Сталин. Жизнь одного вождя

Хлевнюк Олег Витальевич

Сталин, хорошо сознавая эти настроения, выступил против предложений Зиновьева по поводу Троцкого и был поддержан «семеркой». Аккуратно интригуя, Сталин преподносил себя в качестве сторонника единства и коллективности. «Мы думаем принять все меры к тому, чтобы единство семерки было сохранено во что бы то ни стало», – писал он Орджоникидзе в феврале 1925 г. [230] Однако на самом деле ситуация накалялась. Последовали новые обмены ударами между большинством «семерки» с одной стороны и Зиновьевым и Каменевым – с другой. В ряде этих интриг прослеживалось действие умелой руки Сталина. К концу 1925 г. Зиновьев и Каменев оформили свою фракцию.

230

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 777. Л. 27–28.

Как мы видели, первоначально борьба велась вокруг относительно частных вопросов – кто и как готовит и решает вопросы в Политбюро, что делать с Троцким и т. д. Это была ярко выраженная

борьба за политическое преобладание, за статус руководящих фигур в коллективном руководстве. Более серьезный вызов, выведение противостояния за рамки «семерки» требовали программы. К партийному активу, на поддержку которого рассчитывали Зиновьев и Каменев, нельзя было обращаться с лозунгом завоевания Политбюро. Зиновьев, Каменев и их сторонники взяли на вооружение более «солидные» программные тезисы: борьба против «правой» опасности, против углубления нэпа, якобы грозящего непомерным ростом капиталистических элементов и особенно «кулаков». В устах «умеренного» Каменева или Зиновьева, боровшегося с «левым» Троцким, или вдовы Ленина Н. К. Крупской, которая поддержала Зиновьева и Каменева против Сталина по старой дружбе, эта программа выглядела особенно неуместно, если не сказать нелепо. Однако у них не было другого выхода. Большинство Политбюро проводило «правую» политику, значит, чтобы бороться с ним, нужно было идти «влево». Скорее всего, Зиновьев и Каменев рассчитывали привлечь на свою сторону ту значительную часть партийного актива, которая испытывала антинэповские настроения.

Однако эти расчеты полностью провалились. Система власти, к чему приложили руку и сами новоявленные оппозиционеры, была скроена под Политбюро. Все определялось наверху и транслировалось на места через клиентские сети высших советских вождей. Когда на XIV съезде партии в декабре 1925 г. Зиновьев и Каменев начали решающую атаку против большинства Политбюро и Сталина в частности, они могли опереться только на ленинградскую делегацию, которую подбирал Зиновьев как руководитель Ленинградской губернии. Этого было недостаточно. Оппозиционеры потерпели сокрушительный разгром. Чтобы закрепить победу и отобрать у Зиновьева его «вотчину» Ленинград, туда сразу же после съезда была направлена большая группа членов ЦК. Они обеспечили назначение новым руководителем ленинградской партийной организации сторонника Сталина С. М. Кирова. О том, как это происходило, дают некоторое представление письма Кирова:

[…] Обстановка горячая, приходится очень много работать, а еще больше – драть глотку […] Здесь все приходится брать с боя. И какие бои! Вчера были на Треугольнике, коллектив 2200 человек (имеется в виду парторганизация завода «Треугольник». – О. Х.). Драка была невероятная. Характер собрания такой, какого я с октябрьских дней не только не видел, но даже не представлял, что может быть такое собрание членов партии. Временами в отдельных частях собрания дело доходило до настоящего мордобоя! [231]

231

Большевистское руководство. С. 315, 318. Письма Кирова Орджоникидзе, 10, 16 января 1926 г.

Ленинградский аппарат и партийный актив, поддерживавшие Зиновьева, были разгромлены самым беспощадным образом. Правда, пока дело ограничивалось массовыми увольнениями и высылками из города на работу в отдаленные районы страны. Ожесточение, с которым проводилась чистка в Ленинграде, открыло дорогу новой эскалации борьбы с оппозиционерами. Под ее знаком прошли 1926 и 1927 гг. После относительного затишья, весной 1926 г. большинство Политбюро оказалось перед лицом новой объединенной оппозиции во главе с Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Этот беспринципный блок, впрочем не более беспринципный, чем другие союзы большевистских вождей, возможно, и был обречен на поражение, но доставил немало хлопот большинству Политбюро. Объединенная оппозиция притягивала к себе всех недовольных, а их было немало. Борьба с оппозицией требовала много времени, сил и изворотливости. Кто-то должен был заниматься этим регулярно и с полной отдачей. Этим специалистом по оппозициям оказался Сталин – видимо, самый подходящий и по должности, и по личным качествам член Политбюро.

Исследование всего комплекса политических интриг, которые предпринимали оба непримиримых лагеря, требует специальной работы, кстати еще не написанной. Важно, однако, зафиксировать принципиальную и далеко идущую тенденцию, взращенную этой борьбой. Речь идет об использовании для подавления оппозиции органов госбезопасности. Постепенно, но неуклонно к оппозиционерам внутри ВКП(б) примерялся тот же ярлык «врага», который большевики с самого начала прикрепили к буржуазии и социалистическим партиям меньшевиков и эсеров. Документы дают основания связывать эту политику с именем Сталина не только в середине 1930-х годов, когда она достигла своего кровавого расцвета, но и в более ранний период.

6 июня 1926 г. в дачной местности под Москвой собрались около 70 большевиков из Москвы, которые разделяли взгляды оппозиции. Собрались потому, что легальные собрания оппозиции запрещались и преследовались властями. На сходке выступил сторонник Зиновьева М. М. Лашевич, старый большевик, пока еще сохранивший пост заместителя руководителя военного ведомства. Как и следовало ожидать, среди участников мероприятия оказался предатель, не исключено, что специально внедренный агент ОГПУ. Дело перешло в ведение

партийной следственной комиссии. Однако, несмотря на все старания, она не смогла доказать причастность к организации собрания руководителей оппозиции. Сталина, однако, это не смутило. В письме в Политбюро с юга 25 июня 1926 г. он предложил воспользоваться «делом Лашевича» как предлогом для разгрома группы Зиновьева и изгнания самого Зиновьева из состава Политбюро [232] . Сталин откровенно изложил достаточно циничную программу проведения этой акции, ее идеологического прикрытия, раскола оппозиции и т. д. Необычайно бурный пленум ЦК партии в июле 1926 г., на котором оппозиция попыталась дать решающий бой, закончился в соответствии со сталинским сценарием. В резолюции пленума утверждалось, что «оппозиция решила перейти от легального отстаивания своих взглядов к созданию всесоюзной нелегальной организации […]» [233] . Следующий шаг – превращение «всесоюзной нелегальной организации» во «всесоюзную контрреволюционную и террористическую организацию» – Сталин осуществил примерно через десять лет, когда укрепился у власти и расстрелял бывших оппонентов.

232

Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. С. 72–74.

233

КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 4. М., 1984. С. 49–50.

Исключение из Политбюро в июле 1926 г. одного лишь Зиновьева в соответствии с планом Сталина было отвлекающим маневром, попыткой внести раскол в ряды оппозиции и демонстрацией «объективности». Уже через несколько месяцев, в октябре 1926 г., из Политбюро были изгнаны также Троцкий и Каменев. Однако оппозиционеры не сложили оружия. При каждом удобном случае они поднимались в бой, обличая большинство Политбюро и его курс. Взаимное озлобление достигло высшей точки. Загнанные в угол оппозиционеры огрызались и пытались вести нелегальную пропаганду. Политбюро перешло к полицейским провокациям. В сентябре 1927 г. в одну из типографий, где, несмотря на запрет властей, печатались материалы оппозиции, ОГПУ направило своего агента под видом бывшего офицера врангелевской армии. На основании сфальсифицированных материалов оппозиционеры были обвинены в причастности к «контрреволюционной организации», которая якобы готовила военный путч. ОГПУ провело аресты. Организацией всех этих акций занимался Сталин. Он оставался в это время в Москве и информировал о ходе полицейских операций против оппозиции других членов Политбюро, находившихся в отпуске [234] .

234

См., например, письмо Сталина Рыкову, Ворошилову и Молотову от 20 сентября 1927 г. (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 797. Л. 84–85).

В октябре 1927 г. пленум ЦК вывел Зиновьева и Троцкого из состава ЦК. Это было отвратительное мероприятие. Когда Троцкий попытался выступить с запросом, в него бросили книгу и стакан, а затем силой стащили с трибуны. Зал сотрясали неприличные выкрики. В день 10-й годовщины Октябрьской революции, 7 ноября, оппозиционеры попытались организовать свои митинги и демонстрации, но были разогнаны. Это послужило поводом для новых расправ. В декабре 1927 г. на XV съезде партии разгром оппозиции был санкционирован формально. Многих оппозиционеров отправили в ссылку. Значительная их часть объявила о капитуляции. Наиболее непримиримыми оставались Троцкий и его ближайшие соратники. Троцкого выслали в Казахстан, а некоторое время спустя вообще изгнали за пределы СССР. Абсолютное большинство оппозиционеров, как непримиримых, так и капитулировавших, были физически уничтожены во второй половине 1930-х годов. Троцкого в 1940 г. в Мексике убил агент советских спецслужб по приказу Сталина.

Несмотря на относительную мягкость репрессий конца 1920-х годов, они ознаменовали важнейший переломный этап в развитии партии и произвели тяжелое впечатление на старую партийную гвардию. Российская революция начинала пожирать своих собственных детей, как это уже было в истории французской революции, хорошо известной большевикам. Очевидные аналогии вызывали уныние и беспокойство. 1 января 1928 г., вскоре после того, как оппозиционеры подверглись окончательному разгрому, один из старых большевиков В. В. Осинский [235] обратился к Сталину с частным письмом, отражавшим эти тревожные настроения и чувство свершившейся несправедливости [236] :

235

Осинский Валериан Валерианович (1887–1938) – старый большевик, был участником различных оппозиций, в том числе некоторое время являлся сторонником Троцкого. Вскоре после отправки цитируемого письма Сталину Осинский был снят с должности руководителя Центрального статистического управления. Однако в последующие годы занимал различные руководящие должности в хозяйственном аппарате. Расстрелян в период сталинского террора.

236

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 780. Л. 12–14; Источник. 1994. № 6. С. 88.