Сталин Экономическая революция
Шрифт:
Под индустриализацию подводилась не только экономическая или политическая основа, но еще и социальная. Парторганизации целенаправленно, организуя социалистическое соревнование, движение ударников, проводя прием в партию наиболее активных граждан, создавали среду и сообщество строителей индустрии и социалистического общества. И, надо сказать, в этом деле очень сильно преуспели.
Этим же целям было подчинено распределение материальных благ. Была создана система поощрения наиболее активных работников всевозможными благами, которых тогда остро недоставало. Выдавались премиальные отрезы ткани, мебель, мотоциклы и автомобили, квартиры, тем самым поощряя хорошую и высокопроизводительную работу. Тогда, в условиях ограниченного количества товаров широкого потребления, это
Надо сказать, что сталинская социальная система для своего времени и своих условий была достаточно эффективной и справедливой. Будущее страны зависело от труда рабочих, и максимум внимания, максимум благ отдавалось рабочим. Они распределялись не по положению, не по статусу человека, а по его реальному вкладу в общую работу.
Отношение к этой социальной системе, которое сейчас широко распространено, сформировалось на почве ее послевоенного варианта. После войны и после смерти Сталина его наследники внесли ряд существенных изменений в нее, да и послевоенная обстановка уже была качественно другой.
Сталинская система политического руководства и социальная конструкция были созданы в чрезвычайно тяжелых условиях конца 20-х — начала 30-х годов, в условиях напряженной работы, быстрого строительства тяжелой индустрии, в условиях угрозы войны и враждебного отношения со стороны ведущих стран мира, а также внутренней политической борьбы.
После войны, когда после победы над Германией престиж Советского Союза сильно вырос, когда в числе ведущих стран мира остались только Соединенные Штаты, когда стихла внутренняя политическая борьба, тогда, конечно, социальную и политическую конструкцию надо было перестраивать. Но, по существу, был сделан только немного подправленный вариант той же самой сталинской системы. Был усилен и закреплен примат тяжелой индустрии, было закреплено отставание производства товаров широкого потребления и строительства жилья. Это потребовало сохранения и усиления специфической системы распределения материальных благ по труду. [44]
44
Почему бы не назвать вещи своими именами? Что создана была дефицитная экономика, в которой распределение дефицита (практически всех продуктов потребления) становится мощным рычагом управления людьми. — Примеч. ред.
Был сохранен и усилен контроль партии над обществом, хотя необходимость в этом уже отпала. Она отпала потому, что выросло поколение, родившееся и воспитанное при Советской власти, которое никогда не испытывало влияния другой идеологии. Это обстоятельство для укрепления социального строя использовано не было.
Только, при сохранении внешнего сходства, из социальной и политической системы было убрано содержание, составлявшее основу крепости и могущества советского общества при Сталине. Был разрушен и исчез институт выдвиженчества, раньше позволявший быстро и эффективно обновлять руководящие кадры и расширять хозяйство. [45] Вместо него не было предложено ничего равноценного. Вместо этого института укрепился порядок прохождения всех ступеней партийной, номенклатурной карьеры от самого низа до самого верха. Это привело к тому, что средний возраст приходящих в систему высшего партийно-государственного управления достиг 55–60 лет вместо 35–40 лет при Сталине. В конце 70-х годов средний возраст членов ЦК составил 70 лет, в то время как в 30-х годах в ЦК Сталин был в немногочисленной группе руководителей старше 50 лет.
45
Опять назовем вещи своими именами: после смерти Сталина руководителей всех звеньев перестали истреблять и сажать. Поэтому они занимали свои должности и не освобождали их для новых выдвиженцев. Сталинская система просто не могла воспроизводиться без регулярных волн репрессий. — Примеч. ред.
Партийность
Эти на первый взгляд незначительные изменения в социальной системе привели к тому, что советское общество разложилось изнутри, и через пятьдесят лет после победы в самой большой войне человечества оказалось неспособно постоять за свою независимость и целостность.
Это было потом, много десятилетий спустя. В 30-х годах молодое советское общество рвалось вперед, росло и укреплялось. Его мощь возрастала не по дням, а по часам.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Авторы, пишущие об эпохе Сталина, чаще всего впадают в одну из крайностей: возвеличивания или обличения. Я написал книгу, которую очень легко назвать очередной попыткой возвеличивания. С точки зрения таких, как господин Волкогонов и другие записные ниспровергатели, я — просто маньяк сталинизма.
Но не зря же я критиковал Волкогонова (и через него остальных ниспровергателей) за его потрясающую легковесность и верхоглядство. То, что он написал о Сталине, — это ниже всякой критики.
Конечно, мне известна литература, написанная намного более квалифицированными обличителями — умными, образованными и принципиальными врагами сталинизма. Книги, написанные людьми, которые не получали номенклатурных пайков, не состояли в КПСС, а потом в одночасье вдруг сделались рьяными антикоммунистами.
Если личное мнение автора вообще важно, пожалуйста: я думаю, что нужно внести уточнение, что Сталин был великим и гениальным в условиях своего времени, крайне непростого. Но это не факт, что его методы сработали бы сейчас.
Но в своей книге я как раз старался быть максимально объективным. Не подгонять факты под заранее принятую схему, а изучать сами факты.
Но самое главное: я специально старался не вдаваться в разговоры обо всем, что далеко от экономики. Да, есть отдельная тема: цена индустриализации. Отдельная громадная проблема: разрыв культурной традиции, колоссальный психологический шок, последствия которого сказываются до сих пор (и будут сказываться еще долго). Но если писать об этом — то отдельные книги.
Я понимаю, что мы далеко не все знаем и понимаем в сталинской эпохе как раз по поводу репрессий, денационализации и всего остального. Более того, мы не можем сейчас установить даже основных моментов этого процесса. Любого ниспровергателя можно спросить, например: почему в сталинской России прошли такие репрессии, если в дореволюционной России не было таких репрессивных традиций даже близко? Второй вопрос: как они появились, из чего и почему?
Нам ведь даже число жертв сталинского террора не известно. Для анализа сталинского опыта, понимания цены индустриализации нужно знать поточнее — во что же все-таки это обошлось. И здесь нужна более или менее точная цифра, а не такая, где разброс между значениями в разы. А у нас такой цифры до сих пор нет.
К сожалению, изучение этих тем чаще всего ведется в ключе публицистики. Ведь стоит только дать себе право выносить моральные оценки и приговоры, как уже разбор сталинского опыта превращается в судилище над сталинской эпохой. Одна задача подменяется другой. Это главная причина, по которой ниспровергатели Сталина не написали ничего толкового по истории этой эпохи.
А если уж ставится задача анализа сталинского опыта, то тут нужно работать, не подменять задачу изучения и установления фактов задачей осуждения. Начав раздавать оценки и приговоры, мы утратим возможность разбора опыта с извлечением позитивного и негативного опыта.