Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
Еще раньше, в конце октября, Сталин стал членом Заграничного бюро украинского ЦК, и ему пришлось вплотную заниматься «украинскими делами». И эти самые дела заслуживают, чтобы о них рассказать более подробно. 7 ноября 1917 года Центральная рада провозгласила образование Украинской Народной Республики. И поначалу имелось намерение «не отделяться от Российской Республики и, дабы сохранить единство ее», помочь ей «стать федерацией равных, свободных народов».
Однако после того как появившиеся на Украине Советы при явной поддержке из Петрограда попытались подорвать власть Рады, отношения обострились. Переломный момент наступил после того, как генералы Корнилов и Каледин создали на Дону контрреволюционную армию. Советское правительство предъявляло свои претензии к Раде, которые в основном касались проблем военных. Ведь именно Рада пыталась разъединить армии, и отзывала на Украину все украинские части, и таким образом вносила сумятицу в процесс демобилизации. Более того, она разоружала советские и красногвардейские части и не пропускала через свою территорию советские войска, тогда как казачьим формированиям, направлявшимся на Дон к Каледину, путь был открыт.
17 декабря 1917 года Раде было сообщено из Петрограда, что Украинская Народная Республика большевиками «признана», но в том же послании порицалось проведение «двусмысленной буржуазной политики». И если Рада, говорилось в том же документе, откажется «оказывать содействие революционным войскам в деле их борьбы с контрреволюционным кадетско-каледин-ским восстанием», то Совнарком будет считать Центральную раду «в состоянии открытой войны против советской власти в России и на Украине». Что, конечно же, могло пагубно отразиться на снабжении Петрограда и Москвы украинским продовольствием. Потому и призывал К. Радек со страниц «Правды»: «Если вам нужно продовольствие, кричите: «Смерть Раде!».
Рада сделала то, что Киев всегда делал перед угрозой российской силы: обратилась к Западу. И уже очень скоро уполномоченный Французской республики при украинском правительстве генерал Табуи заявил, что «Франция окажет Украине поддержку всеми имеющимися в ее распоряжении моральными и материальными силами».
Понятно, что Ленину такой поворот не понравился, и украинские большевики 26 декабря 1917 года объявили в Харькове о том, что Центральный исполнительный комитет советов Украины «принял на себя всю полноту власти на Украине». Ленин был доволен, а Совнарком с этого дня начал проводить откровенно двойную политику. В результате всевозможных интриг уже 8 февраля 1918 года Центральная рада была свергнута и власть захватило новое Украинское Советское правительство. Но оно продержалось всего две недели. Свергнутая Рада обратилась за помощью к Германии, и немецкие войска с превеликой радостью растеклись по Украине. 2 марта большевики сдали Киев силам Центральной рады во главе с ее бывшим военным министром Симоном Петлюрой. Но и на этот раз она продержалась всего до конца апреля, после чего ее сменил откровенно пронемецкий режим во главе с гетманом Скоропадским.
Однако и Скоропадский оказался не вечным. Он просидел в гетманском кресле только до военного крушения Германии в ноябре 1918 года. В Киеве сразу же возродились элементы прежней Центральной рады в виде Украинской директории во главе с воистину непотопляемым Винниченко и все тем же Петлюрой в качестве главнокомандующего с претензиями на диктаторство.
Чтобы еще больше обезопасить себя, Винниченко снова обратился к французам, однако Париж не спешил связывать себя обещаниями. Единственное, с чем помогли Украине французы, так это с включением в нее Западной Украины (создав тем самым напряжение в отношениях с Польшей), бывшей австрийской провинции, известной как Восточная Галиция.
Украинские большевики были настолько слабы, что не сумели взять власть даже в том хаосе, который царил на Украине после крушения Германии и бегства Скоропадского. Другое дело, что теперь они осмелели настолько, что создали Временное рабоче-крестьянское правительство Украины во главе с Г.Л. Пятаковым в... Курске.
После всеобщей забастовки, состоявшейся в Харькове в начале декабря, советы взяли там власть, и большевистские армии начали наступление на юг. Понятно, что в Москве решили этим воспользоваться, и, после того как немцы начали покидать Украину, на коллегии Наркомнаца было решено «в связи с обострением революционного кризиса в оккупированных областях центр тяжести советской работы должен быть передвинут из Москвы в эти районы». Иными словами, Ленин пожелал сделать все возможное, чтобы не выпустить Украину из своих цепких большевистских рук. Несмотря на все заверения о праве наций на самоопределение, и Сталин в своих намерениях был категоричен.
«Пока вся власть, — заявил он, — Реввоенсовету, правительство — потом, когда продвинемся на Украину!» Ну а пока он решил «продвинуться» в Курск. «Как в Москве тов. Сталин не снизошел до того, чтобы рассказать мне, в чем дело, — вспоминал потом В.П. Затонский, — так и здесь он закрылся в купе, сказав, что деловой разговор будет после обеда в Курске. Когда же этот самый обед начался, Сталин перешел к делу без всякого предисловия. «ЦК РКП, — заявил он, — постановил создать советское правительство с... Пятаковым во главе...»
«ЦК РКП постановил...» Если с ЦК КПУ можно было в деле партийной дисциплины и поспорить, то с ЦК РКП шутить не приходилось — что касается этого, то правила у нас всегда были суровыми...» Вот, собственно, и все «право» на самоопределение. ЦК РКП постановил...
«Одновременно, — продолжал Сталин, — ЦК РКП постановил создать Реввоенсовет группы Курского направления. В РВС войдут: я, Затонский и командующий тов. Антонов».
Как ни был велик страх перед ЦК РКП, украинские товарищи не выдержали. Мало того, что главою Украины делали Пятакова, так еще в командующие ставили совершенно не известного им Антонова! И Сталину пришлось проявить чудеса изворотливости, чтобы успокоить украинцев и добиться их единодушия. Хотя, конечно, оно было шито белыми нитками.
В Курске Сталин не задержался и, оставив вместо себя Артема (Сергеева), отправился в Москву. Куда еще долго шли возмущенные телеграммы «опомнившихся» украинцев о том, что центр всячески сдерживает их инициативу и посылает к ним совершенно неугодных им людей вроде Антонова-Овсеенко.
Однако Сталин так больше в Курске и не появился. Тем не менее уже 28 ноября в Судже было проведено первое заседание Временного рабоче-крестьянского правительства Украины и появился манифест «К трудящимся Украины». Что же касается переговоров с Москвой, то они продолжались еще долго и состояли в упреках из-за «путаницы из центра». Напряжение нарастало, в конце концов Сталин не выдержал и во время одного из скандалов в сердцах бросил: «Да уймитесь вы там, Старик сердится!»
Так на деле осуществлялось право наций на самоопределение. Однако не следует думать, что все большевики были едины в своем мнении относительно проведения национальной политики. И как это ни удивительно, именно Наркомнац стал самым настоящим яблоком раздора. Кто только не заседал в его коллегии: левые коммунисты, троцкисты, будущие «демцентралы» и многие другие! И не случайно Пестковский писал: «Перед Сталиным встала весьма трудная задача: постоянно бороться внутри собственного учреждения с грубыми отклонениями от ленинской линии».
И Сталину снова пришлось очень постараться, чтобы управлять столь разношерстной публикой, что с его характером было весьма сложно. И тем не менее... «Я почти уверен, — вспоминал Пестковский, — что будь, например, на месте Сталина Троцкий, который постоянно обвинял и обвиняет Сталина в «диктаторствовании», он в течение трех дней разогнал бы такую оппозиционную коллегию и окружил бы себя «своими» людьми».
Да, эти слова были сказаны уже в 1930 году, и тем не менее вполне могут быть правдой. В 1918 году Сталин еще не был тем Сталиным, чье одно только слово заставляло бледнеть всех инакомыслящих, даже при всем своем желании он вряд ли мог заставить замолчать людей, которые спорили с самим Лениным. Да еще по такому всегда сложному и запутанному вопросу, как национальный.