Сталин и бомба. Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956

Холловэй Дэвид

В начале 30-х годов институт Иоффе был реорганизован. Лаборатория и институт были объединены также и формально, а в 1931 г. это целое распалось на три отдельных института: Ленинградский институт химической физики (директор Н.Н. Семенов), Ленинградский физико-технический институт — ЛФТИ (директор А.Ф. Иоффе) — и Ленинградский электрофизический институт (директор А.А. Чернышев). Иоффе также выступил инициатором создания физико-технических институтов в «провинциальных» городах, с тем чтобы образовать сеть таких институтов вне Ленинграда и Москвы, в новых индустриальных центрах страны, которые создавались в рамках первого пятилетнего плана. Четыре таких института были организованы в Харькове, Свердловске, Днепропетровске и Томске. Большая часть штатов этих институтов состояла из бывших сотрудников ленинградского Физтеха, как называли институт Иоффе. Эти ответвления Физтеха с течением времени стали самостоятельными научно-исследовательскими институтами^{44}.

IV

Реорганизация института Иоффе была задумана в

целях поддержания технического прогресса в промышленности. Она пришлась на время, когда Советская власть оказывала возрастающее давление на ученых для усиления их вклада в набиравшую темпы индустриализацию страны. Сталин выдвинул задачу «догнать и перегнать передовую технику развитых капиталистических стран»^{45}. Нетерпение, с которым большевики подгоняли темпы индустриализации, не позволяло опираться только на собственные исследования. XV съезд партии (1927 г.) призвал к «широчайшему использованию западноевропейского и американского научного и научно-промышленного опыта»^{46}. В течение первой пятилетки (1928–1932) Советский Союз импортировал большое количество иностранного оборудования и целые заводы^{47}. Но во втором пятилетнем плане (1932–1937 гг.) больше внимания было уделено развитию собственной техники. XVII съезд партии (1934 г.) декларировал, что к концу пятилетки Советский Союз превратится в «технически и экономически независимую страну и в техническом отношении самое передовое государство в Европе»^{48}.

Постановка этой задачи показывает, какие далеко идущие планы имела советская индустриальная политика. В 1929 г. Сталин, который к этому времени разгромил своих политических противников по партии как «слева», так и «справа», наложил на советскую экономику свой собственный жестокий отпечаток. Он начал принудительную коллективизацию сельского хозяйства, разрушив тем самым экономическую мощь крестьянства. В то же время он решительно увеличил плановые задания по выпуску промышленной продукции. Он оправдывал такую политику необходимостью преодолеть традиционную российскую отсталость и ущербом, нанесенным врагами: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»^{49}.

Иоффе не жалел сил для того, чтобы внушить руководителям партии и правительства мысль, что физика могла бы обеспечить основу техники будущего [11] . Но в 1931 г. его постиг серьезный удар. Эксперименты, выполненные в его лаборатории, казалось, обещали возможность создания тонких изолирующих пленок, обладающих высокой прочностью по отношению к электрическому пробою, что позволило бы производить хорошие и дешевые изоляторы и тем самым снизило бы стоимость передачи токов на большие расстояния с помощью высоковольтных линий электропередач. Эта идея представляла большой интерес для правительства, которое в октябре 1929 г. решило ассигновать 300 тысяч рублей, а также еще 60 тысяч рублей в твердой валюте для поддержки дальнейших исследований; в дополнение к этому были выделены специальные фонды для закупки приборов за рубежом. Было достигнуто соглашение с американскими фирмами и компанией «Сименс» в Берлине о развитии этих работ ^{50} .

11

Иоффе вступал в интенсивные контакты с А.В. Луначарским, В.В. Куйбышевым, Г.К. Орджоникидзе и С.М. Кировым, секретарем Ленинградской партийной организации. См.: Френкель В.Я. Абрам Федорович Иоффе// УФН. 1980. Т. 130, № 1. С. 35,36.

Результаты первоначальных экспериментов Иоффе получили подтверждение в лаборатории Сименса в Берлине. Эти обнадеживающие результаты побудили Валериана Куйбышева, председателя ВСНХ, в июле 1930 г. заявить в своем докладе на XVI съезде партии: «Работа эта еще не закончена, но академик Иоффе считает, что после года работы он доведет ее до благополучного конца. Результаты этой работы поведут к серьезному перевороту в изоляционном деле и в электротехнике вообще»^{51}. Однако дальнейшие опыты, проведенные в Ленинграде, не подтвердили результатов, полученных в Берлине. В 1931 г. Ландау, который работал в теоретическом отделе института Иоффе и как раз вернулся туда после двухлетнего пребывания в Западной Европе, указал, что теоретические основания экспериментов Иоффе были неверны. Новые опыты показали ошибочность первоначальных результатов. Исследования в компании «Сименс» позволили несколько улучшить изоляторы, но надежды, которые Иоффе прежде возлагал на тонкослойную изоляцию, не оправдались, и в январе 1932 г. он должен был признать на XVII партийной конференции, что работы по тонкослойной изоляции не привели к ожидавшемуся успеху^{52}. Иоффе был в сильнейшей степени разочарован всем этим и глубоко обижен поведением Ландау, который назвал его неграмотным^{53}. Одно дело было утверждать, что физика должна составить основу будущей техники, но совсем другое дело — воплотить содержание этого лозунга в действительность.

Вопросы о взаимоотношениях между физикой и промышленностью оказались в центре внимания собравшейся в марте 1936 г. сессии Академии

наук. Советское руководство было обеспокоено тем, что, несмотря на большие средства, выделенные науке, советским физикам не удалось внести достаточный вклад в развитие промышленности. Цель сессии состояла в том, чтобы указать советским физикам, что их основная задача состоит в обеспечении научной основы развития социалистического производства. Это указание должно было внушаться путем «критики и самокритики» Иоффе и его института, олицетворявшего советскую физическую школу, за недостатки в работе по оказанию помощи промышленности. Сессия была тщательно подготовлена в соответствии с инструкциями, исходившими от партийного руководства^{54}. В день ее открытия правительственная газета «Известия» поместила на своих страницах статью, в которой с сожалением констатировалась неудача института Иоффе в деле помощи промышленности^{55}. Это задало тон всей сессии, в работе которой приняли участие несколько сотен ученых и представителей властей. Она состоялась в Москве, куда двумя годами ранее переехала из Ленинграда Академия наук.

Иоффе начал свой доклад с утверждения, что его институт был создан с целью сделать физику научной основой социалистической техники. В результате его работы Советский Союз стал одним из ведущих центров мировой физики. «Основным результатом нашей деятельности я считаю рост советской физики и ее удельного веса в мировой науке. Я думаю, не будет преувеличением сказать, что вместо одного из последних мест наша физика заняла четвертое место, а техническая физика, быть может, даже третье место»^{56}.

На базе Физико-технического института начиная с 1918 г. была создана сеть из четырнадцати научно-исследовательских институтов и трех технических вузов, где работали 1 000 научных сотрудников, из которых около ста можно считать крупными самостоятельными учеными^{57}.

Иоффе утверждал, что его институт внес существенный вклад в советскую экономику. Среди наиболее важных достижений Института он назвал создание акустического метода измерения нагрузок, новые методы исследования стали и сплавов, изобретение новых изоляционных материалов, защиту линий электропередач и высоковольтных трансформаторов, работы по полимерам и искусственному каучуку, новые методы измерений в биологии^{58}. Но инженеры промышленных предприятий, сказал он, не склонны сообщать физикам о своих нуждах и проявляют мало интереса к предложениям, выдвинутым советской наукой. «Одни ожидают, что физика может руководить техникой, создавать новые производства, другие считают ее бесполезной для практики. Часто требуют, чтобы физика внедряла в технику свои приемы чуть ли не насильно, без учета инженерных и экономических факторов. И только немногие понимают, что главный долг физики — отвечать на запросы техники, когда они вытекают из состояния производства, и подготовлять новые приемы. Физик в основном консультант техники, а не ее руководитель»^{59}.

Физика, сказал Иоффе, принимала довольно мало участия в осуществлении первых двух пятилетних планов, потому что для внедрения американской техники не требуется большого участия физиков. Но физики будут играть все возрастающую роль в последующие годы, потому что они будут участвовать в развитии новой техники^{60}.

В последовавших за этим дебатах ни одно из утверждений Иоффе не осталось без возражений. Ему воздали должное за его вклад в развитие физики, но основная тональность дискуссии была чрезвычайно критической. Заключение Иоффе о становлении советской физики было подвергнуто сомнению несколькими выступавшими; среди них надо особо отметить Александра Лейпунского, бывшего студента физико-механического факультета, который теперь стал директором Украинского физико-технического института в Харькове. Лейпунский доказывал, что утверждение, будто бы Советский Союз занимает четвертое место в мировой физике, совершенно ошибочно. Если первое место следует приписать Англии, второе — Америке, а третье — Франции, сказал Лейпунский, тогда надо иметь в виду, что между третьим и четвертым местом существует большой разрыв. Более того, если принять во внимание интенсивное взаимодействие между учеными различных стран Западной Европы, то западноевропейская наука должна рассматриваться как единое целое, причем «существует довольно изрядный качественный скачок между западноевропейской наукой и нашей». Советский Союз не занимает ведущих позиций ни в одной области физики, и в стране нет физических школ, которые можно было бы сравнивать со школой Нильса Бора в Дании или Эрнста Резерфорда в Англии.

Лейпунский также оспорил утверждение Иоффе о том, что Советский Союз занимает третье место в мире в области технической физики, уступая только США и Германии. Техническая физика должна характеризоваться не числом или качеством опубликованных работ, а изготовленной технической продукцией. Иоффе поставил Советский Союз впереди Англии, но Лейпунский, который только что вернулся из Кембриджа, где провел целый год, не согласился с этим: Иоффе неправ, утверждая, что в советской физике все обстоит благополучно, особенно если учесть его верную мысль о стоящей перед Советским Союзом задачей развить свою собственную технику, не зависящую от Запада. Такая задача может быть решена лишь в том случае, если Советский Союз будет иметь передовую науку и исключительные возможности приложения результатов науки к нуждам практики^{61}.