколько впервые им открытого и примененного научного метода. Применительно к изучению общества марксистский метод (исторический материализм) подразумевает анализ происходящих процессов с классовой точки зрения, определяющую роль экономики по отношению к надстроечным явлениям (“общественное бытие определяет общественное сознание”) и диалектический подход. Последний принцип означает, в частности, недопустимость абсолютизации двух первых: классовые противоречия могут на длительное время отойти на второй план под влиянием других проблем; общественное производство — главный и определяющий, но далеко не единственный фактор, влияющий на характер общественных процессов; объективные законы определяют развитие общества в долговременной перспективе, но в текущий исторический момент их действие может быть незаметно на фоне случайных обстоятельств. Конкретные положения и выводы теории Маркса могут устаревать и подвергаться ревизии, но открытый им метод познания общественных процессов останется в арсенале науки навсегда.

Советские вульгаризаторы марксизма изъяли из исторического материализма его сердцевину — диалектику. Тем самым марксистский метод познания оказался выхолощенным. В отсутствие диалектического подхода такой мощный инструмент анализа, как теория классовой борьбы, была абсолютизирована, доведена до абсурда и в итоге из локомотива научного познания превратилась в его тормоз. В ожидании момента, когда “умирающий”, находящийся на последней стадии своего развития капитализм окончательно “сгниет” и, подтачиваемый непримиримыми классовыми противоречиями, рухнет под тяжестью монополистического капитала, советские толкователи и интерпретаторы марксизма “проморгали” не только произошедшие в буржуазном способе производства коренные изменения, но и реальное “загнивание” отечественного социализма.

Таким образом, марксистская теория познания утратила преимущества, которые ей обеспечивала научная методология. Лишившись диалектики, марксизм перестал развиваться и постепенно превратился в набор догм, в разной степени отражающих реальность. Причина этого заключалась в тоталитарном характере советского общества: любая попытка творческой интерпретации положений марксистской теории воспринималась как ересь, отступничество от идеалов и ревизионизм. Коммунистическая идеология превратилась в своего рода государственную религию, тем более, что вера в коммунизм в значительной мере заменяла твердые убеждения.

Труды Маркса и Ленина рассматривались коммунистами в качестве свода законов, правил или даже конкретных рекомендаций. По сути, точно так же верующие люди воспринимают религиозную литературу — некритически, внеисторически, как источник непогрешимой истины в последней инстанции. Теологи используют для оценки действий людей и разнообразных жизненных ситуаций библейские притчи и высказывания Иисуса. Аналогично для коммунистов цитаты из трудов классиков марксизма служили главным и исчерпывающим доказательством истинности или ложности. (Положение несколько спасало только то, что подходящими цитатами часто можно было “освятить” даже взаимоисключающие друг друга решения).