Сталь и пепел. На острие меча
Шрифт:
— Начальника штаба ко мне. Срочно! И сводку по потерям.
Злой и уставший начальник штаба, появившийся перед очами Румянцева спустя пятнадцать минут, небрежно бросил на стол папку с документами. Генерал-майор Бесфамильный, как и Румянцев, всю жизнь прослужил в воздушно-десантных войсках и, казалось, должен был сделать более успешную карьеру, чем сам командующий. И опытней, и выслуга больше, да и повоевать успел еще в составе уже многими забытого ОКСВА. Ограниченного контингента.
Но был у Анатолия Бесфамильного один крайне неприятный момент в жизни, что сильно мешал его карьере. Точнее, зять… Откровенный бандит и отморозок,
Под следствием генерал Бесфамильный пробыл больше года, копая огород на своей даче, будучи временно отстраненным от службы. От суда и приговора его спасло заступничество многих генералов, включая главнокомандующих Сухопутных войск и ВВС. В итоге Бесфамильный был понижен в звании до полковника и Украинскую кампанию встретил начальником штаба у комбрига Румянцева. Сработались они отлично и, получив приказ возглавить ВДВ, Румянцев забрал Бесфамильного с собой. Начальником оперативного отдела… Когда отправились в Исландию, «продавил» ему возвращение генеральских погон и новое назначение.
— Что на передовой, Толя? Давай быстро и по существу…
— Все хреново. Три часа назад тактическую группу сто шестой бригады сбили с позиций у развилки шоссе номер один. Танками, при поддержке РСЗО. Генерал-майор Матвеев тяжело ранен. В живот и голову. Начмед говорит, не жилец.
— У первого шоссе? Это здесь?
— Так точно.
— Значит, все, калитку они захлопнули. Мы в колечке.
— Да. Причем два батальона туляков отрезаны вот здесь. В пригороде Кристенбраут. — Грязный палец Бесфамильного указал на место окружения.
— Что с боеприпасами?
— В среднем полтора БК для ручного оружия и пол бэ-ка для артиллерии.
— ПВО еще есть?
— Да. Только «Иглы». Еще шесть ЗРПК «Панцирь» и три-четыре «Тора». Замаскированы.
— Это всё?!
— Да. За последние сутки они доламывали нашу ПВО. И добили. Нет ни «С-300», ни «Буков-М», нет ни хрена.
Румянцев закурил и предложил сигарету начштаба.
— Сорок часов продержимся?
Бесфамильный пожал плечами.
— Не знаю. Люди предельно измотаны, в многих ротах треть от штата осталась. Амеры натиск не ослабят, чувствуют, что мы на последнем издыхании. Дай бог сутки продержаться. Вообще, откуда такой дурацкий счет — сорок часов?
— Оттуда, Толя, оттуда. — Румянцев ткнул палец вверх. — Из столицы нашей Родины.
— У-у-у… И зачем им сорок часов?
— Обещают помощь в течение этого времени.
— Верится с трудом, командир. — Бесфамильный жадно затянулся сигаретой.
— Мне тоже. Только скажи, Толя, у нас есть варианты? Ах да, руки в гору и, как скот, на американские транспорты грузиться. Надеюсь, тебя такой вариант не устроит?
— Нет. Только я вот думаю, откуда помощь придет?
— Может, в Европе чего случилось… или в Америке самой. Мы здесь сидим без нормальной связи и ни
— Город, командир. Здесь дома капитальные. Если будем за каждый дом пупок рвать, то, вполне возможно, еще неделю продержимся.
— Эль-Фаллуджа?
— Угу. Пусть орешки погрызут товарищи пендосы. Только, боюсь, боеприпасов не хватит.
— Москва, думаю, поможет. Они же не совсем дураки.
Когда командующего 2 Marine Expeditionary Force генерал-лейтенанта Костаса срочно вызвали к коменданту USMC Джеймсу Френсису Адамсу, ему это крайне не понравилось. Во-первых, отрывали от командования соединением, ведущим войну не на жизнь, а на смерть с русским окруженным контингентом в Исландии, во-вторых… генерал Костас терпеть не мог Вашингтон с его толпами политиканов, лизоблюдов и интриганов. Даже такой кремень, как его бывший командир батальона Джеймс Адамс, попав в щупальца этих политиканов, начинал петь либеральные песни и что-то зудеть про экономические трудности.
Не успел он войти в роскошный кабинет коменданта «кожаных затылков», как его ошарашили приказом.
— Приостанови лошадей, Томас. — Комендант Адамс предложил ему сесть напротив себя.
— Не понял, сэр? — сказал Костас, едва приткнув свой зад на кресло.
— Ты все понял. Вот смотри.
Перед Костасом на стол легло несколько компьютерных снимков. И свеженькая, только отпечатанная карта, на которой красные значки глубоко врезались в линию синих значков. Посмотрев на названия населенных пунктов, он понял, что это Германия.
— Это Германия, сэр?
— Да. А вот здесь, — генерал указал на место чуть южнее Ганновера, где красные значки роились особенно густо, — здесь русские отрезали штаб третьего армейского корпуса и первую бронетанковую дивизию.
— Как так, сэр? Здесь же вчера русских не было.
— Немчура, Томас. Поганые европейские шлюхи. Они открыли фронт «иванам», и те пропихнули в щель две танковые бригады. Осталось завязать мешок.
— При чем здесь Исландия, сэр?
— Связь самая прямая, Томас. На Госдеп и Белый дом вышли русские и предлагают перемирие.
— А не пошли бы они подальше, сэр?! Через несколько часов Рейкьявик падет, и больше двадцати тысяч русских гвардейцев-десантников и пяток генералов выкинут белый флаг. Или погибнут. Мы сможем торговаться на своих условиях. Пусть выпускают корпус Коуна из кольца в обмен на своих парашютистов.
Адамс горько ухмыльнулся и покрутил головой:
— Ты в этом уверен, Томас? Если «иван» упрется, то ты получишь мясорубку. При попытке добить Румянцева русские начнут наматывать на гусеницы группировку Коуна.
Костас вздохнул:
— Неужели все настолько плохо, сэр?
— Все гораздо хуже, чем ты думаешь, Томас. Командование ВВС в Европе уже полностью исчерпало запасы высокоточного оружия. Останавливать русские танковые колонны просто нечем. Даже если Коун соберет остатки своих битых-перебитых сил, то уйти за Рейн им не удастся. «Иваны» перехватят его параллельными маршрутами. Это получится покруче Дюнкерка и мыса Бон. В Мексике применение ядерного оружия ситуацию, пожалуй, только осложнило. Теперь там все сражаются против нас. Хуже Афганистана, ей-богу. Там хоть народу мало. В Мексике же сто с лишним, мать его, миллионов. И все жаждут нашей смерти. Тебя порадовать новостями из Ирака и Венесуэлы?