Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
Против был и Сталин, не разделявший «бахвальства и самодовольства» тех товарищей, которые кричали о «марше на Варшаву». «Тыл польских войск, — писал он в Москву, — является однородным и национально спаянным... Конечно, тыл Польши неоднороден в классовом отношении, но классовые конфликты еще не достигли такой силы, чтобы прорвать чувство национального единства и заразить противоречиями разнородный в классовом отношении фронт».
Но куда там... 23 июля главком С.С. Каменев отдал приказ взять Варшаву. Командование Юго-Западного фронта выступило с предложением продолжить активные боевые действия в Галиции. Намеревавшийся взять Варшаву силами только одного Западного фронта Каменев согласился, однако уже 2 августа 1920 года Политбюро решило объединить Западный и часть Юго-Западного фронта под командованием Тухачевского. А опьяненный уже видевшимся ему заревом мировой революции Ленин во время начавшегося наступления телеграфировал Сталину в Харьков: «Думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого нужно советизировать Венгрию, также Чехию и Румынию».
Вот так! Советизировать — и никаких проблем! Ну а что думали по этому поводу перечисленные им страны, вождя мирового пролетариата, похоже, не волновало.
На том же совещании Политбюро Сталину было предложено принять меры для выделения «врангелевского участка» в отдельный фронт. «Только что, — телеграфировал ему Ленин, — провели в Политбюро разделение двух фронтов, чтобы Вы исключительно занимались Врангелем. В связи с восстаниями, особенно на Кубани, а затем в Сибири, опасность Врангеля становится громадной и внутри ЦК растет стремление тотчас заключить мир с буржуазной Польшей... С главкомом я условился, что он даст Вам больше патронов, подкреплений и аэропланы».
И вот тут-то кроется очередная загадка. Ни о каком мире с Польшей не могло быть и речи, и уже полным ходом шла подготовка наступления. Однако, прекрасно зная настроение Сталина, члены Политбюро (Ленин, Троцкий, Каменев и Крестинский) решили отделаться от него. А заодно и отобрать у него Первую конную армию, которая подходила ко Львову. На вновь созданном Южном фронте ему поручили сформировать РВС и всерьез взяться за засевшего в Крыму Врангеля, предупредить возможную интервенцию со стороны Румынии и наблюдать за южным флангом польского фронта. А чтобы подсластить пилюлю, Ленин написал о «громадной опасности» Врангеля и создании специального фронта, на котором якобы будет решаться судьба республики.
Конечно, Сталину это не понравилось. Он хорошо понимал, откуда дует ветер. Судя по всему, Троцкий сделал все, чтобы уговорить Ленина и выдвинуть своего любимца Тухачевского. По большому счету, дело было даже не столько в обиде, хотя она, наверное, была, а в том, что Ленин так легко «сдавал» человека, который столько сделал для страны и для него лично.
«Вашу записку о разделении фронтов получил, — в довольно резкой форме ответил Сталин вождю, — не следовало бы Политбюро заниматься пустяками. Я могу работать на фронте еще максимум две недели, нужен отдых, поищите заместителя. Обещаниям главкома не верю ни на минуту, он своими обещаниями только подводит. Что касается настроения ЦК в пользу мира с Польшей, нельзя не заметить, что наша дипломатия иногда очень удачно срывает результаты наших военных успехов».
Ленин сделал вид, что не понимает истинной причины сталинского раздражения. «Не совсем понимаю, — с некоторой долей наивности писал он, — почему Вы недовольны разделением фронтов. Сообщите Ваши мотивы. Мне казалось, что это необходимо, раз опасность Врангеля возрастает. Насчет заместителя сообщите Ваше мнение о кандидате. Также прошу сообщить, с какими обещаниями опаздывает главком. Наша дипломатия подчинена ЦК и никогда не сорвет наших успехов, если опасность Врангеля не вызовет колебаний внутри ЦК...»
Посоветовал он Сталину и отдохнуть. И кто знает, чем на самом деле руководствовался Ленин, когда просил уставшего соратника перед уходом на покой «найти себе заместителя»: заботой о ближнем своем или все же желанием хотя бы на время отделаться от человека, который посмел не поверить его надеждам на мировую революцию? Особенно если вспомнить, что и в социалистическую революцию Сталин тоже не особенно верил...
Сталин не стал заниматься дрязгами и предложил Ленину сохранить за Южным фронтом аппарат и имущество командования Юго-Западного фронта, а 1-ю и 12-ю Конные армии передать Западному фронту. Что и было утверждено сначала РВС, а затем и пленумом ЦК.
Но еще до пленума Ленин попросил Сталина высказать свое мнение «о характере заминок у Буденного и на фронте Врангеля, а равно и о наших военных перспективах на обоих фронтах». При этом вождь подчеркивал, что от его заключения могут зависеть чуть ли не судьбоносные политические решения.
Сталин явно еще не остыл от нанесенной ему вождем обиды, а потому отвечал все так же дерзко. «Я не знаю, для чего, собственно, Вам нужно мое мнение, поэтому я не в состоянии передать Вам требуемого заключения и ограничусь сообщением голых фактов без освещения. Заминка Буденного временная, противник бросил на Буденного Литовскую, Луцкую и Галицкую группы в целях спасения Львова. Буденный уверяет, что он разобьет противника (он уже взял большое количество пленных), но Львов будет взят, очевидно, с некоторым опозданием. Словом, заминка Буденного не означает перелома в пользу противника. Что касается Врангеля, мы теперь хотя и слабы по причинам, изложенным выше, но все же сдерживаем противника; не позднее как через неделю мы пустим в ход 30 тыс. свежих штыков...»
Пройдет совсем немного времени и из-за этой самой «заминки» Буденного Сталина обвинят в... провале наступления на Варшаву. Хотя никакой его вины не было, и началась вся эта история с того, что в самый разгар Львовского наступления командующий Юго-Западным фронтом Егоров получил приказ о передаче Тухачевскому 1-й и 12-й Конных армий. Однако Сталин якобы отказался утвердить приказ Егорова по той простой причине, что наступление на Варшаву уже началось и Буденный даже при всем своем желании не смог бы вовремя поддержать Тухачевского. И тогда Егоров приказал Первой конной армии «в самый кратчайший срок мощным ударом уничтожить противника на правом берегу Буга, форсировать реку и на плечах бегущих остатков 3-й и 6-й польских армий захватить город Львов».
Почему Сталин был против усиления Западного фронта? Многие историки считали, что он не очень хотел, чтобы пальма первенства досталась белому офицеру Тухачевскому и после взятия Львова желал сам овладеть Варшавой. И если бы ему это удалось, то именно он, а не Тухачевский с Троцким, открыл бы дверь той самой коммунистической революции в Европе. Но... не получилось, и Ленин недовольно заметил: «Ну кто же на Варшаву ходит через Львов!» Не смог он простить убиенному им в конце концов Тухачевскому и прямого обвинения чуть ли не в измене. «Войну проиграла, — заявил тот, — не политика, а стратегия Юго-Западного фронта, которым командовал получавший приказы от Сталина Егоров».
Все это было бы, наверное, очень интересно, если бы было правдой. На самом же деле вся эта история выглядела совершенно иначе. И на X съезде партии сам Ленин признал, что в войне с Польшей была сделана ошибка. При этом он даже не стал разбирать, была ли эта «ошибка стратегическая или политическая». По его словам, эта ошибка обусловлена прежде всего тем, что «перевес наших сил был переоценен нами». Ну а началась эта недооценка с Главного командования, которое уже в феврале почему-то посчитало, что самым легким фронтом будет именно польский.