Сталин и Каганович. Переписка. 1931 -1936 гг.
Шрифт:
Соратники и другие
Ночь 2 марта 1953 г.
Ближняя дача
Первый приезд «четверки»
Взяв почту, охранник отправился искать Сталина. Пройдя несколько комнат, он обнаружил вождя в малой столовой. Сталин находился в беспомощном и крайне неприятном положении. Он лежал на полу, «а под ним подмочено» [375] . Эту последнюю деталь важно подчеркнуть не ради дешевой сенсационности, а потому, что она имела значение для последующего развития событий. Сталин не мог говорить и только, как показалось охраннику, подозвал его слабым взмахом руки. Охранник вызвал своих коллег. Вместе они перенесли Сталина на диван. Потом бросились звонить непосредственному начальству – министру госбезопасности С. Д. Игнатьеву. По воспоминаниям охранников, Игнатьев отказался принимать какие-либо решения и переадресовал своих подчиненных к высокому руководству – Берии и Маленкову.
375
В этом пункте свидетельства Хрущева и охранников полностью совпадают (Вопросы истории. 1992. № 2–3.
С. 91; Радзинский Э. Сталин. М., 1997. С. 615).
Поведение Игнатьева было вполне естественным и предсказуемым. Он поступил так же, как несколькими часами ранее поступили охранники, боявшиеся зайти к Сталину. Брать на себя ответственность в таком щекотливом вопросе, как вызов врачей к вождю, Игнатьев боялся. Перемещенный за два года до смерти Сталина из относительно удобного кресла заведующего отделом ЦК на жесткий стул министра госбезопасности, Игнатьев, надо думать, не раз в душе проклинал тот день, когда вождь остановил на нем свой выбор. Сталин требовал от Игнатьева активизировать поиски «врагов» и угрожал ему суровыми карами. Игнатьев был совершенно запуган. Нужно ли удивляться, что, услышав об ударе, постигшем Сталина, он просто затаился.
Ничего не добившись от своего непосредственного начальника, охранники разыскали Маленкова. Тот оповестил других членов руководящей «пятерки» – Берию, Хрущева и Булганина. Это был логичный шаг. Не обладая информацией о реальном состоянии хозяина, Маленков не хотел ехать на сталинскую дачу в одиночку, а тем более – самостоятельно санкционировать вызов врачей. В этом опасном деле требовалась круговая порука. Четверка решила собраться у Сталина, чтобы оценить ситуацию.
Судя по воспоминаниям Хрущева и свидетельствам охранников, прибыв ночью на дачу, соратники вождя вели себя крайне осторожно. По словам Хрущева, вначале решили не ходить к Сталину вообще, а расспросить охрану. Рассказ охранников еще больше озадачил вынужденных визитеров. Насколько плох Сталин, они не понимали. А вдруг болезнь окажется временной? Хорошо зная Сталина, его соратники осознавали, что он вряд ли сохранит доброе расположение к тому, кто наблюдал его в унизительной беспомощности. В общем, как писал Хрущев, узнав, что Сталин «как будто спит, мы посчитали, что неудобно нам появляться у него и фиксировать свое присутствие, раз он находится в столь неблаговидном положении. Мы разъехались по домам» [376] . Эти объяснения Хрущева выглядят убедительно.
376
Вопросы истории. 1991. № 2–3. С. 91.
Однако, судя по воспоминаниям охранников, Хрущев рассказал не все. Прежде чем уехать, четверка делегировала в комнаты Сталина Маленкова и Берию, чтобы те лично оценили положение. Это решение было очевидным. Идти всем четверым – создавать ненужный шум. Идти кому-то одному – брать на себя опасную ответственность. Хрущев и Булганин остались в помещении охраны. Берия и Маленков скорее прокрались, чем прошли к Сталину. Они явно опасались разбудить его. Охранники запомнили красноречивую деталь: у Маленкова скрипели ботинки – видимо, новые, – поэтому он снял их и взял под мышку. Приблизившись к Сталину, Маленков и Берия услышали его похрапывание. Обругав охрану, Берия приказал не поднимать панику, поскольку Сталин спит. Охранники оправдывали свой вызов тем, что несколько часов назад было хуже [377] . Проигнорировав эти жалобы, вожди уехали в Москву.
377
Радзинский Э. Сталин. С. 617.
Некоторые историки и публицисты трактуют столь поспешный отъезд как заговор. Намеренное неоказание помощи они считают причиной смерти Сталина. Уже многие десятилетия, начиная по крайней мере с известной книги А. Авторханова, существует версия о смерти Сталина как результате намеренного отравления, организованного Берией [378] . В современной России она особенно популярна у публицистов, специализирующихся на производстве сенсаций. Однако пока многочисленные заявления об «убийстве Сталина» остаются предположениями, сформулированными, в зависимости от культуры и профессионализма авторов, более или менее корректно.
378
Авторханов А. Загадка смерти Сталина: заговор Берия. Франкфурт-на-Майне, 1976. Одна из последних серьезных попыток использовать медицинские показания с целью обоснования этого предположения сделана в книге: Брент Дж., Наумов В. Последнее дело Сталина. М., 2004.
Имеющиеся реальные факты между тем складываются в логичную картину смерти вождя, в которой нет места теориям заговора. Сталин был стар и нездоров [379] . Инсульт, ставший причиной смерти, судя по воспоминаниям врача, делавшего вскрытие, был результатом длительной болезни [380] . Вполне логично выглядели также действия соратников Сталина, не спешивших вызывать врачей. Не понимая, что происходит и какова реальная угроза жизни Сталина, они просто перестраховывались. Лучше многих других члены советского руководства знали о сталинской подозрительности и непредсказуемости, неоднократно ходили по краю пропасти, готовясь к опале, а значит смерти. В общем, в те мартовские дни и охранники, и Игнатьев, и «четверка» действовали так, как приучил их действовать сам Сталин: с оглядкой, в страхе, перекладывая ответственность на других.
379
См. раздел «Пациент номер один» в этой книге.
380
Мясников А. Л. Я лечил Сталина. М., 2011. С. 302, 304–305.
Многие годы даже ближайшие сотрудники и друзья Сталина, прошедшие с ним долгий путь совместной борьбы, жили в состоянии страха. Их полное подавление и подчинение вождю было важнейшим условием существования диктатуры. Начав с уничтожения бывших лидеров оппозиций, Сталин в 1937–1938 гг. расстрелял значительную часть членов Политбюро. Тогда же погибли или были посажены в тюрьму ближайшие родственники некоторых уцелевших соратников Сталина. Покончил самоубийством брат Л. М. Кагановича [381] , попала в лагерь жена Калинина. Это подавление потенциальных олигархов продолжалось и в послевоенные годы. В ходе «ленинградского дела» Сталин уничтожил собственных молодых выдвиженцев Н. А. Вознесенского и А. А. Кузнецова [382] . Тогда же арестовали жену Молотова. В последние месяцы жизни Сталин обрушил свой удар на Молотова и Микояна, фактически отлучив их от власти. Лишь смерть Сталина предотвратила вполне возможные новые чистки в рядах высшего руководства.
381
Каганович Лазарь Моисеевич (1893–1991) – один из ближайших соратников Сталина в 1930-е гг. С 1931 г. фактически выполнял обязанности заместителя Сталина по партии. Перед войной в некоторой степени потерял эти политические позиции, однако до конца жизни сохранял место в Политбюро. В 1957 г. выступил против Хрущева и был отправлен в отставку. Прожив почти сто лет, оставался убежденным сталинистом (см. Rees E. A. Iron Lazar: A Political Biography of Lazar Kaganovich. London, 2012).
382
Вознесенский Николай Алексеевич (1903–1950) – представитель послереволюционного поколения сталинских функционеров. В партию вступил после завершения гражданской войны. Пройдя курс учебы в Институте красной профессуры в Москве, занимал разные должности в советском аппарате. Карьерному росту Вознесенского способствовала работа в Ленинграде под руководством А. А. Жданова, а также освобождение руководящих позиций в результате массовых репрессий. В 1938 г. Вознесенский возглавил Государственную плановую комиссию, в 1941 г. стал первым заместителем Сталина, занявшего пост председателя СНК СССР. После войны Вознесенский вошел в состав высшего советского руководства. Однако после смерти Жданова, случившейся в 1948 г., Вознесенский, как и другие выдвиженцы Жданова, начал терять свои позиции. В 1949 г. Сталин организовал показательное «ленинградское дело». Вознесенский был арестован и расстрелян.
Кузнецов Алексей Александрович (1905–1950) – наряду с Вознесенским один из лидеров группы функционеров, входивших в окружение Жданова. Многие работы работал на партийных должностях в Ленинграде. После войны переведен в Москву на должность секретаря ЦК ВКП(б), возглавлял управление кадров ЦК. Был арестован и расстрелян по «ленинградскому делу».
Практически все советские лидеры в разное время прошли через ритуал унижения, покаяния и клятв в верности вождю. Сталин подвергал их опале и вновь приближал, щедро раздавал выговоры, устраивал публичные политические «порки» в печати и на различных собраниях. Временами Сталин впадал в ярость. Министр внешней торговли М. А. Меньшиков на одном из заседаний разозлил Сталина тем, что не расслышал его вопрос. «Он гневно взглянул на меня и запустил что есть силы толстый карандаш, который держал в руке, вдоль по столу в моем направлении. На мгновение все застыли в ожидании дальнейшего развития событий», – вспоминал Меньшиков [383] . Министр госбезопасности С. Д. Игнатьев после смерти Сталина жаловался на постоянные выволочки: «Товарищ Сталин в еще неслыханной мной резкой форме выругал меня площадной бранью, назвал идиотом» [384] . Писателя К. Симонова, присутствовавшего на пленуме ЦК в октябре 1952 г., поразил яростный, «почти свирепый» и «невоздержанный» тон речи Сталина, обличавшего Молотова и Микояна [385] . Сталинский гнев и непредсказуемость, особенно в последние годы, стимулировались его болезненным состоянием – прогрессировавшим атеросклерозом.
383
Меньшиков М. А. С винтовкой и во фраке. М., 1996. С. 138.
384
Петров Н. В. Палачи. С. 299. Объяснительная записка Игнатьева Берии, 27 марта 1953 г.
385
Симонов К. Глазами человека моего поколения. С. 341–343.
Жизнь высших руководителей и чиновников из окружения Сталина проходила в позолоченной клетке. Вольные распоряжаться судьбами своих подчиненных, они находились в столь же бесправном положении по отношению к Сталину. Охрана, средства передвижения (автомобили, поезда, водные суда), получение и отправка корреспонденции, специальная телефонная связь, содержание и снабжение дач и квартир – все это было в руках органов госбезопасности, непосредственно подчиненных диктатору. Не довольствуясь этим, Сталин, судя по некоторым свидетельствам, периодически поручал чекистам устанавливать у некоторых членов Политбюро прослушивающую аппаратуру [386] .
386
П. А. Судоплатов утверждал, что в 1950 г. Сталин приказал установить прослушивающую аппаратуру у Молотова и Микояна (Разведка и Кремль. С. 383). Не исключено, что Судоплатов неверно называет время и объекты прослушивания. Однако само по себе упоминание о таком приказе Сталина, скорее всего, отражает реальные факты, запомнившиеся этому высокопоставленному чекисту.
Однако, несмотря на подавление коллективного руководства, в системе сталинской диктатуры постоянно и неизбежно воспроизводились элементы олигархии, потенциально отрицавшие единовластие. Соратники Сталина, хотя и утратили основные политические позиции, обладали определенной административной автономностью. Возглавляя крупнейшие ведомства, они самостоятельно решали многие оперативные вопросы руководства страной. Причем эта тенденция усиливалась по мере того, как сам Сталин в силу физического дряхления сокращал свое участие в повседневном администрировании. Сталин осознавал эту угрозу. Писатель К. Симонов со слов очевидца записал характерные высказывания вождя о соратниках: