Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953

Робертс Джеффри

Сталинские политические и экономические цели в Германии привели к конфликту с британцами и американцами. Им не нужны были репарации, которые Сталин ожидал получить как из западной зоны, так и из собственной. Эти репарации должны были помешать восстановлению немецкой экономики, что с западной точки зрения выглядело, как помеха восстановлению экономики центральной Европы после войны.

Англо-американцам не понравилась идея объединения Германии, после чего она могла подпасть под коммунистическое и советское влияние. Поэтому, пока Сталин предлагал объединение Германии с условием соблюдения советских интересов, британцы и американцы

всё более старались оставить Германию политически, и экономически разделённой, с сохранением своего контроля над западными зонами оккупации.

Советская и западная политики в отношении Германии всё более и более расходились, недоверие между сторонами росло. Уровень недоверия советской стороны был очень высок, Сталин верил в неминуемое восстановление немецкой угрозы, на что имел все основания. Джеймс Ф. Барнс на лондонской встрече Совета министров иностранных дел в сентябре 1945 года сделал по этой теме предложение.

Барнс упомянул о нём снова, во время встречи со Сталиным в декабре 1945 года. В Париже, на конференции СFМ в апреле 1946 года он сделал формальное предложение о «двадцатилетнем договоре по разоружению и демилитаризации Германии». Когда Молотов вернулся в Москву, состоялось детальное обсуждение так называемого «плана Барнса», привезённого советским министром иностранных дел. Главным выводом этого обсуждения, опубликованным в советской прессе, было то, что план Барнса задуман, как замена полного осуществления «4-х D», что приведёт к преждевременному концу союзной оккупации Германии.

Когда Молотов вернулся в Париж на конференцию в июле, он ответил Барнсу, что предложенный договор «не соответствует интересам обеспечения мира и безопасности наций», и настаивал на полном осуществлении ялтинских, и потсдамских соглашений по немецкому вопросу. Ответ привёл Барнса, предложившего этот план, в ярость. Но Молотов ответил равнодушно и остался на прежней позиции при дальнейшем обсуждении плана.

Отдельно от этого обмена мнениями по плану Барнса состоялась трудная дискуссия по немецкому вопросу на СFМ во время Московской встречи совета в марте-апреле 1947 года. В Москве Советы резко проталкивали договор по созданию центрального немецкого правительства. Это делалось как приватным образом, так и публично, что видно из советских внутренних документов, подготовленных для конференции, и по ремаркам Сталина на длинном заседании с немецкими коммунистическими лидерами в январе 1947 года.

Сталин говорил им, что трудно достичь соглашения по немецкому единству, так как британцы и американцы предпочитают слабую Германию, страну, в которой они смогут доминировать экономически, и исключить её из мирового рынка. С другой стороны Сталин был оптимистичен по политической перспективе Германии. В советской зоне оккупации коммунистическая и социал-демократическая партии недавно объединились, слившись в Социалистическую единую партию. Сталин предусматривал её расширение на Западную Германию и использовал аналогию с большевиками в 1917 году, показавшими, как малочисленная партия может быстро вырасти в поддержке, и затем захватить власть.

На Московской конференции СFМ много заседаний было посвящено вопросам репараций и неисполнению договорённостей Ялты, и Потсдама по немецким платежам Советскому Союзу. Естественно, Советы хотели получить максимум, в то время, как запад старался закончить выплаты репараций, освободив от них свои зоны оккупации. Другим важным

вопросом было учреждение центральной немецкой администрации. Западные представители считали, что различные экономические вопросы следует разрешить раньше политического объединения.

Государства запада также предпочитали немецкое центральное правительство с относительно слабой властью и связями с немецкими регионами, то есть политику, которая обеспечит их цель – устранение советского, и коммунистического влияния на их зоны в Германии. При встрече Сталина с Джорджем Маршаллом, сменившем Барнса на посту государственного секретаря США, советский вождь заявил, что политическое объединение Германии должно предшествовать экономическому объединению, объяснив предпочтение следующим образом:

«Союзники не должны повторить ошибку Наполеона, когда он осуществил раздел Германии на отдельные государства… Результатом этого расчленения было то, что идея государственного объединения стала оружием реваншистов и шовинистов, расплодила Бисмарков, и породила франко-прусскую войну…».

С западной точки зрения Московская встреча CFM породила одни проблемы, и недели дискуссий прошли непродуктивно. Как отметил коротко один из сотрудников Маршалла после конференции: «Ошибочно было бы недооценить важность провала в Москве. В отношении немецкого вопроса конференция привела к бОльшим разногласиям, чем Потсдам». С советской точки зрения, однако, имелся некоторый прогресс в дискуссиях.

Ремарки с таким оттенком выдал на пресс-конференции от 12 апреля заместитель министра иностранных дел Вышинский, и при закрытии конференции 24 апреля Молотов говорил о большой подготовительной работе, которая была проделана для следующих раундов переговоров. «Правда» в своей передовице писала о результатах конференции согласно этой линии, объявив, что основной темой переговоров оставалось осуществление Ялтинских и Потсдамских соглашений по Германии.

CFM собрался снова в Лондоне через 6 месяцев в ноябре-декабре 1947 года, продолжив обсуждение мирного договора с Германией, но в это время международная атмосфера значительно ухудшилась. В июле Советы отвергли план Маршалла, а в сентябре учредили Коминформ и провозгласили доктрину двух лагерей – прямо противоположную доктрине Трумэна об американской глобальной кампании в защиту свободного мира.

За две недели до того, как покинуть Лондон, Молотов произнёс речь в честь 30-й годовщины большевистской революции. Она была направлена против запада. Британия и США обвинялись в окружении Советского Союза цепью воздушных, и морских баз. «Это очевидно», – сказал Молотов, «что создание военных баз в различных частях мира делается не с целью обороны, но как подготовка к агрессии». Молотов подвёл итоги лондонского CFM в том же тоне, подчеркнув в своём открытом заявлении, что выбор облика современного мира лежит между демократическим и империалистическим мирами.

Не удивительно, что лондонский CFM провалился, как и остальные переговоры. Советские предложения по учреждению центрального немецкого правительства были противоположны западным требованиям, что экономические принципы нового режима должнеы быть оговорены сначала, что означало фундаментальное изменение принципов Потсдама, которое Москва не готова была принять. Когда CFM закончился 15 декабря, то планов по возобновлению конференций не было. Несмотря на это Сталин продолжал надеяться на объединение Германии.