Стафф
Шрифт:
Стафф кивнул.
– Абашева, что мы подаем после говядины?
– Шато-лафит, портер, медок.
– Достаточно! – остановил ее Альберт и удовлетворительно кивнул.
– Гульнара, что мы подаем после рыбных блюд?
– Макон, нюи, пети-виолет.
– Вроде все предусмотрел, – про себя отрапортовал Альберт. – Не забывайте, что обслуживание начинаем с почетных гостей, затем последовательно обслуживаем остальных в направлении против часовой стрелки и в последнюю очередь Константина Викторовича и Юлиану Сергеевну. Если гость заказал альтернативную еду, обслужите его в порядке очередности. Если же кто-то из гостей
– А если гость не замечает принесенного подноса и продолжает разговаривать, что делать? Могу ли я прервать разговор? – неожиданно для самой себя спросила Анна, чем поразила самого батлера, на лице которого отразилось крайнее удивление.
– Анна, а вы молодец. Совершенно точный вопрос. Отвечаю: если гость не замечает принесенного подноса, осторожно наклонитесь к нему, извинитесь и спросите, не желает ли он отведать блюдо. Надеюсь, всем все ясно?
Домашний стафф покорно кивнул, вновь напомнив Анне рынок с рабами, готовых покорно кивать покупающим их хозяевам, лишь бы вновь не оказаться на невольничьем рынке.
Перед тем, как выйти из зала, Гуля осторожно подошла к Анне и, наклонившись, прошептала:
– Наверное, это сделала Виктория. Когда тебя позвала Валентина, она подошла к твоей зоне и какое-то время крутилась возле нее.
Анна сжала губы от досады на Гулю, потому что та промолчала, и злости на Викторию, в выходке которой она теперь не сомневалась.
– Почему же ты промолчала? – негодующе заметила Анна.
– Я не могу быть уверена… Это только предположение, – испугано зашептала Гуля.
Анна вздохнула. Девушка была очень скромной, тихой и безобидной. Злиться на нее Анна не могла.
– Ладно, проехали…
– Прости, – пролепетала Юсупова и, развернувшись, неуверенно зашагала прочь, как будто боясь собственной тени…
Дом Вадимовых начал понемногу наполняться. К особняку подъезжали самые дорогие автомобили: роллс-ройсы, бентли, феррари, ламборджини и другие. Выстроившиеся в ряд нанятые водители тут же подходили к автомобилям и парковали их на заранее отведенные места.
Анна и Ксения, находящиеся в этот момент на втором этаже дома, выглянули в окно и ахнули: ухоженные, элегантные, роскошные женщины, одетые в не менее роскошные вечерние платья, мужчины в стильных и дорогих костюмах, под стать своим избранницам, их детки, такие же модные, как и родители, ну и, конечно, шествовавшие за ними няньки, замыкающие круг и дополняющие общую картину российского бомонда.
Альберт при полном параде – в черном фраке, белой рубашке и бабочке – торжественно встречал гостей у входа, принимая пригласительные открытки и передавая последующую опеку над гостями камердинерам. Те провожали гостей в салон, откуда желающие могли пройти в галерею и насладиться видом произведений изобразительного искусства – приобщиться, так сказать, к пище духовной.
Хозяйка и хозяин дома радушно принимали гостей, обмениваясь улыбками, рукопожатиями и легкими искусственными поцелуйчиками в воздух, сопровождая свои приветствия краткими комментариями и восторженными комплиментами относительно внешнего вида гостя и его спутника.
После увиденного великолепия нарядов Анна невольно посмотрела на свое отражение в зеркале: черная юбка ниже колен, белая рубашка, фартук и волосы в пучке. Как всегда, неприметно, просто и жизнеутверждающе.
Пока
Тем временем Виктория, так же как и остальные гости, находилась в салоне, приглядывая за детьми, которые так и норовили что-то разбить вместе с другими отпрысками богатых родителей.
В коктейльном платье и с красивой прической Виктория выглядела замечательно. Это была ее привилегия – привилегия гувернантки детей, которой позволялось находиться среди гостей, садиться с хозяевами за один стол и не пачкать свои руки пыльной работой. Чувствовала она себя не очень комфортно, но старалась держаться гордо. Позже к ней присоединились две другие гувернантки, прибывшие вместе со своими воспитанниками. Видимо, почувствовав облегчение оттого, что участь гувернантки можно разделить с другими, она стала вести себя более уверенно.
Однако на мероприятиях, где присутствовали дети и их гувернантки, предусматривался дополнительный банкетный зал, в котором они были почетными гостями и обслуживались за столом ничуть не хуже, чем их хозяева, с той лишь разницей, что столы были расположены в разных залах и спиртное употреблять им не разрешалось. Но самое главное – им не разрешалось расслабиться, ведь к их основным почетным обязанностям на званом ужине добавлялись другие, менее почетные – ни в коем случае не допускать детей к столу, за которым сидят родители, пресекать любые попытки облить, испачкать или не дай бог ударить столь же ценного золотого чада, коим являлся и их подопечный. Примечательно, что сорванцов было не так много, как тех, кто подражал манерам родителей и даже различал кое-какие известные бренды. Они мало напоминали детей, а больше походили на взрослых, сдерживая эмоции, не повышая голоса, следя за каждым своим движением. Они были вежливы, но уже так надменны!
Проходя мимо салона, Анна столкнулась с представительницей неправильных детей, которая стояла возле огромного торта и внимательно его разглядывала. Анна улыбнулась и подошла к девочке.
– Ты, наверное, хочешь его попробовать? Правда, он выглядит очень аппетитно?
Девочка вздрогнула и обернулась на Анну, окинув ее отнюдь не детским взглядом, задерживая его на стаффовской униформе.
– Я просто любуюсь…
– И не будешь пробовать?
Девочка замолчала, раздумывая, как бы правильно ответить.
– Простите, а как я могу к вам обратиться?
У Анны отвисла челюсть.
– Меня зовут Анна, – представилась девушка.
– Мисс Анна, вы задаете неправильные вопросы. Я уже не маленький ребенок и прекрасно осознаю, что торт – это отрава для организма, поэтому я предпочитаю что-то более полезное. Кажется, меня зовет мама. Я вас оставлю.
«Ничего себе! Я как будто попала в дом какого-нибудь королевского семейства, в котором даже дети говорят так высокопарно!» – поразилась Анна.