СССР
Шрифт:
Я окинул его суровым взором.
— Слушай, зря я, пожалуй, с тобой разболтался. Ты ж вроде из этих, из легавых, соседи сказывали — в угрозыске работаешь…
Бандит ухмыльнулся.
— Думаешь, в угрозыске хороших людей нет?
— Да кто ж его знает?! — развёл руками я. — У тебя на лбу не написано: хороший ты или плохой… Может, я тебе сейчас душу выложу, а ты потом показания против меня дашь. Лучше помолчу. Целее буду.
Вряд ли Губану часто доводилось слышать подобное, но удар он держал хорошо.
— Дурак ты! Мне резона давать
Он сменил тон с агрессивного на доверительный.
— Я ведь вижу — ты парень нормальный, без гнили. Таких нынче мало осталось. Рассказывай, что с тобой приключилось, а я, как сотрудник угрозыска, подумаю, как тебе помочь… Авось какой-нибудь полезный совет дам! Я ж в этих вопросах собаку съел.
Признав его логику убедительной, я стал излагать:
— Кореш меня сегодня навестил — ты его видел, наверное.
Бандит кивнул.
— Усатый что ли?
— Он самый. В одном взводе служим. Говорит: тому типу, которому я вмазал, совсем плохо стало. В любую секунду преставиться может. Чего-то я ему там сломал... Раньше я вроде как невиноватым считался, но мужики, с которыми я пил — против меня показания дали. Мол, это я сначала нож вытащил и махать им начал…
— А на самом деле как дело было?
— А я помню, что ли — пьяный был! — вздохнул я. — Но ножичек действительно мой. Так что кранты мне — как пить дать в тюремную больничку переведут.
Сказав это, снова посмотрел на Губана, но на сей раз с надеждой попавшего в серьёзную передрягу человека.
— Что, угрозыск, подмогнёшь с советом?
Бандиты замолчал и молчал довольно долго.
Я догадывался, какую лихорадочную работу проделывает сейчас его мозг, как шуршат винтики и шпунтики в башке негодяя.
Возможно, в другой ситуации мой рассказ не показался бы ему убедительным, а скорее всего — вызвал бы естественные подозрения, но сейчас у него просто не оставалось выбора. Тут или пан или пропал.
— Помогу, — наконец, ответил он.
— И как? Что делать, угрозыск?
— Бежать тебя отсюда надо, парень. Бежать так, чтобы только пятки сверкали!
— И куда это интересно мне бежать? — расстроенно проговорил я. — В родную деревеньку Большие сопли?! Так она мне вот где стоит! — Я провёл ребром ладони по горлу.
Губан ухмыльнулся.
— Понимаю. Я и сам хоть в селе родился, но уже привык в городе жить, тем более в столице. А бежать далеко не надо. Так и быть, я тебе тёпленькое местечко в Москве сыщу, заодно и сведу с хорошими людьми. Они помогут.
— С какой стати им мне помогать?
— Да с той, что они меня знают и слову моему верят. Считай, что повезло тебе, военный. Будешь жить чин чинарём — как сыр в масле кататься.
Он прищурился.
— Только, как понимаешь, любой долг платежом красен.
— Понимаю. Только что от меня требуется? — осипшим от волнения голосом спросил я.
— Самая малость, — продолжил улыбаться Губан. — Мне и самому тут валяться надоело.
— А это не опасно? За такие вещи по головке-то не погладят! — опасливо проговорил я.
Бандит нахмурился.
— Тебя и сейчас гладить по головке никто не собирается. А тут вроде как случай выпадает пожить как нормальные люди живут. Ну, решайся быстрее! Замётано?
— Замётано! — вздохнул я. — Меня, кстати, Жорой зовут.
Глава 8
Глава 8
Губан усмехнулся.
— Будем знакомы, Жора! Меня Виктором величают.
Настоящего имени он предусмотрительно не назвал.
— Слышь, Вить, — прищурился я. — Допустим, со мной всё понятно — а ты сам чего с больнички дёрнуть решил?
— Подставили меня, Жора. Мои же боевые товарищи, с кем против врага ходил — ему же и продались, — стал прогонять мне по ушам романтическую чепуху Губан.
Видимо, не до конца всё-таки верил соседу-чоновцу, и правильно делал.
— Я их планы раскрыл, а они меня убрать решили, ударили ножом исподтишка. Думали, кончили, да не тут-то было! Живучий я оказался, — вздохнул он. — Только, боюсь, скоро они узнаёт, что я в больнице и сюда за мной придут. Так что нельзя мне тут залёживаться. Бежать надо.
— А если другим рассказать, начальству, например, — сыграл в дурачка я.
Губан хмыкнул.
— Начальник-то первым меня и продал с потрохами.
— Да ну?! — не поверил я.
— Баранки гну! — передразнил Губан. — Это он приказал меня порешить. Своими ушами слышал, Жора… А если к кому повыше идти — так не поверят мне. Нет у меня доказательств, кроме моего слова.
— Да уж… влип ты, братишка, — посочувствовал я.
— Ничего, Жора! На фронте бывало и похуже! Так обложат, что продохнуть нет силы-мочи. Но, как видишь, ничего со мной не сталось. Выкрутился. И тебя выручу!
Насколько я знал биографию Губана, к линии фронта тот и близко не приближался. Умудрился отвертеться и от службы в царской армии, когда началась первая мировая, не попал и под все последующие мобилизации.
Правда, чтобы не вызвать у него подозрений, я ещё немного поиграл в сомнения. Дескать, а может оно само собой как-то рассосётся, следователь разберётся что к чему и не станет меня сажать, ну и прочее в этом же духе. Но Губан вцепился в меня как клещ и тут же отвёл все доводы.
— Ты главное пойми, Жора, — лихорадочно убеждал меня он, — сейчас тебя в такой оборот возьмут: сам не заметишь, как за решёткой окажешься! Уж поверь моему опыту: на тебя всех собак повесят, каких только найдут. Думаешь, там люди работают?! Ошибаешься! Людей давным-давно повывели, остались только сволочи, что прежде в тылу ошивались, покуда мы, фронтовики, свою кровь в окопах проливали! Ты ж ведь тоже воевал, Жора?