Сталь от крови пьяна
Шрифт:
— Набросать примерный план взятия Лейта стоит уже сейчас, — заметил лорд Джеймс, — а потом я как можно быстрее постараюсь согласовать его с королём. Лейт — не какая-то жалкая башенка, это довольно большой замок, хоть и принадлежит он простому рыцарю.
Хельмут знал, что изначально хозяином этого замка был барон Клауд, но впоследствии он построил себе новый — тот, где недавно гостила вся бьёльнская армия. А старый отдал своему самому верному вассалу взамен скромного тесного поместья. Далеко не каждый рыцарь или сквайр мог похвастаться таким подарком, а Лейт получил ещё и дочь своего сюзерена в жёны… Всё это произошло лет тридцать назад, и теперь сын того счастливого рыцаря, получившего большой баронский замок, оказался в плену в собственном доме.
— В
— Такая есть, — вдруг подтвердил Вильхельм, поднимаясь со своего стула. — Барон Хельмут, вы же знаете об этом?
Хельмут встрепенулся и тоже резко встал, будто против своей воли.
— Знаю, — кивнул он нехотя. — В моём замке большая библиотека, пожалуй, самая большая в Бьёльне. — Голос зазвучал громче совершенно неосознанно, но так было всегда, когда Хельмут говорил о своих заслугах, и сейчас всё случилось совершенно по привычке. — И там есть не только поэзия и романы, но и различные пособия по тактике и стратегии, а также схемы замков… В одной из книг есть схема Лейта, — сообщил Хельмут, внимательно взглянув лорда Джеймса, который всем своим видом так и излучал недоверие, скрестив руки на груди и приподняв бровь. — И тайный ход там действительно обозначен.
— Но этой книги, скорее всего, с вами нет, — заключил лорд Джеймс. Кажется, непосредственно к Хельмуту он обратился впервые.
— Конечно, — пожал плечами он. — Но я могу попросить свою сестру сделать копию этой схемы и отправить мне.
— Как бы гонца фарелльцы не перехватили, — усмехнулся герцог Вэйд.
— Южнее фарелльцев нет, — напомнил барон Адриан — голос у него был низким и скрипучим, как у старика, хотя самому Кархаусену было не более двадцати трёх. — Если они и попытаются пробиться к югу, то наткнутся на нас и наших дозорных. Путь из Нолда в Бьёльн безопасен, так что его светлость, — он кивнул Хельмуту, — может спокойно посылать гонца.
— Посылайте, — подтвердил лорд Джеймс и даже сдержанно улыбнулся, отчего в уголках его серо-голубых глаз образовались лучики глубоких морщин. — Будем ждать схемы. Как раз к этому времени придёт ответ его величества, мы ещё раз всё обсудим, составим подробный план штурма и решим, кто поведёт свой отряд к тайному ходу. Думаю, эта диверсия вполне может дать нам преимущество… Отряд попробует пробиться к главным воротам и открыть их основной части армии, а заодно по пути прикончит несколько десятков захватчиков. Но об этом позднее.
Хельмуту было тревожно. Да, битва состоится не так скоро: надо дождаться, пока гонец привезёт схемы и когда пришлёт ответ король… Но она всё же состоится, и это будет очень важное событие, от которой зависит исход войны. Если они возьмут Лейт и прогонят фарелльцев к северу, то останется лишь побить их на границах. Если же нет… Сложно сказать, что будет тогда. Придётся собирать подкрепление и готовиться к новому штурму, а сколько времени это займёт, неизвестно.
Однако мысль о том, что он вот-вот напишет письмо сестре, его утешала. И, конечно, получить ответ от Хельги было бы тоже невообразимо приятно. Хельмут очень скучал по ней, а после выходки Вильхельма ему было ещё и жаль влюблённую девушку, которая ничего не знала… Но пока он решил ничего ей не раскрывать. Стоит сначала поговорить с Вильхельмом: может, он поклянётся, что больше так не поступит, и тогда всё наладится. Они дождутся окончания войны, а там все обиды и недоразумения забудутся на радостях.
И тогда точно всё будет хорошо.
После, спустя месяцы и даже годы, барон Штольц вспоминал этот момент и смеялся над собой, неустанно повторяя: «Какой же ты дурачок, Хельмут. Юный наивный дурачок».
***
Хельга качалась на качелях в саду.
Стоял солнечный тёплый летний день, запахи благоухающей зелени наполняли воздух, солнечные лучи, преодолевая путь от небес до земли, грели не слишком сильно
Этот сад вырастила мама, ныне покойная баронесса Джолента Штольц. Хельга её не помнила — мама умерла спустя примерно луну после рождения дочери. Но все обитатели Штольца вспоминали Джоленту как женщину весёлую, деятельную, добрую: на всех она смотрела с улыбкой, для всех находила доброе слово… И этот чудесный зелёный сад, благоухающий ароматами и радующий глаз яркими цветами, не вырос бы таким чудесным без её любви.
Отец, барон Кристофер, и Хельмут всегда говорили, что характером Хельга пошла в мать: такая же мягкосердечная и улыбчивая. Поэтому и наследие мамы девушка тоже старалась сохранять. Она велела ухаживать за садом и сама тоже постоянно порывалась то полить какую-нибудь клумбу, то подстричь кустик, то удобрить деревце… Служанки, садовницы, учительницы и Хельмут в один голос говорили, что юной баронессе не стоит пачкать руки, но Хельга не слушала: мама-то пачкать руки не боялась!
Впрочем, ей пачкать руки при работе в саду было не впервой. Никто в Штольце не скрывал, что родом Джолента была из семьи купца, то есть, по сути, простолюдинка. Хотя у неё было и богатое приданое, и хорошее образование, на которое её отец не пожалел денег, и достойное воспитание… Но не было титула. А барон Кристофер на это почему-то внимания не обратил: видимо, слишком уж был очарован невестой. Да и состояние её отца тоже сыграло свою роль — говорили, что он был богаче, чем любой из вассалов Штольцев. А Джолента, прибыв в Штольц, тут же занялась его благоустройством, и так серо-жёлтый замок, расположенный на невысоком скалистом холме, зацвёл, стал ярче и приятнее. Пустующее пространство в старом внутреннем дворе, тогда необитаемом, она велела засадить цветами, кустарниками и деревьями, сама, бывало, вскапывала и рыхлила землю, а опытные садовники смотрели на неё, открыв рот.
Барону Кристоферу настолько понравился результат, что он приказал расширить сад, выделив для этого ещё больше земли: так в саду появились тропинки, скамейки и эти чудесные качели. Когда Джолента забеременела Хельмутом, работу пришлось оставить, но она до последнего приходила в сад и руководила слугами.
Всё это Хельге рассказывали отец и брат. Она бережно хранила в сердце эти истории, веря, что пока она помнит о маме, мама будет жива. Пусть её уже и нет рядом с ней.
Хельга качалась на качелях и любовалась этим обширным зелёным садом, хотя у неё было довольно много дел. После отъезда брата на войну она начала управлять Штольцем самостоятельно, и не всё получалось хорошо, не всё давалось легко. Хельге казалось, что её неудачи возникали из-за волнения, из-за страха за Хельмута и Вильхельма. Брат почти не рассказывал ей о битвах в своих письмах, видимо, боялся напугать, но и без этого она почти каждую ночь видела сны о войне, о кровавых сражениях и жестоких убийствах. Будь Хельмут дома, он сказал бы, что это её воображение разыгралось из-за прочитанных книг. Но на этот раз дело было не в книгах. Хельга думала о настоящей войне, которая коснулась и её тоже, хотя она сидела дома, в безопасном замке далеко от места основных боевых действий. Но её брат и жених были там, в бурном шторме битв, и она не могла не тревожиться за них.
Поэтому сейчас она и ушла в этот чудесный сад, чтобы хоть немного расслабиться, отвлечься от невесёлых мыслей и опасений за своих любимых.
На дорожке перед качелями показался один из слуг в фиолетовом котарди — выглядел он одновременно встревоженно и радостно. Хельга затормозила ногами и остановила качели.
— Ваша светлость, — слуга поклонился, — к вам герцогиня Эрика Рэйкер.
Хельга подскочила, спрыгнула с качелей и оправила подол платья. Она не ждала Эрику сейчас, хотя та, проводив мужа на войну, пообещала рано или поздно приехать в Штольц. И вот сдержала своё обещание… Конечно, Хельга обрадовалась, а потому тут же бросилась из сада к главному въезду в замок встречать гостью.