СССР
Шрифт:
Гомон усилился, перерастая в рев, Вовка качнулся вправо – явно не сам и явно не от первого же толчка – и заслонил Артему всю дымящую п'oтом и злобой картину. Артем быстро оглянулся на Лену, увидел совершенно белые глаза, втолкнул ее в угол и встал перед ней, уперевшись растопыренными локтями в стену и шторку.
Вовка рявкнул:
– Спокойнее, спокойнее, стоим все!
И тут же медленно, но плотно надвинулся жаркой мокрой рубашкой на Артема.
Ленка за спиной взвизгнула и замерла, часто дыша Артему между лопатками. Артем, скрежетнув зубами, завис зеленым богомолом – лбом упирался в Вовкину спину, а ладонями отчаянно отжимался от стены и шторы. Левая рука скользнула по краске, Артем, обомлев, едва не ухнул под надвигающиеся каблуки, но быстро поймал себя и вернулся в исходное положение, проиграв всего пядь арендованной земли. Под толстым щитком Вовкиной лопатки вспух и закрутился глухой рык, лопатка поперла вперед, и Артему стоило большого труда удержаться от торжествующе-злобного наступления вторым эшелоном – вернее, пехотой, зачищающей окопы за танковым клином.
Он бы, возможно, и попер, но тут улетела куда-то в тыл уже правая рука – будто стенка под нею упала. Слева что-то неожиданно громко и ритмично вскричал Саныч, Артему было не до него – следовало удержать равновесие и не раздавить Лену, ну, для кучи еще понять, куда делась стенка и что это за мужик вылепился вместо нее.
А никуда стенка не делась – там, оказывается, просто дверь была, замаскированная под стеновую панель и без ручки. Вот ее изнутри, очевидно, и открыл тот самый мужик – вернее, даже парень, – мягко, но ловко вернувший Артема в положение раскоряченного равновесия. Парень был незнакомым, но напоминавшим кого-то важного то ли лицом, то ли странноватым костюмом. Где-то Артем такие видел – и знал почему-то, что это атрибут. Помнить бы еще чего.
Вспомнить парень не позволил, бегло улыбнувшись Артему и, видимо, Лене, спросил:
– Держитесь?
– С трудом, – зло сказал Артем, а Лена тюкнула лобиком ему в спину.
– Сколько вас в зале – охраны и персонала?
– Охрана – трое, персонала должно быть сорок семь, но сейчас фиг его знает, – ответил Артем, пытаясь сообразить, чего ради он отчитывается перед домовым.
– Ага, – сказал парень вместо спасибо, что-то пробормотал себе под нос и как-то очень ловко прошел между Артемом и Вовкой, который лицевой частью вроде бы продолжал урезонивать буйных соискателей «союзника», а остальными гранями организма отслеживал беседу с гостем из застенков.
Гость булькнул было в толпу – все тем же штопорным манером, но выплеснулся обратно, чтобы спросить:
– Это ведь Никитских там вещает?
– Кто ж еще.
– Спасибо, – сказал все-таки парень и канул в людских извивах.
Чтобы тут же – честно, тут же, Артем потом долго искал доказательства существования бравинского двойника – выскочить за спиной Никитских, успевшего освоить интонации и жесты то ли Троцкого, то ли Муссолини. Толпа на жесты реагировала неадекватно – в смысле, особо не слушала и уж тем более не строилась в колонны, чтобы немедленно навести мировой порядок или хотя бы организованно выйти на улицу и там дождаться по одному «союзнику» на пару рук. Наоборот, зверела и давилась.
Парень привлек к себе внимание Никитских, который сперва нахмурился, что твой Перун, потом расплылся, потом принялся плаксиво что-то объяснять. Парень покивал, коротко сказал такое, отчего у Никитских пол-лица втянулось в рот, а рост убавился вдвое. Артем остро пожалел, что ничего не слышит, но тут же порадовался такой нехватке слуха. Потому что директор засунулся за пределы видимости, а парень повернулся лицом к толпе и что-то сказал: первый раз беззвучно, а второй оглушительно. Как широкой доской по затылку.
С размаху и каждому.
Уши заложило, за глазами лопнули воздушные шарики, а в косых полосах света, бьющих сквозь жалюзи, застыли всегда такие несерьезные пылинки.
– Внимание, пожалуйста, – повторил парень уже человеческим голосом, все равно лившимся изо всех углов и стен холла, и загипсованная толпа боязливо вздохнула и зашевелилась.
– Дорогие товарищи. От имени системы «Союз» благодарю вас за внимание, оказанное нашей акции и нашей продукции, и приношу извинения за задержку с началом реализации, ну и вообще за доставленные неудобства. Сейчас мы организованно приведем торговые площади в порядок и начнем продажи. Уверяю вас, слухи о том, что «союзников» не хватит на всех, абсолютно безосновательны. Я лично сопровождал контейнер с «союзниками» и могу заверить вас, что товарных запасов достаточно, чтобы обеспечить всех жителей Иркутской области, получивших приглашение, и еще столько же останется. Чтобы не создавать очередей, давайте договоримся так: в отдел заходим группой по двадцать человек, а остальных я приглашаю попить чаю, кофе или воды в кафе «Союза» – безусловно, за наш счет. Хорошо?
Толпа откликнулась недоверчивым, но вроде бы лояльным мычанием.
– Вот и ладушки. Пока покидаем вестибюль – сперва выходят тридцать человек у входа. Сотрудники магазина вам помогут. Товарищи ближе ко мне, пожалуйста, давайте немного подождем. Спасибо.
Вовка ввинтился в толпу, на ходу обернувшись, чтобы пронзить Артема требовательным взглядом. Артем с сомнением осмотрел людское море, выискивая небрежного или иных потенциальных возмутителей порядка и обидчиков Лены, но все были незнакомые и озадаченные – во всяком случае, присмиревшие. Поэтому Артем быстро сказал несколько слов Лене и нырнул в толпу. Работа у нас такая, овчарочья: гонять волков и вести стада, разделяя и властвуя.
На сей раз основную работу сделал более опытный пастух. Публика, только что увлеченно давившая друг друга заради непонятно чего (не «союзников» же, которых от силосования клиентской базы не прибавится, за шиворот бы Никитских половник тефтелей наложить, чтобы больше объявлений про «Один аппарат в одни руки» не вешал и толп не собирал), теперь столь же увлеченно тянулась к выходу, чтобы с подозрительной организованностью разделиться на две почти равные группы. Одна выстраивалась вдоль стеночки, другая, потоптавшись на месте, повиновалась ласковым жестам набежавших невесть откуда продавцов с прочими мерчендайзерами и журавлиным клином уходила в направлении кафе. Артему и Вовке оставалось только бровями шевелить – и вполне искренне улыбаться тому, насколько правильно покупатели истолковывают движения бровей, покладисто замирая на месте и так же покладисто кучкуясь по тридцать человек, взаимно вежливо двигающихся в сторону тихо остываюшего на входе Витали – не дотоптали его, оказывается.
Толпа иссякла, как сугроб, который прикрывался от майского солнца сарайчиком, а сарайчик раз – и сдуло. Никитских бросил в зал даже экспедиторов и секретаршу. Сперва они умели только глупо улыбаться и хватать себя за руки, но быстренько оклемались и включились. Через часок обстановка отличалась от стандартной только небольшой группой зевак, успевших увидеть столпотворение с последующим толповерчением и толпорассасыванием и теперь пытавшихся понять, чего было-то. Их порциями отводили к плакатику, презентующему вторую очередь акции, либо предлагали подождать месяц до начала массовых продаж. А чего именно – объявим дополнительно.
Все это время Артем, не отвлекаясь от основных обязанностей и немножко отслеживания Ленкиных перемещений, размышлял о том, кто таков внезапный спаситель, почему он знает замаскированные кротовьи переходы, неизвестные даже службе охраны, и каким образом заставил дурную толпу выслушать и подчиниться. Дело явно не в одном акустическом фокусе. В конце концов, у Никитских тоже доступ к скрытым динамикам был – и что?
Ответы иногда приходят сами, оптом и откуда не ждали. На сей раз дяденька в костюме-атрибуте – Артем вспомнил, одежда похожего кроя, но попроще, была у мужика из демороликов «Союза», – выскочил не из стенки, а как будто из тени на полу. Артем и Вовка заулыбались и начали было благодарить, но дяденька – какой там дяденька, вряд ли он был сильно старше Артема, вряд ли даже слабо старше – их оборвал, назвался Бравиным из центрового «Союза» и принялся топтать, быстро, технично и беспощадно. За то, что стоят рядом, оставив без присмотра полпериметра, за глупые действия утром, за незнание матчасти, устройства собственного магазина, за слезы наших матерей, за все хорошее и нехорошее и за нашу советскую Родину. Артем сразу сник, а Вовка пытался побрыкаться – ну его и размазало совсем тонким слоем, местами с разрывами. Беспощадно, технично и быстро.