СССР
Шрифт:
И начался приступ.
И закончился наконец.
И когда я со стоном – беззвучным опять, только надсадно болезненным – пришел в себя, утер холодное лицо и разодрал слипшиеся веки, вокруг было темно и пусто.
Кузнецов уехал. Не на двадцать метров в сторону, не взад-вбок и обратно. Просто уехал, оставив меня на съедение морозу и волкам.
Я четко видел и, кажется, даже слышал Серегу, а он меня не увидел и не услышал.
Я осел в снег, чтобы заплакать, а лучше завыть. Но не было ни слез, ни голоса, ни надежды.
Осталось лечь и тихо умереть.
Я лег в треснувший сугроб, повозился, устраиваясь поудобнее, затолкал руки поглубже под мышки и тихо умер.
5
Два класса столкнулись в последнем бою;
Наш лозунг – Всемирный Советский Союз!
– А напрямую мне он не пробовал звонить?
– Честно говоря, он это предлагал, но я сказал, что очень не советую, – особенно если целью разговора будут одни только извинения, без конструктива.
– Интересно. И он, весь такой советский, послушался твоего несовета?
– Всеволод Михайлович, возможно, я слишком много на себя взял. Если так – прошу прощения и готов к санкциям. Но, по-моему, его поведение на том совещании было вопиющим. А уж срыв доклада президенту и вот эти нынешние прятки – это или детский сад, или клиника.
– А как по-твоему, детский сад или клиника все-таки?
– Фифти-фифти. То есть он, если я правильно понимаю, искренне не хочет палить программу на внешнем рынке, пока все не докрутит, и в чем-то он прав. Если оставить в стороне шелуху про несчастных сибиряков, которые давно заслужили, про социальное обоснование экономического прогресса и прочее чучхе, то да – палить нельзя, по крайней мере до получения патента, оформления интеллектуальных прав и попытки договориться с китайцами, чтобы они год-два на эту поляну не лезли. Да фиг с ними договоришься, их можно только перед фактом ставить: технология не только есть, она тщательно разработана, оптимально освоена и известна всем потребителям лишь в оригинальном исполнении – соответственно, попытки слямзить и наштамповать дешевые клоны будут, во-первых, затратными, во-вторых, не гарантируют успеха, потому что прикормленному потребителю западло брать дешевую подделку. Вопрос в прикормке – и тут Рычев абсолютно прав. Вопрос в методах отстаивания правоты и нюансировке позиции – и тут как раз начинается детсад. Ну что это такое – прячется, отмазы про пропавшего зама придумывает, потом у него вдруг торжественное заседание по случаю выпуска и ухода в оборот этих его телекинофотоголоналадонников, а потом вдруг собрание трудового коллектива с последующим всенародным голосованием. Заигрался.
– А с пропавшим замом история чем кончилась-то?
– Не знаю. Выяснить?
– Вообще-то я не такого ответа ожидал. Но да, выясни, будь так любезен.
– Виноват, Всеволод Михайлович. Но я как-то привык к этому относиться как к поводу, по которому Рычев в очередной раз от стрелки уклонился, – вот в детали и не вдавался.
– Миш, я бы сказал, что это весьма романтичные детали: второе лицо в федеральном проекте вывозят чуть ли не в багажнике и потом еще какая-то джеклондонщина. Кто вообще посмел?
– Вроде бандиты, и вроде там Рычев сам уже все вопросы решил. Боюсь соврать, если позволите, доложу вечером.
– Жду. Стоп.
– Да, Всеволод Михайлович.
– А ты вообще рассматривал альтернативное объяснение рычевского поведения?
– Н-нет. Пожалуй, нет. А какое, например?
– Всему вас учить. Старая добрая конспирология. Ты помнишь вообще, для чего изначально создавался проект «Союз»?
– Прозвон маргинальных исследований плюс задействование маргинальных территорий и соцгрупп.
– Ай-яй. Миш, мы не в партшколе и не на конференции политтехнологов. Для сведения: проект «Союз» начинали лично товарищ Волков Владислав Юрьевич и твой покорный слуга для того, чтобы раскрутить твоего покорного слугу и сделать из никому не известного секретного чиновника политическую фигуру, которую не смешно представить в качестве преемника. Чего брови поднял?
– Мне казалось, вы все-таки публичной фигурой по менее вычурной схеме стали.
– Правильно казалось. Жизнь внесла коррективы, и все такое. Но план-то был. А хорошие планы отличаются тем, что иногда воплощаются совсем другими героями. Понимаешь?
– Кажется. Вы хотите сказать, что Рычев всерьез...
– Я хочу сказать, что Владислав Юрьевич передумал умирать, восстановил печенку и готов к труду и обороне. Что и от кого он может оборонять, думаю, понятно. Его способности ты, надеюсь, знаешь не хуже меня. Тут еще такой момент: я в последний раз его видел полгода назад – он после курса реабилитации приехал, поговорили, я там всякое предлагал, он хохотал и говорил, что хватит. Все, больше не видел. Зато люди видели – пару недель назад, сперва в Сургуте, потом в Томске. Лекции читал. Про гражданское общество. А?
– Так. Так-так-так. Получается, он Рычева – вернее, наоборот?..
– Да меня разница между двумя этими вариантами, честно говоря, не слишком трогает. Меня сама их возможность беспокоит. Немножко так. Вот я и думаю: зря, не зря?
– Черт. Подумать как минимум надо.
– Подумай. Подумай, будь добр. И пожалуйста, как-нибудь дай Максу знать, что нам альтернативное объяснение не нравится. Очень не нравится.
ГЛАВА 6. ТРИУМФАЛЬНОЕ ШЕСТВИЕ
1
Так что ж, молодежь, –
без зазренья ори:
– Нас всех
подкупило
советское золото,
золото
новорожденной
Советской зари!
Никиш пришел, когда Данила добивал третий уровень, так что дорогому гостю пришлось потоптаться под дверью. Справился он, как всегда, стоически, даже не стал повторно жать звонок или дергать друга с помощью мобильника, – знал, что если Данила сказал: «Приходи», пусть даже мрачно и пусть даже сразу бросил трубку, то будет дома.
Ждать пришлось минуты три. Данила, как всегда невообразимо одетый, распахнул дверь, дождался, пока Никиш войдет, ритуально – ладонь, локоть, плечо – поздоровался и сдернул на кухню, откуда заорал, гремя, кажется, всей наличной посудой: